Артем Рыбаков - Ликвидаторы времени. Охота на рейхсфюрера
Вариант второй: мы их заинтересовали, но несильно, тогда они просто погрузят нас в машину, чтобы разобраться позже. Тут основная надежда на Люка и ребят. Могут попробовать освободить нас.
Ну и третий вариант — мы такие интересные и загадочные, что допрашивать нас будут прямо тут, в доме. Для того и солдат внутрь послали. Ну, на ограниченном пространстве мои шансы на победу в рукопашной сильно возрастают, особенно с учетом маленьких сюрпризов, что я в доме оставил. Хотя „горилла“ эта… Как бы его половчее уделать?»
— Herr Untersturmfuhrer, im Haus wurde nichts verdachtiges gefunden![43] — прервал мои раздумья голос солдата, высунувшегося из двери дома.
— Geht ins Haus! — скомандовал нам главный эсэсовец.
Поднимаясь по ступенькам на крыльцо, я заметил, как громила забрал у одного из солдат автомат и пошел вслед за нами. «Ура, клюнули!» — возликовал я. Теперь требовалось реализовать еще одну мою задумку…
Когда мы впятером вошли в комнату, где все еще оставался один из солдат, я повернулся к унтер-штурмфюреру и, покосившись на Дымова, попросил:
— Ich mochte Sie bitten, dass er nicht anwesend beim Gesprach sein wird, bitte,[44] — опять вместо «ихь» у меня получилось шипящее «ишь». Ну что за напасть! — Ein «С»![45] — Я очень удачно вспомнил кодовое слово, про которое читал в книгах о войне.
Эсэсовец на мгновение задумался, а затем скомандовал обоим солдатам:
— Ihr beide bleibt auf dem Posten im Vorzimmer. Und nehmt ihn mit.[46] — И показал рукой на Зельца.
Когда солдат подтолкнул Алексея к выходу, тот вздрогнул и удивленно посмотрел на меня. «Ну же, Леха, договаривались ведь, что я играю первую скрипку! Что ты телишься?» — однако никакого знака я подать не мог, поскольку оба эсэсмана пристально следили за мной.
Наконец до Зельца дошло, что пауза несколько подзатянулась, и он понуро вышел в сени.
— Was wollen Sie mitteilen? Und wer sind Sie? Bitte, erzahlen Sie keine Geschichten uber die Hilfspolizei![47]
— Ich bin aus dem Abwehcommando 1В.[48] — Пришлось пустить в ход домашнюю заготовку, снова удачно вспомнив название подразделения немецкой разведки, имевшее радиопозывной «Сатурн» и о котором было написано несколько книг и даже кино сняли.
— Wer ist Ihr Befehlsinhaber?[49]
— Wally Erste, — мой ответ последовал незамедлительно.
Может показаться странным, почему я так распинался перед лейтенантом, но задумка моя была в том, что офицер из СД, а немец был именно оттуда, о чем говорил ромбик с соответствующими литерами на его рукаве, обязан хоть немного ориентироваться в структуре «соседей».
— Sie sind aber kein Deutscher,[50] — внезапно сказал унтер-штурмфюрер.
— Ja, ich bin Volksdeutscher. Ich brauche einen Dolmetscher.[51]
Офицер кивнул и сказал, обращаясь к «горилле»:
— Guenther, ruf Byslov bitte.
Гигант-шарфюрер вышел из комнаты, но в дверном проеме немедленно показался один из солдат с винтовкой наготове.
«Ага, похоже, ты, мужик, клюнул!» — злорадно подумал я и попытался немного раздвинуть границы дозволенного:
— Darf ich mich hinsetzen?[52] — Фраза из туристического разговорника вылетела чисто автоматически.
— Ja, setzen Sie sich hin.[53] — И он, показав мне рукой на стул, обошел стол вокруг и встал на противоположной стороне.
«Молодец, умный ганс!» — теперь мне, чтобы добраться до эсэсовца, пришлось бы перелезать через стол или обходить его, так что у него появлялся запас по времени.
Я сел, незаметно сдвинув стул поближе к столу, и спросил:
— Haben Sie eine Landkarte?[54]
— Ja, — ответил мой собеседник, но в планшет не полез, очевидно, ожидая прихода переводчика.
Ждать пришлось недолго — через пару минут звероподобный унтер вернулся в сопровождении господина Быслова (если я все правильно понял). Пока они входили и занимали свои места, я исхитрился придвинуться к столу еще сантиметров на пять.
— Nun, Sie behaupten, dass Sie ein Mitarbeiter der Abwehr sind?[55] — спросил унтер-штурмфюрер.
— Ja, — ответил я, даже раньше того, как переводчик перевел вопрос. — Ich bin ein Abwehragent.
— Gut. Warum haben Sie einen Polizeiausweis?[56] — и этот вопрос я понял без переводчика и ответил на него насколько можно быстро (мне требовалось убедить оппонентов, что немецкий я знаю лучше, чем на самом деле!).
— Ich habe einen Ausweis als Tarnung gekriegt, das ist wohl besser als ein sowjetischer Pass.[57]
— Was sind Ihre Einsatzgebiete und Befehle?[58]
И снова я ответил быстрее, чем среагировал переводчик:
— Ich kann auf der Karte zeigen.[59]
Вот теперь эсэсовец полез в планшет за картой, а я смог незаметно дотянуться до своей заначки — «иглы» из штыка, которую я прикрепил снизу к столешнице.
Унтер-штурмфюрер расстелил карту на столе и сделал приглашающий жест. Громила Гюнтер, видимо, страхуясь от возможных неприятностей, сместился ближе ко мне, причем свой автомат он перевесил за спину. Ход более чем правильный, поскольку таким образом он убирал оружие из зоны моего доступа, а представить, что такой задохлик, как я, может голыми руками справиться с ним, его паранойя не позволяла.
«Ну вот, фигуры расставлены на доске — теперь можно играть! Один против троих — повеселимся, однако!» — с бесшабашной решимостью подумал я.
Теперь оставалось только придумать какой-нибудь трюк, способный повергнуть противника в замешательство. «Думай, думай!» — мысленно подгонял я себя.
— Also, zu welchem Zweck befinden Sie sich in diesem Gebiet?[60] — в голосе унтер-штурмфюрера начинало проскальзывать раздражение.
«Не отвлекайся, вспоминай! Ну, что это за часть может быть? Так, деревни уничтожают, с партизанами борются… Командиры — из СС, но командуют обычными солдатами, ведь у приехавших на грузовике немцев петлицы обычные, пехотные… Неужто айнзацкоманда? Да, точно! Так, кто у нас в Белоруссии резвился? Хоть бы одну зацепку… В Минске с Гиммлером кто будет встречаться? Бах-Залевски и Небе… Небе командовал айнзацгруппой „Б“. А там какие были подразделения? Думай! Думай! Вроде „Б“ была единственной айнзацкомандой, в составе которой сразу были зондеркоманды… Ну да! Седьмая, восьмая и девятая… Есть!»
Глубоко вздохнув, я спросил:
— Herr Untersturmfuhrer, und Sie aus der Siebten Oder Achten Sonderkommando?[61] — сам не знаю, почему, про «девятую» команду я не спросил.
— Wir sind von dem Siebten…[62] — машинально ответил эсэсовец и перевел взгляд, как я понял, на громилу.
И в тот же момент я оттолкнулся ногами и начал падать назад вместе со стулом. Спинка стула оперлась на ноги стоявшего у меня за спиной немца, и он машинально схватился за нее. Я, полулежа на стуле, быстро, но плавно выбросил правую руку, вогнав заточку в средостение «гориллы». Затем резко согнулся в поясе, так, что мое туловище приняло вертикальное положение, и, выдернув за веревочный хвостик «иглу», метнул ее в офицера.
«Не зря я всю прошедшую неделю к этим „иголкам“ привыкал!» — удовлетворенно подумал я, увидев, что увесистая четырехгранная металка почти полностью вошла в шею эсэсовца в паре сантиметров выше ворота форменной рубашки.
Я соскочил со стула на левую сторону, оказавшись между эсэсовцем-верзилой и замершим в ступоре переводчиком. Ребром левой ладони я рубанул по затылку скрючившегося громилы и напрыгнул на переводчика. Четыре быстрых удара в грудь — и я, придерживая господина Быслова «за манишку», аккуратно сажаю его на пол. После чего успеваю даже поймать за ремень верзилу Гюнтера до того, как он рухнул вместе со стулом.
Теперь надо разобраться с солдатами, что сторожат в сенях Дымова. Но первым делом надо вооружиться. Я подобрал автомат Гюнтера, который оказался бергмановским МП-35, затем быстро обогнул стол и вытащил из кобуры все еще хрипевшего унтер-штурмфюрера пистолет. «Ого, „Браунинг Хай Пауэр“! Серьезная машина!» Покойный явно знал толк в короткостволе. Особенно приятным в нашей ситуации становился тринадцатизарядный магазин.
«Интересно, а что это сторожа до сих пор не прибежали? — внезапно пришла мне в голову мысль. — Неужели я так тихо сработал? Хотя, может быть, они привычны к тому, что господа офицеры кого-нибудь при разговоре кулаками стимулируют. У покойного Гюнтера телосложение более чем подходящее».
Я медленно досчитал до десяти. Ничего.
«Как там их зовут? Полтцен вроде… Ну, начнем благословясь…» — и, обойдя стол, я встал слева от двери.
— Poltzen, komm her! Schnell![63] — гаркнул я.
Дверь распахнулась, и влетевший в комнату солдат споткнулся об аккуратно подставленную мною ногу. Удар массивным деревянным прикладом автомата по затылку — и одним противником стало меньше!
За спиной раздались звуки непонятной возни. Разворачиваюсь… А на порог комнаты плашмя рушится еще один немец. Несмотря на удивление, я хладнокровно пинаю его в висок. «М-да, а был бы в каске — был бы цел».
