Американец. Неравный бой - Рожков Григорий Сергеевич
Пуф! Зеленый огонек взвился ввысь. Следующую в ствол… А штурмовики уже снижаются, вот-вот над полем пойдут. Черт, как же трясет машину… Та-а-ак, получилось!
Бумф! Красная звездочка ушла вдогонку за зеленой. И еще один выстрел… Где он? Где?! Неужели в сумке нету еще одной зеленой ракеты? Ну же! Вот она!
– Скорее, командир, скорее! – Юра завороженно следит за полетом штурмовиков, но меня поторапливает: – Ну, дава-а-а-ай! Штурмовики уже прут сюда… А-А-А-А-А!
Фуш-ш! Надеюсь, летуны поймут, кто и откуда подавал сигнал. Неприятно будет умереть от рук своих же…
Говорят, своей пули или снаряда не услышишь. Они просто р-р-раз – и убьют тебя. Даже не заметишь. Из этого вытекает, что все слышимое – тебе не грозит. В какой-то мере, конечно. Но скажу честно, от такого осознания не легче. Вот сейчас, например, штурмовики вышли на цель – танки в поле, – и как давай эрэсами долбать… Матерь Божья, забери меня к себе! Клянусь, теперь тайна боязни фашистами «катюш» мне абсолютно ясна! Хотя нет… От «сталинского органа» еще страшнее – его не видно, а ракет еще больше падает. Оба штурмовика дали залп по десять эрэсов – и поле обратилось в филиал ада.
– Ах-ха-ха-ха! Стотридцатидвухмиллиметровыми долбают. Как в кинохронике. Красотища! – Горбунов с диким выражением лица ликовал, глядя на пылающие, разваленные взрывами танки врага. – Как пошли, а? Как пошли!
– Пригнись. Нефиг башку подставлять! – угомонил разгорячившегося милиционера Сергей. – Сейчас они вернутся и еще из пушек добавят…
Точно, прав брат. Вон они над кромкой леса видны, опять в разворот легли. А вообще откуда они взялись-то? Неужели из Лавстык вызвали?
– Look, sir! – Джампер трясет меня за плечо и тычет пальцем куда-то на запад. Ах, ты же гадский поворот в никуда… Фоккеры. Десять штук… Мама моя родная, что же сейчас будет… – Oh my God… Oh my God… [35]
Даже Хорнер сбросил скорость и откинул бронещитки на окнах, чтобы посмотреть. Все равно по полю на нас никто не наступает – некому просто. Поэтому мы чуточку притормозили, уставившись в небо…
Строй немецких самолетов распался, фрицы тремя парами пошли в лоб, а еще две заложили большой вираж и на максимальной скорости начали облет поля боя… Штурмовики, уже занявшие атакующие позиции, внезапно вышли из пологого пикирования и пошли, не отворачивая, подобно танкам, на шестерку истребителей. Две тяжелые машины, быстро набирая скорость, встали уступом. Истребители врага не преминули тут же перестроиться в большую стрелу…
Миг тишины – так долго и так тяжело. Все замолчало, а может, мы перестали слышать отвлекающие от боя звуки. Два бронированных рыцаря уверенно шли навстречу своре бешеных псов, еще миг, и… Грянул гром. Штурмовики одновременно окутались пламенем. Нет, они не загорелись, они открыли огонь! Все в бэтээре вздрогнули от того небесного рокота, что раздался в вышине. Самолеты были явно не пулеметными – так грохотали пушки! Ударив из всех стволов, штурмовики повергли атакующих в ужас. Два фоккера, попавших под струи огня и металла, разлетелись на мелкие куски. Мы взревели от восторга и счастья:
– Ура-а-а-а! Die bastards! [36] Валите их! Ура-а-а-а-а!
Но уцелевшие псы метнулись прочь из зоны поражения и тут же развернулись к цели, заходя с бортов. В лоб рыцаря не пробить – слишком прочен щит, – а сбоку броня мягче… Еще и с тылу приближалась вторая группа.
А штурмовики уверенно продолжали идти вперед, словно не замечали опасности. Враг уже выстроился для удара.
– Чего же они не маневрируют? – огорченно воскликнул Сиротинин, невольно взмахнув рукой, словно пытаясь показать, как надо уходить от преследования…
– Машины тяжелые, не смогут они резко отвернуть… – скрипя зубами, пробубнил Юра.
Но нет! Ошибся мой друг. Как только первая пара истребителей сблизилась с целями и открыла огонь, два краснозвездных самолета резко, удивительно легко и быстро разошлись в разные стороны. Из кабин стрелков к преследователям потянулись длинные строчки трассирующих пуль. Вот одна очередь пересекла фоккер, затем еще одна.
– Крыло! Смотрите! – У одного из фоккеров, близко подошедших к штурмовикам, медленно сгибалось крыло. Машина потихоньку пошла вниз, заваливаясь на поврежденное крыло. Хрясь! Хлипким лепестком крыло оторвалось от корпуса, и самолет моментально закрутился, сваливаясь в штопор. – Еще один!
– Их еще семь! Где же наши истребители? Где они? Им ведь так нужна помощь! – озлобленно стучал по борту бэтээра Горбунов.
Но помощи нет, рыцари сражаются сами. И отважные воины продолжают сражение! А враг уже опасается атаковать. В борт зайти не удается – штурмовики резко сбрасывают скорость и делают «ножницы», уходят с линии огня, все время прикрывают друг друга с боков. А если кто садится на хвост – тут же получает от бортстрелка. Так, глядишь, испугается враг, отступит… Но вот один фоккер достает тяжелую машину, а затем и второй, и третий… А штурмовик продолжает лететь, не замечая ударов. Броня крепка!..
– NO! Jesus Christ, no… – Джампер схватился за голову, когда один из штурмовиков неожиданно загорелся после очередной атаки фоккеров. Как же было больно смотреть на пылающий самолет, медленно уходящий на запад… На глаза навернулись слезы: «Как же так? Как же так?» Ведь победа казалась возможной… А три фашиста, озверев от вкуса победы, бросились следом за горящей машиной, желая удостовериться в ее падении. Но радость их была краткосрочной – сзади, таща на загривке оставшихся врагов, на них налетел уцелевший штурмовик. Вновь зарокотали могучие пушки, и карающий меч обрушился на врага. Еще один фашист развалился прямо в воздухе… А уцелевшие бросились врассыпную – вспомнили, чего надо бояться. Жаль, что они не бегут насовсем, прочь с поля боя, а лишь отходят, чтобы сделать разворот…
И тут пришла долгожданная помощь – пара И-210! «Короли» дружно ударили по самолетам противника…
– Парашюты! – Сергей отвлек всех от лицезрения разворачивающегося с новой силой воздушного боя и указал на запад, туда, куда падал сбитый штурмовик. Вскинув винтовку, через оптический прицел он всмотрелся в два больших белых купола, распахнувшихся в небе. – Они уцелели! Лейтенант? – умоляюще посмотрел на меня брат.
Я все и без намеков понял.
– Хорнер, полный вперед! Все к оружию! Мы спасем летчиков! – Душа требовала спасти отважных людей, сразившихся с превосходящим врагом. Да еще так умело сразившихся, что смотреть приятно! Это дорогого стоит.
– Да, сэр! – Спорить никто не стал. Пусть там впереди враги, пусть там смертельно опасно – зов долга все заглушал. И этот зов я ощутил в себе. Его я увидел в глазах моих товарищей. Меня все поняли, и все были согласны идти туда…
Враг в лесу на краю болота был ошеломлен. Немногочисленная и серьезно потрепанная пехота, пара поврежденных танков и несколько бэтээров напрочь забыли о нас. Их перестали заботить проблемы сражения – они либо смотрели в небо, либо судорожно наматывали бинты на истерзанные осколками тела своих боевых товарищей… Мы, глядя на это все, на полной скорости промчались за их спинами по неширокой, но вполне проходимой и заметной лесной дороге. Пока между деревьями были видны купола парашютов – мы шли на них.
– Товарищ лейтенант, что будем делать, когда подберем летчиков? – Голос разума проснулся в Сиротинине раньше всех. Хотя вру, я тоже думал о шаге, следующем за спасением летунов.
– Вернемся в Октябрьский через Лавстыки. Если не сможем пройти там – поищем другой путь. Если уж ничего не найдем – бросим транспорт и пойдем пешком. По крайней мере, часов пять до начала отхода сил дивизий к Паричам у нас есть… Что-нибудь придумаем, Николай! – Даже не имея четкого плана, мы не были этим огорчены. Не до того в эту минуту, не до того!
По лесу мы мчались как наскипидаренные, ни на мгновение не сбавляя скорости. БТР из-за таких лихачеств, отвратительной дороги и далеко не идеальной подвески нещадно трясло, вынуждая пассажиров прилагать невероятные усилия, чтобы не выпасть. Пару раз нас обстреляли, один раз даже из танка, но опасности мы миновали без потерь…
