Гвардеец (СИ) - Панченко Андрей Алексеевич
— Перенести весь огонь на вторую носовую башню и на передовой контрольный пункт! Отставить! Весь огонь на кормовые башни! — я меняю своё решение на ходу, из передней башни продолжает извергаться огонь, а её напарница похоже тоже повреждена близким мощным взрывом, застывшие в одном положении стволы не шевелятся, башню похоже заклинило.
Похоже мы победили, «Тирпиц» на дне, другое дело что утонуть он так и не смог. Не важно, потопление немецкого суперлинкора можно записать на счёт Советского Северного флота! Я отчётливо вижу, что носовая часть фактически отделена от остального корабля, она имеет более сильный крен и погрузилась в воду сильнее, а это значит, что линкор скорее всего восстановлению не подлежит. Стрелять сейчас в него по сути нет смысла, он всё равно не утонет, разве что только оставшиеся башни добить. И мы стреляем по корме, так как обе кормовые башни ещё ведут огонь, при чем одна по практически неподвижному «Архангельску», которому и так сильно досталось.
Пятнадцать минут боя и нам наконец-то удалось поразить верхнюю кормовую башню линкора, выведя её из строя. В это время «Диксон» получил ещё два попадания из орудий вспомогательного калибра, оба попадания выше ватерлинии и значительных разрушений кораблю не причинили. «Архангельск» почти скрылся за изгибом береговой черты, продолжая огрызаться из всего что может стрелять, а мы уже подошли к «Тирпицу» практически в упор, на дальность прямого выстрела, и зайдя с носа, прикрываясь высокой надстройкой немецкого линкора от единственной работающей башни его главного калибра расстреливаем линкор, практически не промахиваясь. По сути мы сейчас с ним почти в равном положении по количеству орудий, и у него, и у «Диксона» работает только одна кормовая башня, но мы можем маневрировать, а «Тирпиц» нет.
— Приготовится к торпедной атаке, залп всеми торпедами одновременно, поочередно с каждого борта — командую я. В залпе каждого торпедного аппарата «Диксона» четыре торпеды, итого за короткий промежуток времени мы можем выпустить восемь самоходных мин.
— Торпеды пошли! — на мостике все напряженно замерли, наблюдая результатом нашей стрельбы. Я тоже наблюдаю за едва заметным следом на воде, это одна из торпед и идёт она прямо в борт линкора.
Один, два, три, четыре взрыва! Из восьми торпед мы практически в упор умудрились промахнуться по неподвижной мишени половиной! Но и того что попало, линкору хватило с лихвой. Верхняя палуба линейного корабля была почти полностью разрушена, правый борт, который за время схватки выдержал семь попаданий, начинённых взрывчаткой плавающих снарядов, сейчас зиял рваными пробоинами, а «Тирпиц» медленно и величественно заваливался на поврежденный борт. Крен стремительно нарастал и ещё через пять минут грозный корабль застыл, лежа на боку и уткнувшись мачтами в грунт.
«Тирпиц» так и не спустил боевого флага, как следует отомстив за свою гибель. Из напавших на него линкора и двух крейсеров целым не ушёл никто, и ещё не известно, дойдут ли «Архангельск» с «Мурманском» до базы. Пять советских эсминцев и все торпедные катера остались в норвежском проливе, рядом с тремя немецкими. А битва ещё не закончилась, немецкие бомбардировщики не оставят нас в покое.
Эта битва была объявлена крупной победой советского флота. Пиррова победа если честно. Разбитая эскадра, подвергаемая непрерывным налётам бомбардировщиков и торпедоносцев разозленных немцев, едва смогла добраться до базы, попутно потеряв ещё один эсминец, получивший прямое попадание и затонувший на переходе. От близкого разрыва авиабомбы на «Диксоне» вышли из строя торпедные аппараты правого борта. Погибло почти всё командование «Архангельска», адмирал Головко был тяжело ранен. Временно приняв командование над эскадрой, я до самого конца похода оставался её командиром.
Все три корабля нашей дивизии нуждались в серьёзном ремонте. Только «Диксон» мог быть введён в строй относительно быстро. Ну как быстро, месяца три ремонта, и то, это по самым скромным подсчетам. Ни одному из самых больших кораблей Северного флота, до окончания войны скорее всего в море выйти не удастся. Норвегия на половину очищена от немцев, остальная группировка противника, занимающая южную часть страны, капитулирует вместе со всеми войсками вермахта в сорок пятом году, война в северных морях фактически окончена, у немцев больше нет сил противостоять проводкам союзных караванов в Советский союз. Только подводные лодки ещё могут доставить неприятности союзникам, вместе с тем сейчас практически каждый караван прикрывает авианосец, что значительно облегчает задачу обнаружения и уничтожения субмарин.
Последний поход Вити Жохова в войне с немцами выдался эпичным, но скомканным. Сделать то, что сделали мы, англичанам в своё время удалось с помощью всего двух сейсмических бомб, без лишних человеческих жертв. Но тем не менее, Северный флот в этой войне стал самым результативным из всех флотов Советского союза. Захвачено два крейсера, потоплен в морском бою суперлинкор, которого опасались все флоты мира, и как говорят во всех газетах Советского союза — «без существенных потерь». Триста двадцать два моряка, которые погибли в этом бою, конечно не существенные потери в масштабах страны, но мать его, это же люди! Я всё больше и больше склонялся к тому, чтобы просить Кузнецова о приоритетном увольнении в запас, после подписания капитуляции. Самоубийственный приказ Головко (хотя скорее всего это и не его идея была) показал мне, что, если я и дальше хочу жить, с флота мне нужно убираться как можно скорее.
Все командиры больших кораблей, участвовавших в бою с «Тирпицем», получили по ордену «Нахимова» первой степени, наши старпомы и замполиты, а также командиры эсминцев тот же орден, только степенную ниже, Головко стал Героем Советского Союза. Я же получил орден «Ушакова» первой степени, как флотоводец, которому довелось покомандовать заключительной фазой боя и возвращением эскадры домой. Дождь из наград посыпался и на экипажи. Даже кок «Диксона» был удостоен медали «За боевые заслуги». Героем стал и командир кормовой башни главного калибра «Архангельска», именно она произвела тот самый, победный выстрел, который привёл к взрыву погребов «Тирпица». Дивизия надводных тяжелых кораблей Северного флота так же удостоилась ордена «Ушакова» и стала именоваться Арнёйской, в честь острова, возле которого приняла свой самый знаменитый бой. В конце войны командование на награды не скупилось, на сколько я помню, самое большое количество награжденных пришлось на последние месяцы четырёхлетней бойни, на победный май и первые месяцы лета сорок пятого года.
Наши корабли стояли на ремонте или в ожидании постановки в док, а экипажи купались в лучах славы. Корреспонденты различных газет брали интервью у офицеров и матросов, стрекотали камеры операторов сохраняя для истории и потомков облик героев. Начальство пошло даже на предоставления кратких отпусков морякам (естественно по очереди), что по моему мнению для людей было не менее ценно, чем ордена и медали.
Если экипажи и рядовых матросов награждали в Архангельске, то все старшие офицеры свои награды получали в Кремле, из рук товарища Сталина. Торжественная церемония была мне уже привычной и я особо не нервничал.
— Вы молодец товарищ Жохов! Вы оправдали возложенное на вас доверие! — с улыбкой на лице Верховный Главнокомандующий жмёт мне руку — а некоторые предлагали вас под трибунал отдать! Что теперь с вами делать товарищ Жохов? У немцев уже линкоров не осталось, нет для вас больше работы! Но ничего, мы для вас работу найдём, придётся потрудится товарищ Жохов. Готовы?
— Так точно товарищ Сталин! Готов! — переспрашивать, что за работёнку мне этот всесильный грузин решил подкинуть, я естественно не стал. Не то время и не то место для вопросов, я уверен, когда надо будет меня найдут и расскажут всё что надо. Надеюсь только, что мне не придётся делать чего-то, с чем я не справлюсь, мне бы кораблик под жопу и в море, командовать эскадрами я больше не хочу, голова пухнет от тысячи вопросов которые приходится срочно решать, да ещё и думать за всех.
