Имперский престол (СИ) - Старый Денис
— Ты сегодня в Кремль поедешь или здесь будешь принимать людей? — спросила Ксения.
— Пора уже приучать всех к нашему новому дворцу, — ухмыльнулся я, не озвучивая действительной причины того, что в ближайшее время не стану покидать своего царского дома.
Контроль и проверка всех пребывающих в Москву — важное дело. Именно благодаря ответственной работе гвардейцев на постах при въезде в столицу, получилось выявить весьма сомнительных личностей. Прокопий Ляпунов уже прослыл царским злым псом и не зря. Всех подозрительных личностей сразу же везут к нему в одну из усадеб, выделенных для Приказа Тайных Дел. Пусть часто страдают и невинные люди, которым компенсируется моральный ущерб, но получается ловить и действительно важных «птиц».
Вот и позавчера в Москву пытались залететь аж восемь «ощипанных петухов». Цель этих злодеев была выяснена достаточно быстро — они хотели всего на просто убить меня. Как оказалось, это лишь очередная группа, просачивающихся в столицу убийц. Были и иные, которых сейчас ищут и, зная, как работает связка Пожарский-Ляпунов, уверен, что найдут и этих и еще кого отыщут.
Вот мне и приходится пока сидеть в своем замке под плотной охраной, где даже часть строителей была заменена агентами в штатском. И то, что части воинов приходится дежурить по всему периметру дворца в снежную бурю, так же имеет целью усиление охраны.
Венецианцы, именно они являются заказчиками не только моего убийства, но также охота объявлена на наших стекольщиков. «Ощипанные петухи» хотели убить и однорукого мастера — бывшего венецианца Якобелло Боровье, и богемца Янека Урбанека.
Удачи им! Такого режима, который введен в славном городе Гусь, где и проживают в сытости и даже богатстве мастера-стекольщики, уверен, нет ни в одной точке мира. А концентрация войск на подступах к стекольной столице России не меньшая, чем рядом с Москвой.
Когда мне сказали о главных бенефициарах атаки на меня и стекольную промышленность, я не стал выпячивать грудь и кричать о своем бесстрашии. Напротив, отнесся к информации предельно серьезно с должным выводами. Даже Прокопий Ляпунов удивился подобной реакции.
Из послезнания я вычленил важный сюжет, когда французам удалось переманить себе в страну нескольких стекольщиков с венецианского острова Мурано. Недолго эти мастера прожили после бегства, скорее, мало. Венецианские спецслужбы выявили месторасположение всех мастеров и ликвидировали пристально охраняемые французами объекты. Благо, в той истории французы успели перенять технологии и не сильно сокрушались по поводу смертей венецианских мастеров. Может, конечно, французы и сами позволили убить, желающих больших выплат, мурановских мастеров.
Безусловно, венецианская агентура во Франции и в России — это далеко не одно и то же. Уверен, что до момента нашего взрывного вхождения на рынок стекольно-зеркально-хрустальной продукции, Венеция и вовсе не имела своих агентов в Москве и пользовалась общими сведениями, мало чем отличающимися от слухов и домыслов. Но, все равно недооценивать хитрость и изворотливость торгового народа, существующего и богатеющего на своей эксклюзивности технологий и торговых связей, явно не стоит. Вот и посижу немного, в пахнущих еще штукатуркой, жилых комнатах нового дворца. Да и погода такая, что добрый хозяин и собаку во двор не выпустит. А я с самого утра жду докладчиков.
— Спасть уже не будем? — со вдруг заблестевшими глазами спросила жена.
— Не будем, — сказал я, подхватывая относительно миниатюрную женщину на руки, чтобы отнести на кровать для исполнения супружеского долга.
Ксения схуднула во время нашего кризиса отношений, но мне так больше нравится. Так и не изменились у меня критерии красоты и женская полнота не сильно привлекает.
Между тем, зря я не выспался. С самого утра, пусть утро зимой наступает гораздо позже, чем летом, предстоит заслушать доклад Луки Мартыновича и Василия Петровича Головина. Быть сонным во время важного совещания, не лучший вариант для правителя. Ох, и сложная у нас, царей, работа, день… не нормированный.
Уже становится обыденным анализ и составление статистики производственных, финансово-экономических показателей. На протяжении года, и о состоянии дел в сельском хозяйстве, как и в промышленности, финансовой сфере, мне докладывали, составляли прогнозы и думали, в чем мы ошиблись в оценках. А сегодня предстоит не только выслушать и осознать основные цифры по итогам года, но и составить «рыбий скелет» для планирования.
С большего наладив систему, я намеревался вводить понятие стратегического и оперативного планирования. Даешь пятилетку в три года! Хотелось бы, но к «штурмовщине» я всегда относился с большим недоверием. Пусть показатели и не будут так быстро расти, но чтобы рост этот не прекращался и был основательным и системным. Нужно не строить лишнего, а выбирать актуальные производства.
Луке удалось создать сеть дьяков-инспекторов, которые собирают информацию со всех важных направлений экономической составляющей Российской империи: международная торговля, с разделением на европейскую и персидскую, пушной промысел, мануфактуры, добыча соли и многое другое. И только после этого стало возможно планирование. Три года — вот такой срок для стратегического планирования был мною выбран.
— Государь-император, — первым отбил поклон мой «министр экономики» Василий Петрович Головин.
Следом за пожилым приказным боярином поклонился и Лука, демонстрируя удивительную гибкость и растяжку. Оба мужчины вошли в теплый кабинет с большой трубой от печи, украшенной красивыми изразцами. Пока тут был только уже привычный мне стол, сейф, один шкаф и шесть стульев. Мебельная фабрика обещает оснастить новейшей мебелью в ближайшее время. Вот только на зиму приходится закрывать большинство производств из-за дороговизны отопления и сложности логистики по сугробам.
— Ну, боярин Василий Петрович, ты почнешь али доверишь Луке Мартыновичу? — спросил я.
— Так, государь-император, доклад у нас единый, но обстоятельный, аж более четырех десятков листов, — усмехнулся в бороду Головин, видимо, предполагая, что шокирует меня такими объемами.
Ну, это не особый шок, учитывая размашистые почерки и объем необходимой информации. Иные менеджеры из будущего за ночь могли состряпать доклады вдвое большие.
— Тогда давайте так, — я задумался, расставляя приоритеты. — Сперва расскажите, как прошла торговля стеклом и зеркалами.
Уже по довольной ухмылке обоих докладчиков я понял, что в этом направлении все гладко, и сейчас меня закидают бравурными цифрами и высокопарным эпитетами о моем гении и курсе, по которому государь ведет государства в счастливое будущее. И не ошибся.
Зеркала проданы все. Пусть аукцион и не сработал в должной мере, но в целом стоимость изделия более, чем приемлемая. Мы продавали зеркала и бусы на четверть дешевле, чем венецианцы. Это они накручивали ценник из-за эксклюзивности технологий. И это при том, что, по словам того же англичанина Джона Мерика, наши зеркала, пусть незначительно и уступают в изяществе оправ, но сами по себе, качественнее.
Аукцион, который планировали проводить, где главными лотами становились изящные изделия из хрусталя, лучшие зеркала, малахитовые, шкатулки и статуэтки, был сорван. На нашу хитрость оказался припасен англо-голландский болт. Протестантские дельцы просто договорились между собой, что будут по очереди покупать, не торгуясь. Пришлось срочно увеличивать начальную стоимость лотов и не затягивать фарс, разделив лоты между торговцами.
Между тем, я всерьез задумался о торговой бирже в Москве. По сути, ее прототип уже есть. И теперь я дал задание архитекторам спроектировать здание биржи и ряда сопутствующих хозяйственных строений, чтобы весной начать реализовывать проект Московской биржи и строить основательный комплекс.
— Восемьсот тридцать пять тысяч новых рублей, — это то, что от продажи изделий из Гуся, — горделиво озвучил мне сумму Головин.
Да уж, полтора года подготовки к такой торговле не прошли бесследно. Я знал, что и англичане, и голландцы, когда поняли масштабы торговли, срочно отсылали свои корабли в метрополии, чтобы загрузить их серебром. В Голландии, насколько мне стало известно, рассматривается вопрос о создании Голландской Московской торговой компании.
