Николай I Освободитель. Книга 7 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич
Для примера во-время приснопамятного дарданельского прорыва расположенные на побережье батареи — там и было-то четыре десятка орудий смешно сказать — за полчаса боя выпустили почти пять тысяч снарядов, и это при том, что в первую фазу боя работала только одна батарея. Причем выпустили бы больше, но больше просто не было. Никто не мог подумать, что расход будет настолько ужасающим, по довоенным планам считалось, что одно орудие за время генерального сражения может истратить два боекомплекта — условно сорок снарядов на ствол — с полуторным перекрытием закладывали шестьдесят. Но первое же сражение войны показало, что этого до смешного мало.
При этом какими-то сверхмощностями по производству снарядов империя похвастаться не могла. В мирное время мы производили порядка 10 тысяч выстрелов для наших новых казнозарядных нарезных орудий обоих калибров совокупно. В месяц. Этого хватало и учения проводить какие-никакие, и закрома пополнять. С началом войны, переводом рабочих на круглосуточную работу удалось этот показатель удвоить, но и только. Были еще кое-какие резервные мощности, некоторые производства попроще — пользуясь опытом будущего — начали отдавать на откуп частникам, запустили переквалификацию кое-чего ранее гражданского… Все это потихоньку набирало обороты, но вот например лишней взрывчатки взять было просто неоткуда. Особенно с учетом перекрытия поставок нам чилийской селитры, благо запасы были сделаны сущесвенные за прошлые годы.
Короче говоря, все эти цифры реально пугали и утешало только одно — у противников даже такой артиллерии не было, и им за это приходилось платить жизнями своих солдат. Сотнями жизней, тысячами и десятками тысяч жизней.
И вообще начало войны выявило просто гору недочетов, случаев головотяпства, злоупотреблений и откровенного воровства, а армии. Одной только формы нового образца, запасённой за прошедшие пять лет впрок на всю армию военного времени, недосчитались около ста пятидесяти тысяч комплектов. Жандармы как могли ловили проворовавшихся снабженцев, вешали их перед строем, не сильно заморачиваясь человеколюбием, но что-то мне подсказывало, побороть эту напасть полностью все равно не получится.
— Такая вероятность есть, — согласился принц. Его отец, который одновременно был моим тестем, Фридрих Вильгельм под номером 3 уже вплотную подобрался к семидесятилетию и потихоньку перекладывал бремя власти на сына, так что слова моего собеседника вполне можно было рассматривать в качестве окончательной воли Берлина. — Значит, нам нужно уничтожить Австрию настолько быстро, чтобы англичане с французами не успели прийти Вене на помощь.
Англичане, получив дважды по носу в проливах и на Балтике — впрочем, ради справедливости нужно сказать, что во втором случае урона они нанесли больше чем получили — решили перейти к более обстоятельным боевым действиям и стали готовить десантную операцию. Благо как такого понятия военной секретности тут пока не существовало, и общая канва будущей операции стала понятна нам задолго до того, как нога первого британского солдата ступила землю Румелии.
Вообще было в этом что-то одновременно ироничное и мистическое. Поневоле задумаешься о инертности истории и ее попытках свернуть в проторенное уже однажды русло. План англичан был такой себе компиляцией идей 1854 и 1915 годов — высадиться, захватить Галиполийский полуостров с суши, прорваться флотом в Мраморное море, после чего удержать Царьград русским войскам было бы крайне сложно. Практически невозможно. Ну а дальше ввести флот в Черное море и терзать мягкое подбрюшье Российской империи, пользуясь преимуществом в маневренности.
Вполне реальный план, который при воплощении в жизнь совершенно точно ставил бы Россию на грань поражения. Если не военного — все же войск в стране было еще много — то политического совершенно точно. Потерю Царьграда, который был поднят пропагандой на щит в качестве величайшего достижения в истории России, мне бы вероятно не простили бы.
В русском Главном штабе все это прекрасно понимали, поэтому еще с начала весны специально переброшенными на юг отдельными саперными батальонами началось сооружение укрепленной линии, прикрывающей перешеек Галиполийского полуострова и было начато возведение уже нормальных артиллерийских батарей, а не тех наскоро устроенных времянок, на которых мы встречали островитян в проливе первый раз. Отдельно были усилены и модернизированы в соответствии с последними научными достижениями Чаталджинские позиции, прикрывающие с суши Царьград.
Третья оборонительная позиция была устроена на основании Вифинского полуострова для обороны от турецкой армии, которая после отступления египтян — Ибрагим-Паша честно выполнил свою часть сделки и ушел обратно наводить порядок в своих тылах, — из Малой Азии немного воспряла духом. Тем более, что бремя ее снабжения взяли на себя англичане, которые по примеру российской армии стали потихоньку переходить на новую винтовку Бейкер-Энфилд под бумажный унитарный патрон.
Последнее стало хоть и ожидаемой, но весьма неприятной новостью, поскольку лишало русских солдат подавляющего преимущества в перестрелках на средних дистанциях. Впрочем, новые винтовки еще только начали поступать в войска, солдаты еще не знали матчасть, а офицеры плохо понимали, как пользоваться новым оружием, так что о партите в этом деле говорить было явно рано.
Всего на севере Меланского залива высадилось порядка семидесяти тысяч англичан, пятнадцати тысяч неаполитанцев, и двадцати тысяч турок. Да, Неаполитанское королевство тоже вступило в войну против России, что проходило, впрочем, скорее по части исторического анекдота нежели по части стратегической военной информации. Не знаю, чем купили Фердинанда II, у которого и дома было далеко не все в порядке со стабильностью, однако в экспедицию на восток он отправил отборнейший сброд, плохо вооружённый, никак не обученный и предпочитающий пить и жрать за счет англичан, а не атаковать русские позиции.
Тем более что позиции в ожидании гостей были подготовлены на славу — километры траншей, ловушки, мины, пристрелянная по квадратам и корректируемая с воздушных шаров артиллерия, телеграфная полевая связь, и десятки километров колючей проволоки в качестве десерта.
Последняя и вовсе стала для англичан настоящим открытием. Со знаком минус естественно. Нет, колючка производилась уже чуть ли не десяток лет и не только в России, но и в других странах, вот только использовать ее в военном деле пока никто не пробовал. И как бороться с этой напастью, готовых рецептов просто не было.
Помнится, во время Первой Мировой лучшим средством от колючей проволоки была многочисленная тяжелая артиллерия, эффективно пробивающая своим снарядами проходы в таких заграждениях. Потом уже появились танки. До первого нам было еще лет двадцать, до второго — все пятьдесят, а пока на вооружении англичан стояли дульнозарядные пушки, стреляющие чугунными ядрами, от которых проку было в данном случае примерно нисколько. Резать же проволоку вручную под артиллерийским и винтовочным обстрелом оказалось делом откровенно на любителя.
С другой стороны, нужно признать, что англичане достаточно быстро адаптировались, показывая, что они совсем не случайно создали величайшую в человеческой истории империю, над которой никогда не заходит Солнце. Уже во время второй атаки они использовали дымовые шашки под прикрытием которых сумели в достаточном количестве покромсать ненавистную колючку. Не то чтобы это им сильно помогло, но и сбрасывать со счетов островитян тоже было глупо.
Другим подобным примером были мины. Узнав о возможной высадке вражеского десанта, наши морячки прикинули по карте хер к носу и выставили несколько минных банок в тех местах, где высадка была наиболее вероятной. Англичане в свою очередь столкнувшись с подводной угрозой второй раз — теперь не повезло идущему во главе колонны 30-пушечному пароходофрегату — паниковать не стали, а легли в дрейф, спустили шлюпки и методично вытралили установленные нами мины. Опять же не без эксцессов — пара мин все же взорвалась в процессе, что стоило британцам полтора десятка убитых и покалеченных матросов — но можно было уверенно сказать, что теперь новое оружие будет изучено вдоль и поперек, и вскоре что-то похожее появится и у противника.
