Андрей Посняков - Черные плащи
Над всем кораблем вдруг вспыхнуло зеленое пламя; эсминец зашатался и исчез, словно его и не было, но кильватерная струя на воде еще виднелась. Потом так же резко исчезла и она, и лишь лучи восходящего солнца теперь играли на бирюзовых волнах.
— Что это было, Саша?
— Не знаю… Тут много чего происходит. — Молодой человек задумчиво покачал головой. — Скорее всего, этот корабль появился на какое-то короткое время, провалился из будущего и тут же исчез, вернулся обратно… Как, дай бог, вскоре вернемся и мы.
— А бригантина? Она-то вроде никуда не исчезла?
— Вот это меня и пугает, мой друг! Очень и очень пугает. А с другой стороны — может быть, эта бригантина и приведет нас к тому, что мы сейчас будем искать!
Глава 12
Осень 483 года
Вандальская Африка
Городок не велик и не мал…
Готов ко всему я,
бесстрашным я буду,—
бывало и хуже!
«Старшая Эдда»Город Тапс, расположенный неподалеку от славного Гадрумета, считался четвертым по величине, народонаселению и общей благоустроенности во всей бывшей Проконсульской Африке, от Гиппона до Триполитанского вала. Первое место, конечно, занимала Колония Юлия — Новый Карфаген, затем шел Гиппон, потом — Гадрумет, ну а за ним Тапс, в котором, как говорится, и труба пониже, и дым пожиже. Тем не менее в городе имелись и торговый порт, пусть не очень большой, и прямые, еще римские, улицы, естественно замощенные, и масса красивых зданий, в большинстве своем старых базилик, и полуразрушенный цирк, и водопровод даже! А в одной из таверн у самой гавани некий монах назвал Саше точную нынешнюю дату: четыреста восемьдесят третий год от Рождества Христова или шестой год царствования великого правителя Гуннериха. Не очень-то счастливого царствования, между прочим, судя по общей запущенности города и некоторой унылости жителей. Впрочем, скорее всего, это объяснялось удаленностью Тапса от столицы. Так ведь и Гадрумет не многим ближе.
Едва причалив, путники тут же и продали лодку за сотню мелких серебряных монет — византийских денариев. Понимали, конечно, что продешевили, да все равно челнок было не устеречь, а так хоть какие-то деньги. На них и сидели в таверне, заказав кувшинчик неразбавленного вина и тушенную в красном соусе рыбу с белым пшеничным хлебом местной выпечки. Хлеб, как и рыба, и вино, пришелся путешественникам по вкусу, особенно Весникову, который заказал еще и добавки, после чего собрал хлебушком оставшийся в миске соус и блаженно щурился, словно мартовский кот.
— Ох и хлеб у них! Давненько такого не едал. Вот, помнится, в ранешние-то времена, при Брежневе еще, в Турындине своя пекарня была — там такой же пекли, во рту таял. А сейчас, ясен пень, хлеб разве? Химия, почитай, одна.
— А вино тебе как? Понравилось? — усмехнулся Саша.
— И вино ничего себе. Красненькое!
— А ты город-то видел?
— Да видел. — Весников раздраженно отмахнулся. — Город как город — дыра дырой. Аэропорт-то тут хоть у них есть?
— А ты заметил, как люди одеты? — подмигнув Нгоно, вкрадчиво спросил Александр. — Какие стены крепостные, ворота, церкви кругом? И ни одного современного здания. Ни антенны, ни автомобиля, ни велосипеда даже!
— Ну так откуда у бедных негров антенны да велосипеды? — вполне, как ему казалось, резонно переспросил тракторист. — Они ж тут все бедные, голь-шмоль перекатная, ясен пень. А насчет церквей старых да ворот — так мне, Саня, ничего этого век не надобно, всяких музеев-шмудеев этих. Жил допрежь без них — проживу и дальше, и неплохо проживу, были бы деньги. А всякая старина да музеи — все пустое, баловство одно, ясен пень.
— Ну, ты это, — Саша спрятал смех, — мировую-то культуру почем зря не отрицай, деятель сельский! Вина еще кувшинчик закажем?
— Знаешь, Саня… а я бы, пожалуй, и парочку кувшинчиков заказал, — ничуть не обидевшись на «сельского деятеля», ухмыльнулся Вальдшнеп. — Больно уж винцо вкусное.
— Вкусное, — покачал головой молодой человек. — Нам сейчас не о вине, о ночлеге надобно думать.
— А чего о нем думать-то? Сейчас такси вызовем да в аэропорт поедем. Там и посидим, подождем.
— Коля-a! Понимаешь, здесь нет аэропорта, сколько тебе говорить?
— Ну, тогда авто…
— И автовокзала нет, и поездов тоже.
— Неужто такая глушь?
— Не то слово, Коля! Это прошлое, понимаешь? Сколько можно тебе объяснять?! Далекое-далекое прошлое — Средние века еще толком не начались. Еще ни Москвы нет, ни Новгорода, ни Киева, не говоря уже о Петербурге.
— Но… — Весников недоверчиво похлопал глазами. — Этого не может быть!
— А луна может быть? А Галактика может сжиматься? На свете, Николай, много чего может быть, чего мы не понимаем, не понимали и никогда не поймем.
— Да ладно, что я, глупый, что ли? — Умильно посматривая на только что принесенные расторопным служкой кувшинчики, Весников покладисто кивнул. — Прошлое так прошлое, черт с ним. Ты мне одно скажи, Саня, скоро мы отседова выберемся-то?
— Надеюсь, что скоро, — пожав плечами, хмуро отозвался молодой человек.
— Ну вот и славненько, — потер ладони Вальдшнеп. — Больше мне ничего и не надо. А прошлое тут или просто глушь — какая разница-то? Вон у нас на заболотьях, отплыви по протоке в любую сторону — и не скажешь, какой на дворе век! Да что я говорю-то — ты и сам не хуже моего знаешь, ясен пень!
Честно говоря, Саша не знал сейчас, что и думать. Впрочем, определенная логика в словах Весникова имелась. Действительно, какая, к черту, разница? Ладно, главное, чтобы не скулил да не сошел потихоньку с ума от всего увиденного.
— Однако пошли поищем ночлег. Эй, любезнейший! — Отсчитав подскочившему служке монеты, Александр заодно поинтересовался насчет подходящего постоялого двора — на меблированные комнаты в каком-нибудь доходном доме друзья, в силу финансовых причин, пока не замахивались.
— Постоялый двор? — Служка, смуглый сутулый малый с рыжиной, ненадолго задумался. — Вам какой? Чтобы было уютно или чтобы дешево?
— Чтобы не задавали лишних вопросов, — усмехнулся Саша. — Надеюсь, отыщется в вашем городишке такой?
На эту вроде бы невинную, не представляющую собой ничего необычного фразу служка среагировал в высшей степени странно: съежился и, затравленно обернувшись, зашептал в этаком дореволюционном стиле:
— Шутить изволите, господа? Смерти моей хотите?
Произнес он сии слова без всякого намека на юмор. Наоборот, парень явно очень испугался. Вот только интересно — чего? Подумаешь, спросили.
— Я бы на вашем месте сейчас же ушел, господа.
— А как же насчет постоялого двора?
— Спросите у кого другого.
Получив расчет, служка моментально скрылся.
— Что ты ему такого сказал, Саня? — подал голос Весников.
— А? Да… просто поинтересовался, где дешевле снять девочек. А он оказался «голубым».
— Понятно! Ишь как прочь бросился.
Все трое поднялись и быстро вышли на улицу, стараясь затеряться в портовой толпе, бредущей от причалов в город.
— Что-то не так? — спросил Нгоно, заметив некоторую растерянность приятеля.
— Все не так, — покачал головой Александр. — Абсолютно невинная фраза… и такая реакция. Словно кто-то всех здесь запугал, и довольно сильно. Ладно, походим посмотрим. Николай! Ну как тебе здешняя толпа?
— Цыгане сплошь. Одно слово — туземцы. Думаю, тут осторожнее надо быть, как бы наши денежки не вытащили, вижу, тут народец такой — запросто!
Толпа, лениво расползавшаяся вдоль исходящих от небольшой круглой площади улиц, вдруг пришла в какое-то непонятное движение, словно в дотоле спокойной стоячей водице возникло ни с того ни с сего какое-то течение, то ли камень огибающее, то ли топляк.
Причину, впрочем, друзья увидели сразу — дюжину воинов в черных плащах и надвинутых на самые глаза шлемах.
— Всем стоять! — Один, похоже, главный, гарцевал на вороном коне, этакий опереточный опричник. — Приготовили грамоты… у кого нет — по велению нашего светлейшего правителя Гуннериха, да продлит Господь его дни, на первый раз уплатит вергельд в три солида…
— А у кого солидов нету?
— Девять ударов палкой по пяткам. По три за каждый солид — это справедливо. Тем более вас всех предупреждали указом. Читали на площадях!
— Эй, господин, а мы не местные!
— Не местные должны записаться на таможне и тоже получить грамоту на право пребывания в городе!
— Ну ничего себе! — удивленно присвистнул молодой человек. — Понял, что здесь говорят, Нгоно?
— Вполне. Прав был профессор — полицейское государство, тотальный контроль.
— Ну, не такой уж тотальный… Взгляни-ка на тех парней!
Саша кивнул на компанию молодежи, юношей лет по пятнадцати — двадцати на вид, явно не склонных ни платить, ни подставлять пятки. Они-то сейчас и обеспечивали в толпе броуновское движение, а проще говоря — панику.
