Лед (СИ) - Панченко Андрей Алексеевич

Вечером мы устроили короткий отдых. Люди, впервые за многие недели, ступившие на землю, гуляли по улицам Минделу, заходили в таверны, где за стаканом дешёвого вина можно было услышать и английскую речь, и французскую, и крики мулатов-торговцев. Смех, шум и запахи чужой земли напоминали, что мир велик и разнообразен.

Но я не позволил задерживаться. Уже через два дня все запасы были погружены на борт, и мы снова вышли в океан. Теперь нас ждал долгий переход через экватор к берегам Южной Америки. Впереди лежал Сан-Пауло, а значит — надежда получить известия о «Фраме» и англичанах.

Мы пересекали Атлантику почти две недели, ветер был ровный, паруса тянули исправно, и ход у «Веги» держался в пределах восьми узлов. Собаки окрепли, перестали скулить, а матросы, отдохнувшие после стоянки, снова обрели бодрость. Но впереди всех нас ждало событие, которого ожидали с нетерпением и тревогой — пересечение экватора.

На флоте испокон веков существовал обычай: те, кто впервые пересекает линию экватора, обязаны пройти испытание и получить посвящение от морского бога Нептуна. Я знал, что команда ждет этого обряда, и запретить его не имел права.

В назначенный день на палубе было шумно с самого утра. Матросы вытащили из трюма старую бочку, наполнили её морской водой. Корнеев и Галицкий, которые уже пересекали экватор, переоделись — один в Нептуна, с трезубцем, сделанным из швабры, другой в морского черта, как следует измазавшись сажей.

«Неофитов» — тех, кто впервые шёл за экватор, — вывели на палубу. Новичков было большинство экипажа, включая всех инуитов и братьев Гросс. Ричард, правда, пытался откупиться бутылкой рома, но команда была непреклонна.

Испытания были самые разные: кого-то заставили вычерпывать воду ложкой, кого-то мазали дегтем и перьями, а в конце каждого новичка с размаху швыряли в бочку. Смеялись все — даже те, кто мокрый и дрожащий выбирался наружу. Смех и крики стояли такие, что на миг казалось, будто мы вовсе не в середине океана, а на деревенской ярмарке.

Мне тоже пришлось поучаствовать в этой вакханалии, хотя экватор я уже пересекал, только было это в другой жизни. Здесь я никому не смог бы объяснить, как именно Волков, который дальше Северного полюса и севера России нигде не был, вдруг оказался опытным моряком, бывавшим в дальних плаваниях. Надо мной поиздевались особенно сильно, Корнеев, зараза такая, приказал мне измерить палубу спичкой, хорошо хоть в ширину, а не в длину…

Когда солнце скрылось за горизонт, и последний новичок был принят в братство моряков, на палубе разлили ром, купленный на Кабо-Верде. Собаки лаяли, завидя радость людей, а в небе впервые за долгое время ясно загорелись звезды южного полушария. Мы пересекли границу, невидимую на карте, но ощутимую для каждого из нас. Впереди ждали берега Бразилии.

На рассвете четырнадцатого дня после пересечения экватора впереди показалась тонкая полоска берега. Сначала лишь сизая дымка, затем очертания холмов, и наконец — густая зелень, спускающаяся к самому морю. Ветер донёс до нас незнакомые запахи — влажные, пряные, тяжёлые. Так пахли джунгли Бразилии. Плавание через Атлантический океан прошло гладко, как по маслу. За всё это время нас не беспокоили шторма и штили, а ветер был постоянным и попутным. Я даже поверить не мог, что всё у нас так удачно складывается. Даже собаки хорошо пережили плавание, конечно не без помощи людей. Навес из брезента и палуба занятая загоном постоянно поливалась забортной водой, каждую собаку я лично ежедневно осматривал, и, если возникала необходимость, изолировал от других в отдельной клетке, чтобы подлечить.

Скоро показались и признаки цивилизации: белые домики, маяк на мысу, стройные пальмы вдоль берега. Сантус встретил нас не только шумом, но и запахами, от которых кружилась голова. В воздухе смешивалось всё: дым из каменных печей, вонь рыбных рядов, приторная сладость перезревших фруктов, кислое амбре от кофе и тростникового рома, сырость гниющих досок на пристани и обязательный запах нечистот, которые без зазрения совести сливали прямо в воду. Казалось, что каждый клочок этого порта жил своей жизнью и источал собственный, яростный аромат.

Мы вошли в гавань Сантуса. В порту кипела жизнь: пароходы под английским и португальским флагами, тяжёлые торговые бриги с сахаром и кофе, рыбацкие баркасы. На набережной толпился народ — мулаты, индейцы, белые поселенцы, и каждый кричал, предлагал, торговался.

Корнеев, едва бросив якорь, выругался по-своему:

— Ну, господа, вот она — Бразилия. Пахнет так, будто в силосной яме.

— А у нас в портах что, лучше пахнет? — хохотнул Арсений — В Лондоне так вообще, не продохнуть было.

— Я не вижу «Фрама» — Я в это время осматривал в бинокль стоящие на рейде и у пристани корабли. — Либо норвежцы ещё не дошли, либо уже отчалили.

— Или выбрали другой порт для стоянки и пополнения запасов — Добавил Ричард.

— Или так — согласился я, — Пока в порт не попадем, точно не узнаем.

В полдень «Вега» встала на рейде, ожидая команды от портовых чиновников к какому из пирсов нам пристать. Через торговых посредников, ещё в Петербурге я закупил уголь и припасы, которые мы должны были загрузить в этом порту. Так же нам следовало залить тут свежую воду в бочки, и пополнить запас свежих фруктов и мяса. По моим планам, простоять в Сантусе мы должны были не больше трех дней.

Не дожидаясь швартовки я на вельботе выгрузился на берег, чтобы оформить бумаги у местных властей, и поскорее узнать свежую информацию о своих конкурентах.

Портовые чиновники приняли меня сразу, не заставляя себя ждать. В душном кабинете с жалюзи, пропускавшими полосы яркого тропического света, сидел дородный португалец в белом костюме. Его пальцы лениво перебирали бумаги, а глаза с откровенным равнодушием скользили по моим документам.

— Русская экспедиция? — протянул он, затянувшись сигарой. — В Сантусе вас не ждали. Но если все пошлины будут уплачены, проблем не будет.

Я вынужден был кивнуть: с чиновниками в этих краях спорить — себе дороже. Главное — добыть сведения.

В соседнем зале, где капитаны и агенты судоходных компаний обменивались новостями, воздух гудел как улей. Я представился и осторожно задал вопрос:

— Не заходило ли сюда норвежское судно, «Фрам»?

Ответы посыпались разные. Один англичанин уверял, что «Фрам» заходил в Ресифи. Французский капитан говорил, что слышал о нём в Рио-де-Жанейро. Третий клялся, что видел англичан — не норвежцев — в Монтевидео, где они закупали уголь.

Слухи расходились, но во всех версиях звучало одно общее: ни норвежцы, ни англичане здесь не появлялись.

Вечером, в таверне на набережной, мы с Ричардом и Паншиным поднимали кружки кислого пива, когда к нашему столу подошёл юноша-мулат в рваном сюртуке. Он говорил на ломанном английском, да так, что я ни слова не мог разобрать, но Ричард как-то его понимал:

— Его брат работает грузчиком в порту Рио. Там недавно стоял английский корабль — закупал провизию и уголь. Англичане ушли на юг меньше недели назад.

— А не звездит? — С сомнение переспросил я — Англичане вышли позже нас на неделю, а мы нигде особо не задерживались, если не считать Баскайский залив. Когда мы были на островах, про англичан никто не слышал. Как они могли нас обогнать? Это точно «Виктория» была?

— Говорит, что не знает название корабля — передав мой вопрос и выслушав ответ, сообщил мне Ричард — он знает только то, что какие-то англичане ушли на юг.

— Очень полезная информация, — рассмеялся я — Тут английских кораблей хоть прореживай. Мало ли какой англичанин там грузился? Может какой-то купец в Аргентину ушел? Дай догадаюсь, он денег за информацию хочет?

— Ага — Кивнул Ричард.

— Шли его куда подальше — вздохнул я — чувствую, сейчас таких «информаторов» к нам ещё не мало подойдёт.

Я оказался прав. Посидеть в кабаке нам нормально не дали. То один, то другой голодранец появлялись у нашего столика с завидным постоянством, и каждый сообщал абсолютно «достоверную» информацию, о нахождении «Фрама» или «Виктории», причем все требовали с нас денег. Вскоре мне это надоело, и мы потопали на пристань, чтобы укрыться от надоевших мошенников на борту «Веги». А ночью нас попытались ограбить…