Дмитрий Корниенко - Время Рыцаря
Но допустим, Альберт предложит своим спутникам возвратиться в Курсийон. Как это обосновать? Зачем им возвращаться? Что для него манускрипт, то для них плен и смерть. Они не пойдут. Значит, нужно идти с ними в Брессюир, ждать, пока мимо пройдет Дю Геклен со своей армией, отдохнуть, пообвыкнуться в роли рыцаря и уже тогда, взяв запасную лошадь, самостоятельно отправиться обратно.
До того как лечь спать, Альберт долго изучал имевшиеся у него материалы. Он решил попытаться перейти мост в Сомюре, и на этот счет были кое-какие задумки. Однако беспокоило то, что, судя по хроникам, французская армия шла где-то рядом с его отрядом и тоже должна войти в Сомюр вечером шестого декабря, чтобы расположиться там на отдых всего на одну ночь. И эту армию предстояло опередить на несколько часов.
3
Подойдя к пологому берегу речки, Альберт склонился было, чтобы умыться, но замер, не тревожа гладь воды в заводи. Он вгляделся в свое отражение и задумался, что же сейчас видит. Ведь его внутренний мир, все то, что Альберт в себе ценил и чем гордился, все его качества были не нужны этому времени. А нужен был сильный человек, глядящий в отражение. Историку стало не по себе, он поспешно умылся ледяной водой и вернулся в маленький лагерь.
– Нам нужна маскировка! – заявил Альберт, подсаживаясь к спутникам.
– Что-что? – переспросил Гроус, а Томас даже поперхнулся сушеной треской.
– Поясню. Нас слишком мало, чтобы позволить себе встретиться с французами. И мы не сможем воспользоваться мостами – похоже, они все под неприятелем. А где брод, мы не знаем, и искать нет времени. Значит, нам надо на время превратиться в противника. У нас есть доспехи французского рыцаря, и мы знаем, как его зовут.
– Я понял, что вы имеете в виду, – задумчиво сказал Гроус. – Хотя это и идет вразрез с понятиями о рыцарской чести, но… Тем не менее, доспехи только одни…
– Этот грех я возьму на себя, – ответил Альберт. – Я надену черные доспехи. Томас будет моим оруженосцем. Вы же, сэр Ричард, будете моим пленником. Кстати, очень удобно: если мы встретим англичан, вашим пленником буду я.
За одежду Томаса историк не беспокоился, так как в целом английская мода Столетней войны следовала за французской и бургундской. Англичанина в нем выдавал только красный крест на спине. Что касается языка… Английская знать и рыцарство этой поры говорили еще по-французски. Акцент же можно было выдать за бретонский… Но даже это было не слишком принципиально, ибо в то время французы лишь формировались как единая нация. Они частенько воевали на стороне англичан, как и англичане воевали на стороне французов. Да и сама Столетняя Война началась с междоусобной войны за бретонское наследство, в которой король Эдуард поддерживал Жана де Монфора, а король Филипп – Карла де Блуа. А уж какие только наемники не воевали с обеих сторон…
– Ну, со своими-то мы договоримся… – согласился Гроус. – А вот насчет французов… Надеюсь, весть о смерти черного рыцаря еще не достигла Зеленого Моста. А деньги у нас есть, так что… Я принимаю ваше предложение! Действительно, так мы будем в некоторой безопасности первое время, передвигаясь по этим дорогам. Но Томасу надо будет убрать красный крест со своей одежды.
Крест был нарисован на белой ткани, надетой поверх кольчуги на манер порядкового номера марафонца.
– Но вы же знаете, сэр: того, кто убирает красный крест с одежды, имеет право убить любой англичанин! – недовольно пробурчал сержант.
– Как только мы пересечем мост, Томас, – а я надеюсь, мы это сделаем уже вечером – ты снова наденешь этот знак. А до той поры англичан мы, скорее всего, не встретим. И другой возможности перейти защищенный мост я не вижу, – сказал Альберт.
Сержант наконец кивнул и принялся сгружать с лошади доспехи, для начала раскладывая их на прелой листве в нужном порядке. Историк же вспомнил, что, действительно, кресты, которые пришивались на верхнюю одежду или были нарисованы на доспехах, снимать запрещалось, и убийство одним англичанином другого во время войны не считалось преступлением, если последний не имел креста на одежде или доспехах. Кроме того, согласно действовавшим законам смертная казнь ждала любого вражеского бойца, пойманного носящим английский крест.
– Полагаю, сэр, кольчугу вам поддевать не следует, а то вы станете слишком тяжелым.
– Это точно, – ответил Альберт, со стоном потянувшись. – Боюсь, сегодня мне и топора-то не поднять, так что боя я буду избегать в любом случае. Под латы я одену только подкольчужник. Эх, надо было вчера постирать его в реке, за ночь бы высох у костра.
Томас улыбнулся последним словам, как хорошей шутке, и со знанием дела принялся помогать историку облачаться в латы. Через какие-то полчаса Альберт был полностью готов, даже шлем был надет и привязан ремешками. Затем сержант быстро собрал остатки провизии, шкуры и погрузил все это на лошадь Уильяма. Альберт же, сказав несколько прощальных слов над могилой своего оруженосца, не без помощи сержанта взгромоздился на вороного коня Черного Барона. Гроус уже уехал вперед, и пришлось его догонять. Уселся на свою лошадь и сержант. Его одеяние состояло из толстой, простеганной вертикальными полосами куртки, набитой паклей или чем-то похожим. Она была длиной почти до колен, приталенная и с рукавами. Сверху на куртку была надета кольчуга, тоже до колен, но уже без рукавов.
Почти не поплутав по лесу, путники вышли на дорогу. В соответствии с рыцарскими представлениями Гроус, хотя и в качестве пленника, ехал в полном вооружении, ибо от рыцаря в те времена достаточно было лишь слова чести. По дороге им только раз встретилось несколько монахов, у которых поинтересовались, далеко ли до славного города Сомюра. Оказалось – всего несколько часов пути. Подав щедрую милостыню, Альберт осторожно выспросил все, что касается моста: много ли берут за проход, много ли стражников и открыты ли ворота. Выяснилось, что охраняющих мост не то чтобы много, но и не мало, а ворота – время-то тревожное – конечно же, закрыты. В городе поджидают бегущих от Дю Геклена англичан, и ходят слухи, что уже на подходе к Зеленому Мосту готовы для них засады, где верные маршалу Сансеру солдаты сторожат дорогу днем и ночью. В свою очередь монахи поинтересовались, не будет ли опасно им идти дальше, ибо аббат приказал им идти в Ле Ман поклониться тамошним святыням, по пути собирая милостыню.
– Пару разбойников мы видели повешенными на деревьях возле какой-то деревни, англичан же почти изгнали из этих мест. Думаю, французские солдаты вас не обидят, – сказал Альберт. – Но деньги им все же лучше не показывать.
Монахи довольно закивали и, отвесив низкие поклоны, пошли дальше. А вот Альберту после этих слов несколько расхотелось идти к мосту, и он даже всерьез задумался над словами Крушаля о том, чтобы вернуться в Курсийон. Однако небо посветлело, показалось даже затуманенное солнце, и эти просветы странным образом вселили в него надежду на благополучный исход дела.
– Пожалуй, без вашего плана, сэр Роджер, нам действительно не пройти никоим образом, – вдруг сказал Гроус, впервые за утро посмотрев на историка с одобрением. – Однако же вы должны быть чертовски убедительны. Надеюсь, никто из тех, кто будет в засаде, не знает вас в лицо.
– Те из французов, которые видели мое лицо, уже не смогут ничего сказать, – ответил Альберт. – Но я могу ехать с опущенным забралом. Скажу, что его заклинило. Кстати, его действительно клинит.
Коричневые фигурки монахов уже исчезли в подсвеченной солнцем дымке над дорогой, когда Альберт подумал, что, возможно, мост Сомюра выбран ошибочно, ибо где-то же свободно пересекали Луару те самые гарнизоны англичан, которые оставили захваченные осенью замки и дошли до Брессюира. Альберт читал, что их было всего человек триста, оставшихся в живых из всей полевой армии англичан, еще неделю назад владевшей центральной Францией. Конные рыцари и латники, пешие лучники и копейщики, задыхаясь, добрались до стен, но им в спины уже хрипели кони французского рыцарства. Гарнизон не решился открыть ворота, опасаясь, что вместе со своими ворвутся и французы, и последние беглецы, хоть и сражались отчаянно, были перебиты под стенами замка.
Подумалось пройти восточнее, до Анжера, где об англичанах и не слыхали, но тогда можно было опоздать в Брессюир и оказаться в числе тех самых англичан, перебитых под стенами. Да и близость сомюрского моста слишком манила, несмотря на опасность. Кроме того, в голове у историка само название 'Сомюр' ассоциировалось с настолько безобидным туристическим местом, что самую великую опасность там может представлять разве что слишком большой счет из ресторана.
С подменными лошадьми ехали быстро. По принципу: рысь-галоп-шаг и смена коней. Если учесть, что скорость лошади в галопе была примерно двадцать километров в час, то отряд продвигался вперед достаточно уверенно. Дорога была хорошая, не факт, что построена на месте римской, но имела стандартную для римской дороги ширину: чтобы проехал всадник, держа копье поперек седла. Беспокоило лишь, что Гроус выглядел бледнее обычного, и Альберт спросил, не был ли тот ранен во вчерашнем бою.
