Кирилл Бенедиктов - Восход шестого солнца
— Он пел, капитан, — сообщил Эстебан, поднимаясь и поправляя перевязь своего меча. — И долго так, у меня даже голова разболелась. Хотел я было проучить мерзавца, да ведь вы же не велели его трогать…
— И о чем же он пел? — без тени улыбки спросил Кортес. Эстебан пожал плечами.
— Кто ж его разберет, капитан… Я такого языка и не слыхал никогда. Хорошо хоть, сейчас замолчал… А это еще что за чучело?
Эрнандо покосился на араба, но тот равнодушно разглядывал стены караулки.
— Это врач, который будет лечить нашего гостя. — Кортес ткнул Эстебана кулаком в живот, заставив вытянуться и расправить плечи. — А вы будете за ним присматривать, ясно? И чтобы больше никаких игр на посту.
Он сгреб со столика кости и ссыпал их в карман. У Хорхе наверняка где-то припрятаны запасные, но в ближайший час доставать их он поостережется.
Кортес толкнул массивную дверь и вошел в комнату Кецалькоатля. Тот вопреки обыкновению не лежал, а сидел на циновках, раскачивал ся из стороны в сторону, сжав ладонями виски, и что-то еле слышно бормотал себе под нос. При виде Джафара он сразу же прекратил раскачиваться и сделал неуклюжую попытку подняться.
— Нет-нет, господин, — торопливо проговорил араб на науатль, — сидите, прошу вас! Вы еще недостаточно поправились, чтобы вставать навстречу вашим ничтожным слугам!
Пленник пробормотал что-то неразборчивое. Врач подошел к циновкам, опустился на колени и дотронулся лбом до босой ступни Кецалькоатля.
— Слава Аллаху, что позволил снова увидеть вас живым и невредимым, — воскликнул он. — Теперь вам нечего бояться; все ваши злоключения позади.
— Переходите к делу, — нетерпеливо напомнил Кортес. — У нас не так много времени.
— В таком случае я попрошу оставить нас вдвоем, — твердо сказал Джафар, развязывая мешок.
Эрнандо собирался возразить, но отвратительный тухлый запах мгновенно распространился по всей небольшой комнате, и он поспешил приложить к лицу тонкий шелковый платок — подарок Ясмин.
— Хорошо, лекарь, — приглушенно проговорил он, зажимая платком нос. — Но помни, что мои люди будут следить за каждым твоим шагом.
— Это мудро с твоей стороны, господин, — араб вытащил из мешка какой-то длинный черный предмет, похожий на змею с плоской круглой головой. — Но мне понадобятся для лечения кое-какие снадобья, которые можно найти в городе. Не будут же твои люди оставлять пост, чтобы сопровождать меня на рынок?
— Я пришлю тебе пару меднокожих. Объяснишь им, что тебе нужно, а сам останешься здесь. И помни: что бы ни случилось, за жизнь Змея отвечаешь головой.
«Нужно поставить еще один пост при входе в башню, — решил Кортес, спускаясь по лестнице. Мысль эта была вызвана каким-то неясным беспокойством, поселившимся у него в душе с тех пор, как он увидел посланцев Семпоалы. — И лучше всего послать туда арбалетчиков».
Объяснить, почему он подумал именно об арбалетчиках, Кортес вряд ли сумел бы. Это было сродни наитию, тайному голосу ангела-хранителя, не раз выручавшего кастильца. За долгие годы Эрнандо научился доверять этому голосу и никогда не оставлял без внимания его советы. Поэтому перед тем, как присоединиться к переговорам с вождями тотонаков, он разыскал Диего и приказал ему послать к башне двух стрелков.
Ужин, которым правитель Шочикемалько угощал мятежных вождей, роскошным назвать было трудно. Кортес, неплохо знавший этикет мешиков, подозревал, что, предлагая гостям костлявых перепелок и жестковатые кислые сливы, правитель наносит им тщательно завуалированное оскорбление, но послы, казалось, вовсе не обращали внимания на то, чем их потчуют. Маштла с одинаково угрюмым выражением пережевывал горячие пироги-тамаль, медовые лепешки и стручки жгучего зеленого перца. Второй вождь, имени которого Кортес не знал, ел крайне мало и был полностью поглощен беседой с правителем.
Коронадо, со скучающим видом прислушивавшийся к их разговору, объяснил командиру, что тотонаки пытаются убедить правителя перейти на их сторону и примкнуть к союзу прибрежных городов, поклоняющихся Кецалькоатлю и отвергающих кровавую дань Теночтитлану. С точки зрения Кортеса, это выглядело полным безумием, поскольку отоми, в отличие от прибрежных племен, были давними и преданными союзниками мешиков и никогда не пытались выступить против власти тлатоани. Тем не менее правитель внимательно слушал послов, время от времени важно кивал и с живым интересом расспрашивал их о том, какими силами располагают мятежные города и все ли их воины собрались сейчас у подножия гор. Послы отвечали охотно, но понять, что в их словах правда, а что ложь, было совершенно невозможно. Так, они утверждали, что ацтекский наместник Киауитцлана со всем своим гарнизоном принял веру Кецалькоатля, отрекся от старых богов и движется сейчас на юг, в страну Сапотекапан, чтобы поднять там знамя восстания. На вопрос, сколько воинов стоит сейчас на равнинах у Халапы, первый посол ответил: «Сорок тысяч», — а Маштла, оторвавшись на мгновенье от обгладывания рыбьего скелета, буркнул: «Сто». Толку от таких сведений, разумеется, было немного.
Послушав эту бессмысленную беседу, Кортес решил, что парламентеры скрывают истинную цель своего визита, и встревожился еще больше. Возможно, они собирались разведать, хорошо ли охраняются лестницы в скалах, ведущие к воротам Крепости Цветов. Если это так, не худо бы продержать их в гостях до прибытия Правителя Орла Хальпака…
— Мы просим вас освободить нашего повелителя, Змея в Драгоценных Перьях, — неожиданно обратился к нему посол. — Если вы отпустите его, мы немедленно снимем наш лагерь и вернемся на побережье.
Кортес покачал головой.
— Я и мои люди спасли Кецалькоатля от грозившей ему гибели. Разве ты не видел, как в тот день в Семпоале тысячи людей не смогли защитить Змея от мерзкого колдуна? Уверяю тебя, под защитой наших мечей он находится в безопасности.
Посол явно растерялся, но тут Маштла выплюнул сливовую косточку и хмуро спросил:
— Вы везете его в Теночтитлан? А там нашего господина уже ждет не дождется сам Монтекусома. И уж от него-то вам его нипочем не защитить.
— Нехорошо говорить так о великом тлатоани, — недовольно заметил правитель.
Маштла отмахнулся.
— Мы можем предложить вам выкуп, — понизив голос, проговорил он. — Золото и нефрит. Четыре большие ноши. И еще четыре — для Монтекусомы.
— Золото в дисках или в песке? — неожиданно заинтересовался Коронадо.
Маштла презрительно посмотрел на него.
— В дисках. Первую половину получите хоть завтра. Вторую — после того, как отпустите Кецалькоатля.
Рука Коронадо, наливавшего себе октли из кувшина в чашку, дрогнула. Маштла сделал вид, что ничего не заметил.
— Интересное предложение, — сказал Кортес, в упор глядя на тотонака. — Только вот откуда вы возьмете столько золота? Это больше, чем Монтекусома получает в год со всего аль-Ануака.
— Твое ли это дело, чонталь? — надменно возразил Маштла. — Мы предлагаем — значит, нам есть что предложить.. Тебе тоже есть что предложить нам, и я хотел бы узнать, согласен ли ты на такой обмен.
— Это нужно обдумать, — Кортес бросил быстрый взгляд на Коронадо. Глаза его ближайшего соратника алчно блестели. Еще бы — четыре ноши золота позволят всем солдатам отряда вернуться на родину богачами. Вот только Эрнандо почему-то сомневался, что Монтекусома, а особенно глава всесильной Михны ал-Хазри останутся довольны подобной сделкой. — Возможно, завтра или послезавтра я смогу сообщить о нашем решении. Пока же я предлагаю вам воспользоваться гостеприимством нашего хозяина, повелителя Крепости Цветов.
При этом он так выразительно посмотрел на правителя, что тому ничего не оставалось, кроме как подтвердить приглашение. Кортес вытер губы маисовой лепешкой, стряхнул крошки с камзола и поднялся, произнося ритуальные слова благодарности.
— Прошу извинить, но меня ждет принцесса.
На самом деле он совсем не был уверен, что принцесса обрадуется его появлению. Но не рассказать ей о новом предложении сторонников Кецалькоатля Эрнандо не мог.
Коронадо поднялся следом. Когда они вышли из покоев правителя, бородач схватил Кортеса за локоть и развернул к себе. Белки его глаз покраснели, и Кортес понял, что его заместитель здорово пьян.
— Что скажешь, командир? Восемь нош золота! Да мы и за сто лет столько не заработаем, даже если нас наймет для охраны сам эмир!
Кортес шевельнул плечом, и пальцы Коронадо разжались.
— Во-первых, не восемь, а четыре. Четыре они собираются заплатить Монтекусоме, ты же слышал… — Мало ли чего я слышал! Никто же не заставит нас делиться с меднокожими, командир! Возьмем золото и отправимся за море! Вон, этот шелудивый пес Али Хасан смылся, и взятки гладки… Кастилец вспомнил приказ об аресте Али Хасана, подписанный самим Великим инквизитором, но не стал разубеждать товарища — Коронадо был слишком пьян, чтобы прислушиваться к голосу разума.
