Феномен СССР: Слово Пацана (СИ) - Сытников Тимур

— Ты извини, мама у меня плохо говорит на русском языке. Просто не обращай внимания, хорошо. Я переведу, если нужно будет. Сейчас, она за молоком пошла. А я пока хлеба отрежу.

— Аа, ну ладно. А что я не вовремя? У вас завтрак? Может мне позже зайти?

— Нет, ты чего? Вовремя, счас молока мама принесет, с хлебом поешь. Вкусно.

— Нет, я же купить пришел. Вот, банка, деньги. И даже хлеб для коровки.

— Хорошо, я понял. Но ты тут попей еще, ты же в гости пришел. Вот, попробуй!

Ринат невозмутимо нарезал хлеб, сложил его на тарелку, после чего поставил на стол передо мною. Вид хлеба меня удивил. Это был не тот хлеб, к которому я привык, который продавали в магазине, в виде кирпичиков. Я взял кусочек и откусил. Вкус был совершенно другой и он мне понравился гораздо больше магазинного.

— Нравится хлеб? Это мама печет, сама. Муку на рынке берет. А потом в печке выпекает.

Я закивал, показывая, что хлеб мне и впрямь понравился. Настолько, что я съел первый кусочек практически моментально. Ринат видя, что я стесняюсь брать еще кусочек, подвинул тарелку ко мне поближе. На кухню вошла мама Рината, а потом что-то сказала ему. Ринат поднялся, открыл небольшой шкафчик, откуда принялся доставать кружки и ставить их на стол. Тетя Аделя, тем временем, открыла банку с молоком и принялась разливать. Самую большую кружку, вручили мне, я хотел возразить, что столько не выпью, но потом понял, что мама Рината меня не поймет, а сам Ринат настолько преисполнен мыслью угостить меня, что даже не будет слушать.

Ринат поднялся, подошел к двери, которая вела внутрь дома и что-то спросил на татарском. Из комнаты донесся гул детских голосов, Ринат что-то строго прикрикнул и гул моментально утих. Затем, из комнаты начали выходить его сестры и брат, которые все оказались младше его возрастом. Они уже успели одеться и теперь рассаживались вокруг стола, с любопытством наблюдая за мною. Ринат вернулся за стол, подхватил кружку и улыбнулся.

— А я сначала не поверил, что тебя вижу. Подумал, что сплю еще. А потом думаю, ну это же ты, уж тебя то никакой запрет не испугает. А Саньчо тебе что сказал? Который привел тебя.

— Ну спросил, куда я иду, я ему и рассказал. Он предложил меня проводить. Делов то.

— Аа, ну ясно. Ну Саньчо у нас такой, тихоня. Его все пацаны вечно гоняют, достается ему. Ой, а че я сижу. Знакомься, это вот мой брат…

Ринат принялся представлять мне своих сестер и брата, те слыша свои имена, краснели и начинали прятаться. Ринат прикрикнул на них, чтобы они сидели смирно, на что те моментально отреагировали и перестали крутиться. Убедившись, что всем хватает молока и хлеба, он взял у меня банку и пошел к маме. Они вышли из кухни, оставив меня с остальными детьми. Дети по-прежнему разглядывали меня, а я принялся разглядывать кухню.

Возле одной стены, была сложена печка, про которую мне раньше рассказывал Ринат. На ней стояли какие-то котелки, чайник. Рядом лежали какие-то прихватки, кочерга, совок. Я перевел взгляд и осмотрел остальную кухню. И тут я удивился, поскольку вся мебель, была сделана из дерева и судя по всему, была самодельной. При чем, сделана очень умелыми руками. Все доски были гладкими, сколочены ровно и главное крепко.

В комнату вернулся Ринат, вместе с мамой, которая принесла еще одну полную банку. Ее погрузили в мою сумку, оставив дожидаться меня. Я вытащил деньги и протянул их ей. Я испугался, что она не возьмет их и мне придется убеждать их взять деньги за молоко, но с этим проблем не возникло. Ринат вновь сел за стол, некоторое время мы просто ели хлеб и пили молоко. Сам того не заметив, я выпил всю кружку, хотя раньше боялся, что не осилю. Ринат даже хотел налить мне еще, но я с трудом смог убедить его, что уже полностью сыт.

Тетя Аделя что-то сказала, с улыбкой смотря на меня, Ринат засмеялся и принялся что-то ей рассказывать, а она лишь удивленно слушала и качала головой, а потом что-то вновь проговорила. Я слушал их, стараясь понять, о чем идет речь, но без успешно, лишь изредка проскальзывали русские слова, которые вообще не поясняли сути. Ринат повернулся ко мне.

— Мама сказала, какой богатырь растет, такую кружку молока выпил. Не, ей не жалко, просто так хорошо кушаешь, по доброму сказала. А я ей рассказал, что ты никого не боишься и всегда заступаешься за слабых. Она сказала, что ты молодец.

Я почувствовал, что покраснел от смущения, чем вызвал общий смех. Впрочем, смех был добрым, поэтому улыбнулся и я. Была пора идти домой, я поднялся из-за стола. Ринат тоже поднялся и отправился провожать меня.

— Пойдем, вдруг там наши тебя встретят. Скажу, что ты ко мне за молоком ходишь. Тут это понимают, но мало ли. А вообще, лучше ты говори мне, когда вам молоко нужно, я буду приносить к концу улицы, а ты там забирать. Тогда проблем не будет.

— Да вроде скоро их вообще не будет. Пацаны вчера сказали про это Жгуту. Он пообещал решить этот вопрос.

— Это хорошо. Но не думаю, что получится. Язва не согласится, он всегда говорит, что городские обнаглели, на наши земли лезут. Все беды из-за них. С нашими девчатами гулять приходят, уводят у наших парней. Дерутся со всеми. Нет, Язва нет, не согласится.

Глава 14

Я закашлялся, получив порцию боли, которая уже казалось бы утихла. Эта боль вырвала меня из тех видений, что плыли перед глазами. Как там говорят, вся жизнь перед глазами проходит перед смертью, да? Ну моя жизнь относительно короткая, так что надолго воспоминаний не хватит. Что я там вспомнил? Дом Рината и то, как он старался встретить гостя. Маленький мальчик, который старался быть мужчиной и хозяином в доме. А жили они бедно, я тогда и не понял, насколько они бедно жили.

Я тогда мало что понимал, казалось, что все живут одинаково, хотя даже моей семьей и семьей Рината, разница была в разы. Да что там, за все время в школе, у Рината не разу не было денег, которые бы ему дали просто на то, чтобы купить булочку в буфете. Мы жили с ним в совершенно разных мирах, где мои родители могли себе позволить покупать мебель, а у Рината вся мебель была сделана руками его отца, который работал плотником на заводе.

Но это нас тогда не волновало. Волновало другое, решит ли Жгут с дядей Мишей вопрос о мире, между нашими районами. Чтобы просто можно было погулять вечером после школы, не опасаясь, что у нас могут быть проблемы. Жгут решит, да. Жгут решит, мы тогда в это верили и надеялись. Смешно на самом деле, сейчас все думают, что страной тогда правил…кто? Еще Брежнев? Или уже нет? Не помню, во всяком случае, это была другая страна, которая существовала где-то над нами.

А в реальности, мы жили в своей стране, где нами правил Жгут, Язва, Лютый, дядя Миша. Даже не так, мы с Ринатом жили в разных странах, где правили эти люди. Именно они определяли, как будут жить наши страны. Смешно, но этого мало кто понимал. Да и до сих некоторые не понимают. Да, иногда верховное государство вмешивалось в наши дела, но мало что решало.

— Все будет хорошо, слышишь? Все будет хорошо, сейчас скорая приедет! А я пока раны замотаю! Ты главное не отключайся, держись. Не спи, слышишь?

Я приоткрыл глаза и увидел, что рядом со мной, на коленях, стоит девушка. На ней была короткая юбка, поэтому, она сейчас гробила свои колготки об асфальт, пытаясь прижать мои раны. Поверх белой блузки, которая была на ней, была накинута легкая курточка. Видимо она тоже не собиралась сегодня задерживаться на улице долго. Блузка была перепачкана моей кровью, поскольку девушка в попытке остановить кровь, безжалостно отрывала от нее куски.

Дурочка, ведь мы даже не знакомы, а она вещи свои портит. Не жалко ей. Все равно, это меня не спасет, лишь лишняя суета. Я попытался ее остановить, сказать, чтобы не мерзла тут, вместе со мной, что все решится не так. Открыв рот, я принялся говорить, но получился лишь хрип, перемешанный со стоном. Слюна и кровь, которые скопились во рту, потекли по моей щеке и мне даже стало немного стыдно и мерзко, что я так жалко сейчас выгляжу. Наконец мне удалось заговорить членораздельно.