Владимир Мельник - Законы войны
— Да уже три дня.
— А почему сказала только сегодня? И какой срок?
— Я боялась, что ты не обрадуешься. Уже шесть недель.
— Ну что ты, дурочка моя любимая. Я наоборот очень рад.
— Честно?
— Честно.
Я поцеловал ее и жена, повернувшись спиной, заснула в моих объятиях. Еще некоторое время лежал и думал о сложившейся ситуации. Вот и хорошо, что так получилось — ее комиссуют и отправят в тыл, останется живой. Наконец сморил сон Но где-то через час проснулся от того, что услышал всхлипы — это плакала Оксанка.
— Что такое, Ксюша?
— Ничего…
— Ты чего плачешь? Я тебя обидел?
— Нет. Все нормально. — всхлипнула она и начала горячо меня целовать.
— Так что случилось? — сказал я, совсем оторопев.
— Спасибо тебе, любимый! Я от счастья плачу. Я люблю тебя, котик!
— Ну вас, беременных женщин, на голодный желудок не поймешь. — со смехом ответил я, облегченно переводя дух. — Ложись спатки, зайчик, тебе и нашему малышу нужно больше спать и хорошо кушать.
— Ну и стану я толстой и некрасивой. — надула губки благоверная.
— Да ладно, для меня это не имеет никакого значения.
— Правда?
— Правда, любимая. Спи.
— Хорошо, как скажешь. Но я думаю, что… — лукаво сказала она и ее руки полезли… ну в общем, до утра мне заснуть так и не удалось.
Сижу дежем по РВК и читаю газеты, которые нам прислали из Штаба. В начале февраля в Москве состоялась встреча В. Путина, В. Януковича, А. Лукашенко и И. Смирнова. Китайский лидер пока не приглашался. Обсуждался вопрос об объединении государств в одно по принципу конфедерации. Предлагались и названия: «Союз славянских народов», «Славянская конфедерация» и многое другое. В общем, ничего особого эта встреча не принесла. Но через два дня состоялась встреча в Москве глав всех государств воевавших против НАТО. Были главы таких государств: Украины, России, Беларуси, Приднестровья, Китая, Северной Кореи. Индия направила своего премьер-министра. Был ратифицирован Договор об экономической, военной и политической помощи. А потом встречу продолжили военные — они начали разработку планов совместных действий против войск НАТО. Было решено постепенно переходить на единые стандарты вооружения и техники для облегчения обеспечения. Попутно были подписаны договора. Об образовании единой транспортной системы. Также об образовании единой системы предприятий военно-промышленного комплекса. То есть славянские народы, а также китайцы, корейцы, индийцы перед лицом страшного врага стремились к объединению усилий. Теперь начнется война ресурсов. То есть, какой же блок выдержит дольше — по людям, по полезным ископаемым и т. д. На предприятия других стран было решено направить конструкторов и ученых из КБ и НИИ военно-промышленного комплекса России и Украины, для скорейшего перевода предприятий ВПК других стран на выпуск единого стандарта вооружения и техники. Примерно через неделю в МИД России пришла нота от правительства Абхазии и Южной Осетии, которые взывали о помощи, т. к. Турция и Грузия ввели свои войска на их территорию.
Индия могла поставить под ружье около двух миллионов человек уже через пять часов после начала войны. В стране началась всеобщая мобилизация.
Не смотря на все усилия, наши войска терпели поражения. Колоссальные жертвы несли украинский, белорусский и русский народы. Вина в этом была не столько в неумении командовать на всех уровнях, сколько в плохой обеспеченности и обученности войск, устаревшей технике, которая не выдерживала сумасшедшего ритма современного боя. И сейчас только зарождалось перевооружение армий. В основном все держалось на героическом труде солдат, сержантов, прапорщиков и офицеров.
Пока в верхах совещались, как лучше бить американцев, наши войска продолжали стоять насмерть, обильно поливая севастопольскую землю горячей славянской и китайской кровью. Наступательная операция провалилась с треском и большими потерями для нас.
В середине февраля участок обороны вокруг Севастополя сузился на пять километров по всей длине укрепрайонов. То есть первый эшелон обороны был полностью оставлен. На улицу уже страшно было выходить как днем, так и ночью. Так как продолжала господствовать авиация противника. Город изменился до неузнаваемости — сплошные руины. Жилые многоэтажки обнажили свои арматурные конструкции.
В связи с тем, что отмобилизовывать уже никого не было, нас начали расформировывать. Оно и понятно — в каждом военкомате добрых полтора десятка офицеров и прапорщиков. Процентов сорок из которых были кадровыми офицерами или как сейчас модно говорить — были контрактниками. А недостаток кадровых военных в действующих частях ощущался особенно сильно после неудавшейся Евпаторийской наступательной операции. И нас было решено передать в распоряжение Командующего СОРа. Пятого марта приехала ликвидационная комиссия. Мы подготавливали картотеки и документы к сдаче в архив. Оставалось только сдать имущество. Но приехал какой-то генерал из штаба и сказал все сжечь, потому что реальной возможности эвакуировать на Большую землю документы нет. Возле балки наши бойцы выкопали яму, все документы свалили туда и закопали, потому что жечь нельзя было ничего, потому что днем дым наводил авиацию противника, а ночью зарево. Правда все перед этим облили отработанной аккумуляторной кислотой добытой у танкистов. На следующий день приехали две фуры и сложили туда все оставшееся имущество.
Перед расформированием решили устроить прощальный вечер — «выпускной бал». Опять скинулись продуктами, с которыми с каждым днем становилось все хуже и хуже. Спиртного в городе уже и не найдешь. Было решено пустить весь наличный спирт. «Отвальная» как раз совпала с восьмым марта. И было решено убить двух зайцев сразу.
Опять накрыли стол в ЗПУ. Вечер проходил как пир во время чумы — так же весело. Я и Оксанка знали, что раскидают по разным частям, пока она не уйдет в декрет. Поэтому веселиться тоже особо не хотелось. Да и многие знали, что больше никогда не встретятся, а если и встретятся, — то уж очень не скоро. Когда пришел день расформирования, он мне очень хорошо запомнился тем, что у меня было такое паршивое настроение, которое можно сравнить с состоянием, когда ты отводишь на усыпление свою собаку или расстаешься с любимой девушкой навсегда. Шутка ли, в этом здании прошло три года моей жизни. Здесь обрел уважение, авторитет, познакомился, женился и живу с Оксанкой. И коллектив был неплохой. Жалко, что все так плохо заканчивается. Мы с Оксанкой условились, что куда бы нас не раскидало связь держать через ее маму. Жена надеялась, что оставят вместе. У меня было другое мнение, но вслух его не высказывал, чтобы не расстраивать свою ненаглядную. Скорее всего мне предстоит стать командиром какого-нибудь взвода, а она где-нибудь в штабе осталась бы. Нет, наоборот было хорошо, если бы мы служили вместе, но не хочу, чтобы она попала на передовую. А в идеале, было бы неплохо вообще выслать на Большую землю, чтобы спокойно воевать.
Внезапно где-то провыла сирена воздушной тревоги. И послышались оглушающий свист взлетающих ракет из рядом стоящей в балке между Победой и Горпухой пэвэошной позиции. Рокот самолетов, разрывы и захлебывающиеся трели «Шилок». Все выбегали из ЗПУ и прятались в щелях вокруг двора военкомата. Я держал Оксанку за руку мертвой хваткой, потому что боялся потерять в суматохе. Она еле успевала за мной. Кто-то крикнул: «Наша!». В метрах двадцати от нас взорвалась бомба. Бросился на жену и постарался закрыть собой, но она упала рядом. Когда комья земли, асфальта и осколки перестали падать, поднял голову. Взял за руку свою суженную, но что — то в ней не то — какая-то она дряблая и податливая. Привстал на колени и посмотрел вниз. Оксанка лежала и возле головы образовывалась красная, почти черная, лужица крови. Лицо было спокойное и умиротворенное. А черные глаза неподвижно уставились в небо, где все еще продолжался налет. Сначала провел по ее голове рукой, потом взял за затылок. Рука нащупала горячий зазубренный край торчащего из затылка осколка. Не поверил и пощупал ее пульс. Она не страдала…
Взял ее на руки и встал в полный рост. Не обращая внимания на бомбежку, понес тело обратно в ЗПУ. Шел и беззвучно выл, слезы помимо воли катились из глаз. В голове ни одной мысли. Только боль, пустота и чувство вины, что не уберег. Занес ее в наш отгороженный угол. Положил на кровать из двух панцирных поставленных вместе. Руки и камуфляж были измазаны грязью и кровью вперемежку. Сел на табуретку и заплакал. Первый раз в своей взрослой жизни рыдал. Потом зашли ребята из экипажа радиостанции и вывели меня на улицу. Упирался, не хотел уходить, пока не заломали и не вывели. Все как могли утешали.
Потом целый день меня не пускали в ЗПУ. Сидел в щели и курил. Ко мне зашел наш замполит капитан 2 ранга Востриков. Мужик он вроде ничего, душевный. Зам сел рядом со мной и попросил сигарету. Подкурив от зажигалки, с минуту посидел молча, видимо собирался с мыслями. Достал из запазухи бушлата целлофановый пакет.
