Сергей Шкенев - «Попаданец» на престоле
— Почему мы не остановились в Нижнем Новгороде, Павел?
— Соскучилась по цивилизованности? Балы, натертый паркет, тысячи свечей в хрустальных люстрах, лакеи в белоснежных чулках… Этого хочешь?
— Твоими стараниями белые чулки можно увидеть разве что в глуши, куда не дошли веянья новой моды, — усмехается Мария Федоровна и кокетливо поправляет сарафан.
— Правильно, не хрен тратить деньги на щепетильное убожество, ввозимое со всех помоек развратной Европы. Или вологодское кружево хуже брабантского?
— Лучше, но его нет почти.
— Конечно, мало. Любое излишество должно быть редким и дорогим, иначе что оно за излишество? Вот лапти — товар первой необходимости, потому имеют низкую цену и есть везде в достатке.
— Предлагаешь обуть высший свет в лапти? Тебя не поймут.
— Вот уж на что наплевать, так это на мнение света. Не поймут… а если я их не пойму?
— Ах, Павел, ты такой… такой… — императрица хитро покосилась, вздохнула прерывисто и прижалась пухлым плечиком, как бы намекая, что слухи слухами, но и подтверждать их нужно как можно чаще.
Не будем поддаваться на провокации, товарищи! Тем более остров заканчивается и сразу за ним открывается небольшой затон со спокойной водой — наша сегодняшняя цель. А тут почти ничего не изменилось! Все те же лодки на берегу, символически привязанные тонкими веревочками к вбитым колышкам, мосток для погрузки телят на баржи. Зачем, спросите, их грузить? Так ведь здесь каждый клочок земли занят под огороды, и молодых бычков развозят на лето по волжским островам, еще не занятым капустными плантациями, на заливные луга, где нет волков, а постоянный ветерок сдувает надоедливых слепней и оводов. Здешняя телятина супротив всей самая дорогая.
На соседней галере бухнула холостым зарядом пушка — местные жители извещались о прибытии горячо любимого монарха. Или просто обожаемого, но все равно монарха. Да они уже и привыкли, наверное, к подобным визитам — сам Петр Великий тут изволил собственноручно липовую рощу посадить,[2] да и мамаша заезжала к Кулибину за его знаменитыми часами. Мелочная баба…
— Здесь так мило! — Мария Федоровна помахала ручкой выскочившим из воды мальчишкам, совершенно не стесняющимся отсутствием штанов. — Они живут в воде?
Ага, русалы бесхвостые… Это для нас купание является развлечением, а пацаны до посинения и до злой судороги в сведенных ногах ловят раков и вьюнов, сбывая их потом в нижегородские кабаки да трактиры. Или к Макарию отвезут, выпросив у кого-либо из отцов лодку, благо до ярмарки всего верст семьдесят. Добытчики малолетние… И во взглядах не восторг от лицезрения высочайших особ, а будто счеты щелкают — не удастся ли ободрать дорогих гостей на пару пятиалтынных, сбагрив улов вместе с корзиной и дырявыми портками в придачу. Прямо сердце радуется — в помолодевшее зеркало смотрюсь.
Пушка стреляет еще раз, заслужив одобрительные крики детворы, и первая галера тыкается носом в песок. Эти плоскодонки мелей не боятся, тем более взятый в Ярославле лоцман родом из Кадниц, а тамошние мужики из колыбели выходят с точным знанием всей Волги и ее притоков. Наследственное, наверное…
Егеря прыгают за борт, не дожидаясь сходней, и рассыпаются по кустам. Ни за что не поверю, будто им всем срочно приспичило по малой нужде — наверняка сейчас засядут в зарослях, чтобы даже наглая чайка не смогла нагадить на охраняемый объект. Этим объектом являюсь я лично, императрица Мария Федоровна и самый младший из великих князей — малолетний Николай Павлович. Если остальных детей удалось оставить в Петербурге без особых проблем, то этот проявил твердость характера, буквально с боем вырвав обещание взять с собой в путешествие. Подозреваю, что надеется встретить по пути придуманного мною колобка…
Аракчеев морщится, углядев в отсутствии встречающих умаление императорского величия. Смотрю на него с укором:
— Полно тебе, Алексей Андреевич, мы же нежданно-негаданно нагрянули. А как известно, незваный гость — хуже татарина.
— А колобок — лучше! — Николай топает ногой по палубе, привлекая внимание. — Папа, давай дадим колобку графский титул!
Хорошее предложение, но немного несвоевременное. Если под именем колобка понимать Матвея Платова, то сейчас он где-то под Оренбургом застрял. А если гонец с приказом прибыл, то уже выдвигается на Кавказ, в усиление армии Цицианова — есть кое-какие мысли насчет… Ибо турок что-то совсем бояться позабыл. Напомним?
А вот и встречающие! Только не с берега — с воды. Нижегородский губернатор, видимо, решил, что возможный царский гнев предпочтительнее царского безразличия, и рискнул явиться пред светлы очи государевы.
— Ваше Императорское Величество. Позвольте выразить искреннее…
Речь цветистая и витиеватая, украшенная без меры цитатами из Писания, латинскими пословицами, наполовину на французском языке. Неужели я что-то пропустил и Нижний Новгород случайно завоеван Наполеоном? Тараторил минут десять, пока моя кислая физиономия не заставила заткнуться. Но, к превеликому сожалению, ненадолго.
— По древнему обычаю и в знак… — Словоблудие пошло на новый виток. Комсомолки-физкультурницы в коротких трусах тоже будут?
— Благодарю за службу и верность, Егор Францевич! — Забираю у губернатора пышный белый каравай и разламываю пополам. — Э-э-э… а где?
— Что?
— Где ружья, купленные для армии дворянством вверенной тебе губернии? Или хочешь отдать деньгами? Так я их тоже не вижу.
Кудрявцев побледнел и спал с лица, но, надо отдать должное, почти сразу же оживился:
— Сбор средств по подписке начат еще вчера, Ваше Императорское Величество, и первые двадцать тысяч рублей внесены лично мной.
Врет ведь, собака! Но врет грамотно и с пользой для дела. Простим, но запомним.
— Похвальный поступок, Егор Францевич, весьма похвальный. Думаю, подобное рвение заслуживает некоторого… — я оборвал фразу на полуслове, чтобы не наобещать ничего лишнего, но внушить надежду на непременную награду. — А сейчас изволь побыть нашим Вергилием.
— Простите?
— Мы идем в народ! Проводи.
— Павел, ты действительно готов на это пойти? — Мария Федоровна стиснула ладони, и было заметно, как она с трудом сдерживает дрожание рук. — Это немыслимое дело и подрыв всех устоев!
— Душа моя, позволь мне самому определять…
Перебивает, даже не дослушав:
— Но это варварство, в конце-то концов.
— И тем не менее мы сделаем это! — Я треснул кулаком по столу, подводя итог разговору.
Императрица обиделась и отвернулась, кусая губы. Странные существа, эти женщины… Нет, понимаю, конечно, что в ихнем Вюртемберге так не принято…
— Еще раз повторяю, душа моя! Я не намерен из-за чьих-то глупых предрассудков не ходить в баню!
Собственно, и скандал-то весь разгорелся по пустяковому поводу — купец третьей гильдии Беляков, в доме которого мы изволили разместиться, предложил попариться с дороги. А эта дура в истерику, будто ее на свальный грех уговаривают. До битья тарелок еще не дошло, но близко к тому. Предубеждение какое-то, что ли? Хотя ванну принимает исправно, в отличие от моей покойной мамаши, предпочитавшей пользоваться духами вместо мытья.
— Собирайся!
— Я тоже не намерена… не намерена… — Черт возьми, какая же она милая в таком грозовом состоянии. Красивая сердитая дура!
— Тебя под конвоем доставить?
— Только попробуй!
— Ты русская царица и должна соблюдать русские обычаи.
— Я не должна! То есть должна, но есть же какие-то приличия…
О Господи… так она наслушалась баек досужих иностранных путешественников о диких оргиях, устраиваемых не менее дикими русскими, кои набиваются в тесную парилку, а уж там… Идиоты! Они сами не пробовали зайти толпой на площадь в три квадратных сажени? Или подразумевалось несколько слоев? Не знаю у кого как, но у нас дрова дешевы, бани топятся по-белому, так что нет смысла тесниться.
— Душа моя, во-первых, ты в любом виде хороша, как в наряде, так и без оного. А во-вторых…
Распинался я о прелестях парилки и преимуществах дубовых веников перед березовыми не менее десяти минут и, кажется, преуспел — в глазах Марии Федоровны появился загадочный блеск и недвусмысленное оживление. Пора начинать бояться?
Капитолина Ивановна Воробьева, более известная как Воробьиха, со злым рычанием голодной львицы шмякнула об пол очередное зеркальце. Душа рвалась на улицу, язык закостенел от бездействия, великое множество новостей требовало выхода наружу, к ушам благодарных слушателей, но… но не судьба. Как показаться в таком виде на люди?
— Всего-то хотела одним глазком глянуть, — жаловалась купчиха, прикладывая толстый сестрорецкий рубль к грандиозному синяку, занимавшему половину лица. — Что теперь делать?
![Мария Мясникова - Банальная история[СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
