Вадим Денисов - Таймыр. Трилогия
Удивлению Сержанта не было предела. Вот это знания!
— Мадам, вы просто отлично подготовились!
— Мифология моя работа, — нимало не смутилась Рита.
— Тогда нам просто повезло. А еще? — потребовал Майер.
В разговор неожиданно вмешался Лапин.
— Все верно, есть такие мифы, — подтвердил он. — У ненцев в сказке заблудившийся в пурге охотник приходит к железному чуму, в котором живет лесной великан вместе с двухголовой женой. Они кормят его, неизвестно за какие заслуги дают серебряный лук, кладут в рот статуэтку «каменного старика»…
— Это что бы помалкивал, да? — глумливо догадался Майер.
— Именно так, — серьезно сказал Лапин. — Потом они велят этому оболтусу не стрелять по дороге, если встретит, безголовых чудовищ. Охотник действительно встречает таковых на обратном пути, но не стреляет, и в награду быстро оказывается у родного чума да еще убивает по дороге много оленей.
Тут жуткое перечисление опять перехватила чрезвычайно довольная таким развитием беседы эзотеричка. Чувствовалось, что она была в своей стихии.
— Нганасаны изображение своего Хозяина Огня («койка») изготовляли из раздвоенного сучка в виде двухголовой женщины, а в семьях двухголовые деревянные фигурки «сатуо» — «горелая головешка» — передавались из поколения в поколение. Койка Хозяйки Жилища делался из раздвоенного сучка ивы в виде двуглавой женской фигурки.
Игорь с готовностью кивнул.
— К сказанному мистером Лапинам добавлю, что многоногие или многоголовые существа почти всегда появляются вечером, — Рита показала пальцем на панель бортового медиацентра, — поэтому после захода солнца нельзя шуметь. Учтите это, Майер… Вы имеете привычку включать по вечерам громкую музыку.
— Включаю, привык, знаете ли. Я вообще высоко ценю свои привычки и буду им следовать, не считая, две злобных головы выглянули из-за холма или три. Для меня мои привычки есть главный показатель того, что моя жизнь устойчива, — улыбнулся ей Сержант. — Ладно, мэм, все окей… А еще какие звери упоминаются в этом… эпосе?
— Как правило, у таких существ всегда имеется какое-либо уродство, патология, порой отвратительная. У якутов во многих мифах средством передвижения является восьминогий олень, легко догоняющий любых других животных. А тундровые ненцы рассказывают про великанов без ануса, которые нюхают пищу, после чего она превращается в кал. То есть, они питаются запахом.
На такой спич Лапин с Сержантом последовательно среагировали так:
— Инопланетный ужас…
— Это серьезный клинический случай, если жопа заросла — немедля надо резать!
— А может, все-таки инопланетяне?
— Точно! «Покорись, землянин!» У-ууу!!!
Рита последнего эвфемизма, произнесённого уже на русском, понять не смогла, но насмешку, естественно, прекрасно поняла; промолчала и только бросила на Сержанта испепеляющий взгляд.
Крауф не выдержал и гыгыкнул, добавив что-то по-немецки, Софи согласно прыснула.
— Особо заметны среди заполярных подземных существ ненецкие «сихиртя» — маленькие светлоглазые люди, — шведка, казалось, не обратила никакого внимание на все насмешки. — Они обитают в песчаных сопках, пасут «земляных оленей» — мамонтов, ездят на собаках, шьют одежду собачьими сухожилиями, слывут среди соседей-людей кузнецами и колдунами. Раньше сихиртя жили на земле и охотились на диких оленей, но по воле рока их чумы превратились в песчаные сопки… Входом в жилище служит торчащий из земли «рог» — бивень мамонта.
— И как же только они, бедные, вылезают из промерзшей земли? — спросил Сержант заботливо.
— Вот какой вариант предлагают эвенки, — не смутилась рассказчица. — У Хозяйки Земли есть муж, безымянный пастух при ее разнообразном зверином стаде. Хозяйка выпускает из-под земли то больше, то меньше зверей в виде шерстинок, их из-под земли приносит местный шаман в своем бубне и вытряхивает их на промысловые угодья. Хозяйка хранит шерстинки в «шингкэн» — кожаной сумочке у себя под мышками.
— Ну у нее и подмышки!
И Сергей Майер прямо в сиденье принял знаменитую позу солдатской «зимней стойки», разведя скрюченные руки в стороны. Рита хихикнула, Игорь Лапин открыл было рот, но передумал и упёрся взглядом в лобовое стекло.
На том мистико-научные изыскания и закончились.
На какое-то время стало тихо, только низко ворчал двигатель и шелестел толкающий винт. Да и вообще обстановка в салоне к долгим разговорам не располагала. Все они прилично устали на срочных сборах и комплектовке, торопились в путь, потому и не выспались. Финн спал, уткнувшись в суконное плечо немца. Тот молча дремал, уткнувшись в боковое окно. К старту он устал больше остальных, ибо поутру успел съездить на какое-то экологическое мероприятие. По дороге на сходку ему повезло! Он попал под «настоящую» пыль. Местная обогатительная фабрика сливает хвосты (хвост-это перемолотая в пыль первично отработанная горная порода, смешанная с водой) прямо на природный рельеф, и это жуткое место называется хвостохранилищем. Когда вода испаряется, а ветер дует на город со стороны хвостохранилища, можно представить, что творится на улицах… Все вокруг в пыли, она забивается везде, где только можно. Юха, как и женщины, тоже поехал в городском автобусе, еще и в самый час пик, и, вдобавок, ядовитая пыль густо висела в воздухе. Харью был поопытней, рейсовый автобус его не пугал, потому он достал портативный анализатор воздуха и, к удивлению и восхищению норильчан, начал производить анализ воздуха в салоне. После детальных наблюдений финн был в шоке.
Они были не одни на озере.
Кто это там справа? Приглядевшись, Сержант увидел вдали моторную лодку, скрытую легкой зыбью. В восьмикратном приближении бинокля был виден рыбак, ковыряющийся в моторе. Обводя биноклем горизонт дальше, Майер заметил в стороне большой белый катер. Казалось, он стоит на месте: вот она, обманчивая неподвижность глубокой перспективы! Был виден мыс, но земля за ним с трудом различалась в завесе птиц, круживших над многокилометровой песчаной косой — мёртвой, без кустика, исполосованная ветром и волнами. Вот и весь пейзаж.
Издавна здесь пролегал кратчайший путь на север, освоенный на деревянных судах и заброшенный с тех пор, как появились железная дорога до Дудинки. Меняющийся фарватер отныне системно не изучался, лоции пропали и сейчас плавать тут можно, полагаясь не столько на карту или локатор, сколько на опыт, удачу и на простое везение.
Лапин натянул на голову наушники и слушал радио, Софи, подключив ноутбук к бортовой сети, что-то неспешно писала.
Поглядев направо, Сержант опять оживился и ткнул друга в бок.
— Ага! Вот где-то тут мы зимой и встали колом, — радостно сообщил он, — в самый лютый мороз! Чуть не сдохли, трахома… Ну, я вам рассказывал про зимние испытания первого «Марса», приобретенного господином Квестом. Сидели, ждали спасателей, пили водку. Игорь всегда был нашим главным связистом, научил нас тогда от скуки «тосту радиста Кренкеля», тот говаривал за столом: «Связь есть или нет связи — все равно «ПРИЕМ!» И принимал. Игорек, помнишь?
Тот повернулся, согласно кивнул, полузакрыл глаза и тихо забубнил: «Па-аёт морзянка за стеной весёлым дискантом…»
— О! Так это произошло здесь? — неожиданно оживилась Софи Пайе, захлопывая крышку нетбука. — А точное место сможете показать?
— Как же его летом покажешь? Да и зимой тоже. Это же пустыня. Лед был кругом, заструги, темнота. GPS-навигатор был другой, отметка не сохранилась. А! Вот напротив этого мыса мы и встали.
Облачка расступились для солнца и в салоне стало жарко. Сержант скинул куртку и остался в линялой тельняшке, которая привлекла внимание. Обнаружив общественный интерес к морской форме, Майер доверительно сообщил Рите:
— Была у моей бабушки одна любовь на всю жизнь — моряки.
Так за разговорами они скользили по прямой линии к реке Пясине. Воздушная подушка услужливо позволяла водителю гнать судно, не разбираясь, где мели, а где судоходные каналы. Шли к Сметаниной губе. Старинное, чудесное, но ныне начисто забытое название северо-восточного залива озера Пясино, из которого берет начало река Пясина.
Если и есть на принорильской территории подлинно исторические места, то почти все они — на этой реке. Огромной протяженности артерия, перерезающая полуостров почти целиком с севера на юг — самая большая река Таймыра. Это самый эффективный выход в интереснейший высокоширотный район полуострова. На север от реки высятся черные хребты мрачных гор Бырранга и арктические пустыни, голые глинистые пространства. На зиму даже дикие олени, а за ними и волки покидают тундру, расположенную за этой рекой. «Пясина самой природой огорожена от посягательств человека», — так говорили исследователи в 20-х годах прошлого века. Только в 1936 году в Пясину с океана вошел первый настоящий караван речных судов с… паровозами и вагонами для строителей заполярного металлургического центра Норильска. Привел его прославленный енисейский капитан Мецайк, тот самый, что привез в 1915 году из Красноярска на Диксон первую в этом краю радиостанцию.
