Георгий Зотов - Москау
— (Щелчок зажигалки.) Да нет, я ничего не говорю, сэр гауляйтер. Пусть диктатор Маккейн контролирует лишь отдельные районы Калифорнии, но это настоящая независимость, без неполноценных рас. Мне, к слову, очень приятно наблюдать, как на улицах Лос-Анджелеса гуляют белые люди, а негры депортированы обратно в Африку. Некому работать? Всюду полно трудовых рынков, каждый фермер волен взять в аренду китайских арбайтеров. Признаться, я часто слышу разговоры — за каким Хельхеймом нам эта независимость, лучше отдаться под власть микадо и стать провинцией Ниппон коку. Да, там надо принимать японские имена, соблюдать японские традиции, обязательно носить кимоно, зато взамен — политическая стабильность и высокое жалованье. Да и преступность на низком уровне, а у нас каждый район контролирует отряд самообороны.
— (Затягиваясь сигарой.) Вы совершенно правы. Но я бы охотно отправил всех критиков Калифорнии скопом в Канзас, чтобы посмотреть, как они продержатся со своей семитской философией среди диких племён. Ведь Дальний Запад — это вторая Африка, обычаи там почище ковбойских. Когда в шестидесятых годах Соединённые Штаты расчленили, многие города оказались вне государственных образований, предоставлены самим себе. Там нет электричества, нет дозиметров, нет горячей воды. Одна власть — автомат «штюрмгевер-44». Несчастные живут тем, что охотятся на опоссумов и одичавших кошек. И у нас тоже могло такое быть! Но в Калифорнии хоть днём спокойно. Кстати, хотел вас спросить, что случилось ночью в районе Чайнатауна? На Сёгунэ уже выложили запись: вспышка пламени, как от взрыва большой бомбы. Это террористы?
— (С сожалением.) Если бы я только знал, сэр. Патруль спецназа прибыл на место уже через двадцать минут. Мы не обнаружили никаких следов тротила, однако стены зданий в эпицентре взрыва носят следы копоти, а часть асфальта расплавилась. Предварительный вывод — вероятно, падение метеорита либо другого небесного тела. Что-то в этом роде.
— (С удивлением.) А разве камеры ничего не записали?
— Прошу прощения, сэр, но в этом районе нет камер. И ставить их там бесполезно.
(Новое бульканье, недолгая пауза, понимающий звон стаканов.)
Глава 2
Кока-кола
Солнце слепит глаза прямо как дома — у-у-у-у, сорокаградусная жара, не меньше. Мы бредём по улице. По обеим сторонам дороги устремились в небо стволы заботливо высаженных пальм. В другой момент я бы восхитился и, как образцовый турист, вдоволь пощёлкал фотоаппаратом. Но сейчас почему-то не хочется. Город напоминает Москау — обугленные остовы автомобилей хаотично разбросаны тут и там, вот только сожгли их не восемь-десять лет назад, а совсем недавно. Витрины магазинов защищают железные ставни: все они, как один, закрыты. Поперёк дороги, между пальмами, трепещет транспарант — белокурый калифорниец в чёрной форме пожимает руку японскому солдату. Лозунг гласит: «С идеями фюрера к восходящему солнцу!», красные буквы выгорели и полиняли. Ужасно хочется пить, но воды здесь нет нигде. Я замечаю впереди белый небоскрёб, смахивающий на башенку на свадебном торте. Потрясающе. Вот не думал, что когда-нибудь увижу его лично. Фильм «Кинг-Конг», ещё чёрно-белый, 1933 года, его снимали Мэриан Купер и Эрнст Шодсак: гигантская горилла забралась на эту башню и успешно воевала там с самолётами.[46] Фильм можно скачать только из Сёгунэ, его запретили ещё с полвека тому назад, поскольку оба режиссёра оказались семитами.
— Я несколько устал от наших перемещений, — хриплым голосом объявляю я Ольге.
Она пожимает плечами. Даже в обгоревшем кимоно, обутая в закопчённые гэта, она способна притянуть к себе взгляды доброй половины жителей Лос-Анджелеса. Правда, смотрят без особой радости, сразу видно — не любят гостей. Подросток в ковбойской шляпе навёл на нас указательный палец, символизирующий пистолет. Милейший ребёнок. В такой момент сразу понимаешь: желательно купить оружие, в чужом городе всего можно ожидать. Иен в карманах хватает, а вот оба вальтера забрал покойный Онода-сан.
Я останавливаюсь посреди дороги. Моё терпение лопнуло.
— Вы мне всё расскажете, — информирую я её с предельной ясностью. — Сегодня же. Иначе я с вами больше никуда не пойду. Оставайтесь тут, получите шанс вечно восторгаться видами пальм. А я, с вашего позволения, разузнаю, где в Лос-Анджелесе посольство Москау, доеду туда и сдамся Вельтгестапо. Вряд ли плен хуже, чем ежеминутная уверенность, что ты наелся ЛСД, посыпанного кокаином, и запил этот чудный микс отваром галлюциногенных грибов. Смертная казнь отменена, в тюрьме меня не задушат. Депортируют в Африку? Я не против. Удобнее спать в дождевом лесу под крики обезьян и питаться диким рисом, чем рассыпаться в прах на одной стороне планеты и воскресать на другой. Простите, фроляйн, я задаю вам последний вопрос…
Она смотрит в асфальт. Полностью, кстати, раздолбанный — такие вот тут дороги.
— Так я и думал, — вздыхаю я, воззрившись в голубое небо. — Всего вам хорошего, и…
Кто сказал, что театральные эффекты устарели?
— Хватит паясничать, — прерывает она мою тираду грустным, безжизненным голосом. — Сегодня вы всё узнаете, клянусь. Вы этого заслуживаете, как никто другой. Но учтите, если вам не понравятся мои откровения и вы осмелитесь заявить, будто я сумасшедшая…
Отлично, она сама это произнесла. Мне стоит высказаться по полной программе.
— А с чего мне это заявлять? — отвечаю я, переводя взгляд на ряды белёных староиспанских домиков с железными ставнями. — На моих глазах вы за две секунды лихо изжарили половину гарнизона Урадзиосутоку, вознеслись в облака над городом и рассыпались в песок. Вы и правда думаете, я удивлюсь любой дополнительной мелочи? Да будь вы сама Гаруда или новая инкарнация Будды — мне, собственно, без проблем.
Ольга слушает мою речь до конца, равнодушно кивает и скидывает гэта. Это называется «инфа усвоена». Шлёпает по асфальту босая, морщится — тот накалился под солнцем и обжигает подошвы. Она выглядит жутко уставшей, но вертит головой во все стороны.
Ровно через три квартала Ольга цокает языком.
— Я представляла себе Америку совсем иначе. — Её зрачки по-совиному расширены. — На форумах Сёгунэ пишут — тут-то и цветёт земля обетованная демократии, это вам не наша нацистская диктатура. Ведь в Калифорнии разрешены целых две партии! А что я вижу? Выжженная земля. Груды мусора. Магазины закрыты, шоссе пусты — даже такси нет. Заметили вон тот щит? Реклама телеигры «Последний живой»: собаки фермеров гоняются за китайцем. Разве так должна выглядеть настоящая демократия?
Вот теперь я уже не сдерживаюсь, хохочу в голос. Меня просто пополам перегибает посреди улицы, я откровенно давлюсь смехом, задыхаюсь, в глазах плывут пятна. Будь мы в Москау, меня точно посчитали бы психом и забрали в ментальный изолятор СС.
— О, какая роскошная детская наивность! — Слова даются мне с трудом. — Сразу две партии, верх демократической прелести, и да взорвётся ваш тоталитарный мозг! Правильно, обычно на выборах партия наци-социалов Калифорнии сменяет партию соци-националов. У одних на эмблеме свастика повёрнута в левую сторону, у других — в правую. Но разве имеет значение, какая партия у власти, если вся игра ведётся за кулисами театра марионеток? Посол Ниппон коку переставляет местных политиков, как пешки на доске. В Руссланде потому и упразднили НСДАП. На выборах эта партия (в Сёгунэ её прозвали «партией жмуриков и котов», ибо в списках депутатов часто находились покойники, и даже животные) всегда набирала сто процентов голосов. Так для чего нужны выборы?
Она берётся двумя руками за голову. С губ срывается страдальческий стон.
— Господи, откуда взялся этот ужасный мир… куда ни плюнь, нет ничего хорошего…
О, да у неё сегодня просто-напросто день открытий.
— Бога нет, а в остальном я с вами в кои-то веки раз соглашусь. — Пересохший язык царапает нёбо, как наждачная бумага. — Наш мир не удался. А почему? Всякий раз, когда мечтаешь о планетарном господстве, надо прикинуть — Папуа-Новую Гвинею я тоже завоёвываю? И вон те малярийные болота в Конго? И Гаити, выкосившее войска Наполеона жёлтой лихорадкой? Всё равно что трёхлетний ребенок попытается проглотить арбуз. При разделе мира между двумя державами множество земель оказались бесхозны: в каждую деревню гарнизон не поставишь. Куда проще поддержать в той же Калифорнии нужный режим, — японцам необходим контроль над Голливудом, он важнее нефтяных скважин, без развлечений люди бунтуют. Фюреру тоже следовало ограничиться Европой и Руссландом до реки Волги. Лишние завоевания означают лишние проблемы.
