Константин Калбазов - Бульдог. В начале пути
– А если землю им раздать? Если свой надел появится, так ведь и интерес выйдет. Опять же, куда со своей землицы бежать, она крепче любых цепей привяжет.
Странный какой-то государь. Ох странный. А с другой стороны – молодо-зелено. Эвон, дед его наяву кораблями бредил, тоже за странного держали. А ныне? Флот на Балтике стоит, все ему уважение выказывают. Может, и этот чего учудит, что плечи от причастности к содеянному будут сами расправляться. Учить его надо, а ему трон в столь непростое время под седалище придвинули. А глазки-то как блестят. Не иначе как верит в каждое свое слово. И когда только о крестьянской судьбинушке призадуматься успел? Ах да, который день в селе мается, вот и навеяло, видать.
Ничего, подрастет – окрепнет, а мы в том поможем. Глядишь, и не остановится Россия-матушка, вперед пойдет под всеми парусами, как красавец фрегат по балтийской волне.
Рота преображенцев уходила из Иванова в Москву. Нет, никто не подозревал их в неблагонадежности. Тот злополучный выстрел на охоте Андрей Иванович отнес на счет неудачливых убийц. И, надо сказать, не без оснований. Савин излазил окрестности вокруг той берлоги и обнаружил следы лыж, очень похожие на оставленные наемниками, убитыми им. Преображенцы же должны были усилить позиции Ушакова в старой столице. Все же рота гвардейцев, на которых можно положиться целиком и полностью, дорогого стоит. А дела предстояли нешуточные.
Не сказать, что солдаты и их командир были довольны подобным оборотом, но им ничего не оставалось, кроме как выполнять приказ. Впрочем, среди них все же был один, который оставлял неприметное село, затерявшееся в глухих лесах, с тяжелым сердцем и чувством неудовлетворенности. Он, как никто иной, желал оказаться поблизости от императора, так как у него еще оставалось незаконченное дело.
Все началось четыре года назад, когда он впервые увидел Марию Александровну Меншикову, тогда еще помолвленную с Яном Сапегой. Влюбился он сразу же и бесповоротно, хотя и понимал всю безнадежность своей любви. Пусть он и дворянин, разница положения с семейством светлейшего была подобна пропасти. Но, как говорится, сердцу не прикажешь. Оно живет своей жизнью, и зачастую его пути не сходятся с разумом.
Потом была помолвка с Петром и, как гром среди ясного неба, падение всемогущего Меншикова, а как следствие, и всего его семейства. Однако влюбленного это не только не расстроило, но даже обрадовало. Если раньше у него не было никаких шансов обратить на себя внимание молодой красавицы и уж тем более заполучить ее в жены, то теперь все виделось не так мрачно. Да, Меншиковых сослали в Сибирь, но ведь ссылка не вечна и уж тем более там Марии Александровне ни с кем не составить партию.
Разумеется, шанс оставался призрачным, но все же он был. Главное – выждать и за это время добиться хоть каких-то успехов в карьере. Когда же опальным будет разрешено вернуться, то их положение уже будет не тем, что прежде. Никто из родовитых дворян не станет спешить в дом к Меншиковым, да и от былого богатства мало что останется. Ну не станет же Александр Данилович держать дочерей подле себя всю жизнь.
Но злая судьба распорядилась иначе. Пребывая в ссылке в Березове, 26 декабря 1729 года Мария Александровна умерла от оспы. Он узнал об этом только перед самым отбытием в этот поход. Словно в наказание за содеянное, Петр и сам заболел оспой, и его даже соборовали, но ему все же удалось избегнуть суда небесного.
Что же, раз так, то найдется тот, кто будет судить его здесь, на грешной земле. В пути он подбирал подходящий момент, чтобы нанести смертельный удар. И такая возможность представилась, когда неуемный Петр, предав искренне ему верного Ивана Долгорукова, отправился на охоту. В роте он считался хорошим стрелком, и до Петра было не больше пятидесяти шагов. И тем не менее он промахнулся.
От него не укрылось, что подручные Ушакова что-то заподозрили. Один из них начал проявлять интерес к двум плутонгам, сопровождавшим Петра на охоте. Никакого следствия не было, никого не вызывали на допросы. Вот только он не сомневался, что интерес бородача к гвардейцам не случаен. И вот когда он уже был близок к отчаянию и чувствовал на своем горле хватку Ушакова, когда, наплевав на осторожность, был готов сразить Петра уже не таясь, появились наемники.
Буквально на следующий день он почувствовал, что рука, уже вплотную приблизившаяся к его горлу, вдруг исчезла. Он не мог объяснить доподлинно, как именно он это понял, но был в этом абсолютно уверен. У него появилось дополнительное время, чтобы обставить все наилучшим образом и нанести удар неспешно, наверняка. Так, чтобы уже никакой дьявол не смог спасти императора.
Глава 6
Рано повзрослевший
Смена резиденции и переезд. В общем-то ничего особенного. Просто, поутру выехав из Зимнего дворца, после дневных дел вернуться в Летний. Дворец. Сильно сказано. Скорее уж – большой дом богатого бюргера. Разве только изукрашен лепкой, скульптурами, иными какими изысками, но если не знать, что это обиталище российского императора, то сразу и не догадаешься. Нет, здание вполне себе даже представительное. Да только в Санкт-Петербурге уже в достатке и таких, что превзойдут его и по пышности, и по вычурности, а главное по размерам.
Впрочем, это скорее от простоты в обиходе Петра Великого. У него в обоих дворцах не было даже зала большого для устройства пышного приема или ассамблеи. В этом случае он не стесняясь использовал дворец своего фаворита и первого губернатора столицы светлейшего князя Меншикова. Император так и называл дворец – Посольский.
Будучи сам более чем скромным, первый император российский от подданных требовал обратного. Усадьбы и дворцы велено было возводить из камня, с неизменной пышностью и привлечением иноземных архитекторов. Можно было и своих, русских, но непременно прошедших обучение за границей, и в установленном стиле, никак не иначе. Столица вообще строилась по определенному стандарту и высочайше утвержденному генеральному плану.
Зимний дворец располагался напротив стрелки Васильевского острова. Оттуда открывается прекрасный вид как на сам остров с меншиковским дворцом, так и на Малую Неву, убегающую вдаль к морю, на правый берег и Заячий остров с крепостью, где ведутся строительные работы, и закончатся они еще ой как не скоро. Все же, несмотря на скромность дворца, место выбрано исключительное радующее глаз. А когда вокруг исчезнут следы непрерывно ведущегося строительства…
Летний дворец расположился восточнее, у слияния Мойки и Фонтанки. От первой к Неве протянулся Лебяжий канал. Таким образом, появился рукотворный остров в форме вытянутого четырехугольника. Сам дворец опять же больше похож на обычный двухэтажный дом, сравнительно скромных размеров, но с великолепно отделанным фасадом. Непритязателен был дед, ничего не скажешь.
А вот разбитому перед дворцом превосходному парку можно было позавидовать. Красота, одним словом. Правда, смотря с чем сравнивать. Если, к примеру, с петергофским, так этот уступит. В Петергофе одна только система фонтанов чего стоит. И дворец там куда как представительнее. Но то лишь загородная резиденция. Можно, конечно, и там поселиться, да только лучше бы с этим погодить.
Сначала нужно крепко на ноги встать. Хватит, повеселился. Петергоф, он все больше к праздности и веселью располагает. А ему нынче работать нужно много, и в первую голову над собой. Как оказалось, праздного да глупого государя очень даже легко можно под себя подмять, сколько ни пыжься и ни бей себя в грудь, утверждая, что ты самый настоящий император. Вот и подмяли малолетнего да глупого. Так подмяли, что и вспоминать не хочется…
Кто высоко возносится, тому и падать больно, а бывает и так, что насмерть расшибешься. Не минула чаша сия и Долгоруковых. Ушаков проделал все просто виртуозно. Как и ожидалось, едва прознав о подложном тестаменте, Голицыны тут же откололись от Долгоруковых. Несмотря на приверженность Дмитрия Михайловича идее установления в России дворянской республики, он все же всячески поддержал борьбу с заговорщиками. Что, впрочем, не спасло его лично от последующей опалы. Молодой Петр посчитал, что подобные взгляды не могут пойти на пользу государству, так как исходили от лица, облеченного властью, и грозили империи ненужными потрясениями.
С Долгоруковыми обошлись жестко. Семьи были сосланы в принадлежащие им дальние уделы. Василий Лукич, вдохновитель заговора, Алексей Григорьевич и Иван были казнены. Василий Владимирович был отправлен в опалу в свое имение, без права покидать оное до особого распоряжения. Родственники, выдвинутые на различные должности, пока делами заправлял верховный тайный совет, были уволены от службы. В итоге их также выслали в принадлежащие им имения.
Верховный тайный совет был распущен, и при вернувшемся на прежнюю должность Ягужинском вновь силу взял Правительствующий сенат. Петр не забыл и об Остермане, ставшем при нем тайным советником. С одной стороны, умен и изворотлив, с другой – нужен был противовес генерал-прокурору. В том, что этот немец будет верно служить императору, являясь опорой, Петр не сомневался, как не сомневался и в том, что, если даст слабину и пойдет на поводу у Андрея Ивановича, тот не упустит своего шанса.
