Дмитрий Старицкий - Принц Вианы
— И долго вы подвизались на придворной службе? — спросил мой паж Филипп.
— Где-то с год-полтора. Потом затосковал в чертогах принца и снова подался на вольные хлеба, в славный город Мен…
— Где вас снова посадили в тюрьму? — спросил я ехидно.
— А вы откуда это знаете?
Откровенно удивленная физиономия мессира дю Валлона снова вызвала просто пароксизм смеха на барке.
— Догадался, — ответил я, вытирая слезы, вызванные смехом. — И уж вытащил вас из менской тюрьмы на этот раз, наверное, не кто иной, как сам руа франков? Не меньше.
— Вы и это знаете? — Мессир Франсуа был уже откровенно ошарашен.
А мои люди ржали, как на концерте Задорнова. Разогрелись. Теперь только пальчик покажи… А если усложнить задачу и согнуть, то…
— Думаю также, — продолжил я играть в гадалку, — что произошло это не иначе, когда тот ехал мимо на коронацию в Реймс.
Мессир Франсуа только руками развел.
А вокруг раздавался уже не хохот, а всхлипы и стоны. Хотя я нисколько не погрешил против фактов биографии пожилого человека, который сидел передо мной с кружкой яблочного взвара в руках.
— Лучше скажите нам, куда вы направляетесь? — спросил я, когда окружающие немного успокоились.
— Держу путь в Нант, думаю там перезимовать. Хотелось бы на юг, к теплу поближе, но денег столько нет, а дорога дорога.
Мессир Франсуа зябко поежился, несмотря на окружающее тепло и сочную зелень конца лета.
— Какое совпадение, — снова засмеялся дон Саншо, — мы тоже двигаемся в Нант.
— У меня есть предложение, подкупающее своей новизной, — заявил я. — Желаете ли вы до Нанта прокатиться с нами на барке, а платой будут ваши уроки стихосложения мне?
— С кормежкой? — заинтересованно спросил дю Валлон.
— Конечно. С нашего стола, — обнадежил я его, не уточняя, что сам питаюсь с одного котла с кнехтами.
— Согласен.
И тут я нанес ему удар, просто «под дых». Крикнув шкиперу: «Отплывай!» — садистски заявил своему новому клеврету:
— Только при одном условии — вам придется вымыться и постираться.
— А это обязательно?
Выражение лица мессира дю Валлона снова вызвало хохот окружающих. Марта даже взвар яблочный расплескала из половника.
— Обязательно, — многозначительно хмыкнул дон Саншо. — А неповиновение чревато: не так давно этот молодой человек, — инфант кивнул на меня, — чуть врача на суку не повесил за то, что тот руки не моет.
Все окружающие радостно заржали, будто им новый скабрезный анекдот рассказали про короля и гусепаску. О! Эту песенку обязательно надо как-нибудь спеть. Хит будет из хитов. «„Я женюсь, я женюсь, я женюсь“ — Луи сказал…»
Когда барка выплыла на стрежень и повлеклась вместе с водами Луары в сторону Атлантического океана, дон Саншо, вдруг вспомнив, что он лицо государственное, стал потрошить мессира Франциска на свежие сведения.
И политинформация о международном положении не заставила себя ждать.
— В День святого Петра, — начал свой рассказ дю Валлон, и по его плавной речи чувствовалось, что быть ходячей газетой ему не впервой, — у всех благочестивых христиан была большая радость: сдох богомерзкий султан турецкий Мехмет, второй этого имени. Его сын Баязид Дервиш, как только опоясался мечом их пророка Магомеда, так сразу стал воевать одновременно с Венецией, Австрией, Венгрией и Египтом. Воюет до сих пор.
На святую Изабеллу Катерина Саксонская благополучно разродилась мальчиком. Окрестили Кристианом. Он наследник сразу двух корон — Дании и Норвегии.
В Лионе наконец-то достроили собор, посвященный Иоанну Крестителю, который возводили без малого триста лет. И архиепископ Лиона уже перенес туда свою кафедру. А освящал собор сам кардинал Бурбон.
Теперь — Прованс. В этом году он стал владением руа франков, который подтвердил местным евреям все права, которыми они пользовались при Рене Добром. Однако сезонные рабочие из Дофинэ и Оверни устроили еврейские погромы с насильственным крещением. Десятки человек были убиты с обеих сторон и многие евреи сбежали в Тулузу, Фуа и Байону. Говорят, в Марселе теперь толкового врача не найти.
Кстати, еврейские врачи руки моют, — кивнул политинформатор в мою сторону.
В Риме чума, от которой, прожив пятьдесят девять благочестивых лет, скончался Бартоломео Сакки по прозвищу Платина, префект папской библиотеки, так и не покинувший свои книги, хотя папа Ксист, четвертый этого имени, настойчиво звал его с собой укрыться от эпидемии в окрестностях озера Брачано, куда сбежал весь папский двор. Угас выдающийся ум нашего столетия, автор великого философского труда «De honesta voluptate et valetudine», доказавшего всем, что человек есть то, что он ест. Без всякого различия сословной принадлежности.
Эмир Гранады Али, сын Сада ал-Мустаина, да гореть им обоим в аду, презрев свою животную похоть к средоточию чести наложницы Зорайде, внезапно воспылал воинским духом и захватил у кастильцев крепость Саару. В Кастилии и Леоне моментально прекратили резать друг друга из-за любви к разным инфантам, которых хотели бы видеть на троне, и дружно пошли резать мавров.
В День святого Фердинанда, покровителя арагонской короны, Фердинанд Арагонский, второй этого имени, оставив на время распри с папой по поводу неаполитанского наследства, но умудрившись походя вступить во владение Миланом, присоединился к кастильцам в богоугодном деле Реконкисты. Хотя от старого перемирия еще и пяти лет не прошло. Заодно Арагон и Кастилия на паях заключили протекторат над островами в океане, откуда привозят маленьких певчих птичек.
На Успение Пресвятой Богородицы, в Синтре, осиротела португальская корона. Афонс, пятый этого имени, по прозвищу Африканский, приказал долго жить, удостоившись Святых Даров в монастыре, который не покидал последние годы. На престол вступил его сын — рей[146] Алгарве Жуан, второй этого имени, первым делом повелевший себя называть Совершенным, а вторым деянием возвеличивший своего бастарда до магистра ордена Сантьяго. По слухам, он все носится с мечтой найти морской путь в Индию и безумно разбогатеть на специях. Странные купеческие устремления у человека с репутацией совершенного кавальера, вы не находите?
Первый принц крови у франков — дюк Орлеанский Луи в очередной раз рассорился с дядей и спешно уехал в Бретань, бросив в Амбуазе всех своих шлюх. Говорят, он там собрался приглядеться насчет женитьбы на дочери бретонского дюка, как только папа освободит от его от уз законной уродины — дочери Паука.
Сам руа наш Луи, одиннадцатый этого имени, сидя сиднем в Плесси, как-то умудрился поссориться со своим наваррским племянником, и что-то там произошло, о чем, впрочем, не шибко распространяются. Даже сплетен особых нет. В основном говорят о том, как Луи отобрал владения Наварры в Этампе, Шампани и Невере, нехило округлив таким образом свой домен за счет родной сестры из Фуа.
В Нанте в мае сего года был подписан союзнический договор с Англией, по которому женихом четырехлетней Анны Бретонской объявлен одиннадцатилетний принц Уэльский Эдвард. Дюка понять можно — он ищет союзников против Паука, отстаивая независимость Бретани, но в самой Англии продолжается оголтелая война между домами Ланкастеров и Йорков за корону. И конца-краю этой войне не видно. Как говорят, уже не меньше восьмидесяти принцев с обеих сторон пало на полях сражений, нашли свою смерть в темнице или под топором палача.
Вот, впрочем, мессиры, и все, что случилось в мире за последние полгода.
Микала я отправил отмывать дю Валлона, как самого понимающего толк в этом процессе. Филиппа дал ему в помощь. Дамуазо поморщился оттого, что его в подчинение рабу дают, но ослушаться меня не посмел. И они вдвоем увели бродячего поэта за кормовую надстройку: туда, где был навесной гальюн над водой. Сейчас оттуда слышались громкие визги «жертвы», садируемой водными процедурами.
Тогда к моему лежбищу подсел дон Саншо. Судя по выражению лица инфанта — с каким-то серьезным разговором, а я, разомлевший под ласковым утренним солнышком, лениво произнес:
— Не вижу никаких препятствий к тому, чтобы двум благородным донам не выпить теперь холодного анжуйского.
— Белого или красного? — только переспросил инфант, не читавший братьев Стругацких.
— Ну если учесть, что мы сейчас не будем вино закусывать ни рыбой, ни мясом, то этот вопрос — неактуальный, — посмотрел я пристально в его единственный глаз, — с другой стороны, если красное вино рассматривать как горячительный напиток — все же «кровь земли», то белое в данный момент более подходящее, как напиток прохладительный. Распорядись, будь другом.
Когда наслаждение первых глотков нектара от старого барона растворилось по небу и языку, дон Саншо вновь сделал серьезное лицо и спросил:
