Сергей Шхиян - Заговор
— У твоей купчихи, у Верки.
Однако на этот раз Митя ответил быстро и точно:
— Три года. Верка, хотя и дура баба, но душой — золото, а Никанорыч сволочь!
— Никанорыч? — сразу же заинтересовался я новым персонажем. — А он кто такой?
— Ты не знаешь Никанорыча? — искренне удивился он.
— Первый раз слышу.
— Эта сволочь наш управляющий. Давай выпьем за Верку!
— Погоди, я так, как ты, часто не могу. Расскажи лучше о Верке и Никанорыче.
— Это точно, меня не всякий перепьет! — горделиво сообщил Митя, игнорируя или не слыша вопроса.
— Так что Верка?
Митя посмотрел на меня недоумевающим взглядом, но собрался, вспомнил, о ком идет речь, сосредоточился и предложил:
— Еще нальешь, я тебе все как есть предоставлю.
Мне показалось, что еще одна кружка водки совсем лишит моего приятеля трезвого ума и твердой памяти, но я ошибся. Митя выпил и надолго задумался. Потом вдруг заплакал:
— Эх, друг Леша, знал бы ты, какая у меня жизнь! Врагу не пожелаешь!
Такое многообещающее начало обнадеживало. Митя подпер голову рукой и стал рассказывать то, что мне было интересно, о своей трудной жизни в холопах у глупой купчихи Верки, гаде ползучем Никано-рыче, своих подлых товарищах и тяжелой доле русского человека.
Как обычно бывает, в его рассказе было слишком много личного, понятного только самому рассказчику. Однако повествуя о себе, он невольно создавал общую картину жизни своего закрытого мирка. Кое-что меня удивило. Купеческая вдова Вера, раньше представлявшаяся хитрой, коварной бабой, в рассказе Мити выглядела жертвой прожженного жулика управляющего.
Если это было правдой, то в корне меняло дело. Однако мнение одного свидетеля, к тому же пьяного, еще не было истиной в последней инстанции. Все это следовало проверить самому. Я пока не мог придумать, как попасть за высокий забор, но задачу на время, когда будет готово мистическое платье, наметил.
Мой приятель, между тем, совсем сомлел и попытался заснуть прямо за столом. Оставлять его в кабаке было негуманно. Я сторговался с возчиком, оставил свою лошадь на попечение хозяина заведения, и мы общими усилиями погрузили Митю в подводу. Он уже дошел до такого состояния, когда причина и следствие существуют каждая сама по себе, и неожиданно для нас и, думаю, самого себя, запел песню. После чего опять уснул.
Таким образом, повод наведаться в имение вдовы возник сам собой, почти без моего участия. Мы привезли уже бессознательное тело, и после его опознания привратником нас впустили за высокий забор.
Имение у Веры оказалось не просто богатое, оно впечатляло и размером, и постройками, и количеством холопов. Пока Митю выгружали возле людской избы, я насчитал человек двадцать праздношатающихся жителей только совершеннолетнего возраста. Неожиданное развлечение в лице моего нового друга собрало их всех возле подводы, так что я смог визуально познакомиться с большинством здешних обитателей. Увидел даже управляющего, которого так ненавидел Митя. Он стоял в стороне и мрачно наблюдал за происходящим, потом демонстративно плюнул и ушел в хозяйский терем. Самого же виновника торжества сочувствующие товарищи и верные друзья отнесли на руках в людскую избу.
Прилюдно расплатившись с возчиком, я задержался во дворе, рассчитывая на интерес местного населения к щедрому человеку и, надо сказать, не ошибся в ожиданиях. Ко мне тотчас подошли два симпатичных молодых человека и завели необязательный разговор о прекрасной погоде. Я полностью согласился, что погода и правда стоит чудесная. Тогда они поинтересовались, от чьих щедрот Мите выпало счастье так хорошо погулять. Пришлось сознаться в своем нерасчетливом участии в этом мероприятии. Мужики понимающе переглянулись и пригласили составить им компанию, посидеть в холодке и отдохнуть. Я не стал чиниться, прошел с ними в людскую избу и присел на почетное место во главе стола.
Мои новые знакомые примостились с обеих сторон и умильно глядели на меня преданными глазами.
— Повезло Митьке, — сказал один из них, по имени Фома, — не каждый день у нас в Москве хорошего человека встретишь!
— Это точно, — подтвердил второй, Илья, — плохих людей больше, чем хороших.
На этом их способность поддерживать разговор иссякла, и они замолчали, взглядами говоря то, что не могли произнести уста. Пришлось мне самому озвучить, что подо всем этим подразумевалось:
— Говорят, тут по соседству есть хорошая медовуха, — не то чтобы спросил, скорее, констатировал я.
Мужики радостно закивали.
— Есть, родимый, да такая хорошая, что и не описать! — горячо подтвердил Фома. — И вкусна, и хмельна, такой больше по всей Москве не сыщешь!
— Если что, так я сбегаю, мне не в труд! — радостно воскликнул второй. — Как хорошего человека не уважить!
Начало знакомству было положено, остальное уже неинтересные детали. Пожалуй, стоит отметить только то, что бегать за медовухой услужливому Илье пришлось не один и не два раза. Застолье, как водится, возникло как-то само собой, постепенно приобрело широкие масштабы, и все завершилось тем, что мне пришлось остаться здесь ночевать.
Утром я проснулся на голой скамье в обнимку с каким-то дедом. Голова трещала, глаза еле открывались, а спящий дед лез в лицо прокисшей бородой. Я отстранился от духовитого соседа, сел и осмотрелся. Вся изба была устлана жертвами вчерашнего загула. На полу и лавках вповалку спали люди вне различия возраста и пола.
Пришлось буквально по телам пробираться к выходу на свежий воздух. Оказавшись наружи, я глубоко вдохнул утреннюю прохладу, протер глаза и оказался лицом к лицу с незнакомой женщиной. Она явно не участвовала в нашем вчерашнем празднике. Во всяком случае, ее вид не говорил ни о каких ночных злоупотреблениях.
Мы молча стояли, рассматривая друг друга. Я попытался приободриться, чтобы не выглядеть совсем уж непристойно, потом сложил сухие непослушные губы в улыбку и поздоровался.
— Ты кто такой? — не ответив на приветствие, строго спросила она. — Откуда здесь взялся?
Незнакомка была полна станом, кругла лицом и по-своему миловидна. Правда меня этим утром женская привлекательность волновала меньше, чем огуречный рассол.
Мозги медленно со скрипом заработали, но не придумали ничего умнее, чем примитивно соврать:
— Был в гостях у кума, — туманно ответил я, — припозднился, пришлось остаться переночевать.
Женщина кивнула головой, а я подумал, что хорошо, что она не спросила у меня имя мифического кума. Однако наш разговор на этом не закончился.
— Сам кто будешь? — уже не так агрессивно поинтересовалась незнакомка.
Я еще не совсем пришел в себя и думал больше о том, как бы выпить чего-нибудь кисленького, а не о надоедливых тетках, потому брякнул то, что засело в голове со вчерашнего дня:
— Гадатель и хиромант.
— Кто! — воскликнула она, скорее всего, не совсем правильно расслышав или поняв слово. — Что ты сказал!
— Гадатель, — повторил я, — что-то вроде волхва, могу предсказывать будущее.
— Ты что, колдун?!
— Нет, колдовство это грех, а я гадаю по-православному.
В ее лице появился неподдельный интерес.
— А на что гадаешь?
— Что значит на что? — не понял я вопрос.
— На воду, огонь, на просо, — удивляясь такой непонятливости, объяснила она.
— Еще чего не хватает, — стараясь, что бы голос звучал пренебрежительно, ответил я. — На такое только деревенские бабки гадают, а я гадаю на импортных рафлях.
Я не понял, знает ли она что это такое, но интерес у нее ко мне не иссяк. Она тут же попросила:
— А мне погадаешь?
— Почему не погадать, — ответил я, не в силах даже обрадоваться удаче, так неожиданно найти клиентку в нужном месте.
— Сейчас можешь?
— Да ты что, милая, кто же на рафлях просто так гадает. Для этого нужно время икс. Это не просто гадание, а сплошная казуистика, для этого нужно, чтобы планеты правильно выстроились и сошлись с зодиакальными созвездиями, и знак воды сошелся со знаком огня. — Непонятных слов я наболтал достаточно, чтобы вызвать к себе, как к специалисту, уважение.
Любительница предсказаний ошалело на меня посмотрела и робко спросила:
— А когда сможешь?
— Через два дня, когда Козерог окажется в созвездии Овна.
— А правда погадаешь, не обманешь? — заискивающе спросила женщина.
— Святой истинный крест! — поклялся я.
В этот момент на близкой колокольне ударили к заутрене. Женщина вздрогнула и принялась торопливо осенять себя крестными знамениями.
— Теперь сама видишь, какая у меня сила! — веско объявил я. — Жди, приду еще до первой звезды!
Она низко поклонилась, повернулась и торопливо пошла к ближнему терему. Я смотрел ей вслед, пока меня не отвлек один из вчерашних бражников. Он, как несколько минут назад я, стоял с открытым ртом, торопясь надышаться утренней прохладой.
