Олег Таругин - Комбриг из будущего. Остановить Панцерваффе!
Со стороны реки тоже никаких проблем не возникло. До самой воды добрался только один легкий танк, где и застрял намертво, сев на брюхо и беспомощно перелопачивая гусеницами песок и ил. Еще два завязли, едва добравшись до камышей, – тупо погрузились выше ступиц опорных катков, немного побрыкались, забрызгавшись грязью по самые башни, после чего получили каждый по болванке, с такого расстояния проломивших лобовую броню. На проторившую дорогу в никуда «Прагу», на половину высоты корпуса скрытую камышом, даже снаряда тратить не стали: без тягача ей отсюда уже не выбраться, а ее тридцатисемимиллиметровая пукалка вкопанным в землю «ворошиловым» не опасна ни с какого расстояния. Пусть поплавает. А полезет кто на помощь – получит гостинец в борт.
Уцелевшие танки без потерь оттянулись обратно к дороге, прячась за корпусами менее удачливых камрадов и обильно затянувшим шоссе дымом. По ним не стреляли: пора начинать экономить боекомплект, поскольку никто не знал, сколько им еще тут торчать. Ветер, как зачастую бывает перед ливнем, практически стих, и густой дым стелился по земле, с одной стороны, укрывая от русских наводчиков, с другой – мешая. Дышать было трудно, чудовищное амбре горящего бензина и масла, резины и пластика, дерева и человеческой плоти забивало ноздри, вызывало рвотные позывы и судорожный кашель. Гитлеровцы, кто поодиночке, кто группами, без приказа отползали подальше от шоссе: некоторые, расчехлив лопатки, начинали окапываться. Простые пехотинцы раньше собственных командиров догадались, что с ходу взять русский заслон не удалось. Командиры, судя по всему, с похвальной быстротой пришли к такому же мнению, и на советские позиции обрушился шквал огня: теперь немцы лупили из всего, что могло стрелять. Существенного вреда танкам это нанести не могло, но снаряды и мины все чаще и чаще ложились вблизи пехотных траншей, срывая маскировку, контузя и раня бойцов. Особенно доставали минометы, нащупать позиции которых не было никакой возможности – поди разберись, где они установлены? Миномет – не пушка, много времени на смену позиции не требует.
Командир роты тяжелых танков, старший лейтенант Ляликов понимал, что если так пойдет и дальше, то вскоре он останется без прикрытия. Значит, пора отходить на запасной рубеж? Вот только не рано ли? А что бы комбриг на его месте сделал? Какой приказ отдал? Как он там говорил, «главное сберечь бойцов, а танки новые построят»? Правда, это касалось экипажей, а тут пехота, но какая разница? Все они – красноармейцы, только один в комбезах, другие – в гимнастерках.
Низкие тучи рассекла ветвистая молния, могучий раскат грома пробился даже сквозь броню и шлемофон. Резко потемнело, словно внезапно наступили сумерки. И начался ливень, да такой, что видимость сразу упала практически до нуля: в лупящих по броне косых струях едва срез орудийного ствола разглядишь. Обстрел со стороны противника практически сразу прекратился: немец – существо экономное аж до жадности, снаряды и мины попусту ни за что жечь не станет. Ну что же, вот и ответ: проходимость у «КВ», конечно, ни в какое сравнение с немецкими «коробками» не идет, но и вес в два раза больший. Если почва всерьез размокнет – при таком-то «дождичке», – застрять не застрянут, но тащиться будут едва-едва. По тонне глины на гусеницы намотают, какая уж тут скорость? Да и пехота по грязи особо не побегает, и окопы мигом подтопит. Решено, отходим.
– «Линейка-один», как слышишь? Ответь «Сталевару».
– «Стале… …лышу плох… повтор…» – захрипела забитая атмосферными помехами радиостанция. Твою ж мать, до них от танков и сотни метров нет, а слышимость – словно с северным полюсом разговариваешь! Свя-я-язь… Проще с башни проорать, на радость немецким снайперам.
– «Линейка-один», отходи на «Линейку-два»! Немедленно, пока дождь. Мы следом. Подтверди прием.
– «…онял, отхож …а линейку-дв… вы …ледом … и минут… и ухож…»
Ну вот и ладно, вроде поняли друг друга. А если нет – увидят отползающие танки, так следом и двинут, это тоже заранее оговорено.
Глухо рыча дизелями, пять испещренных следами попаданий танков задом выползли из капониров. Развернулись, выворачивая широченными гусеницами целые пласты влажной земли, и рванули в сторону запасной позиции. Со стороны шоссе бухнуло несколько не особенно прицельных орудийных выстрелов, за кормой танков поднялись, раскидывая комья липкой глины столбы разрывов. Мимо, разумеется. Хрен вам, стреляйте, коль снарядов не жалко…
Следом за танками небольшими группами, по двое, по трое, двинулись короткими перебежками пехотинцы. Немцы начали было садить из пулеметов и карабинов, но вскоре бросили это занятие как бесперспективное: попробуй попади хоть в кого-то в таких условиях. Да и бегут русские правильно, то и дело падая на землю и замирая на несколько секунд, прежде чем продолжить движение. Плюс один из здоровенных русских панцеров вдруг остановился, развернул башню и дважды выстрелил, показывая, что прикрывает своих. Первый снаряд упал с недолетом, зато второй сбросил в кювет и без того жарко горящий грузовик, на раскалившемся металле кабины которого шипели, испаряясь, дождевые капли. Стрельба со стороны дороги стихла – этот намек тоже был понят должным образом.
Обе противоборствующие стороны взяли недолгую – пока ливень не закончится – паузу…
Глава 10
Окрестности Смоленска, август 1941 года
Во время обучения в ВАСВ Кобрин, равно как и другие курсанты, вне зависимости от того, допустят ли их к прохождению «Тренажера» или нет, перелопатил горы исторического материала – документов, фотографий, видеофильмов, воспоминаний ветеранов РККА и вермахта. Перелопатил, разумеется, не в прямом смысле: курсанты ВАСВ не сидели, как их далекие предки, в библиотеках, шурша пожелтевшими листами книг, полевых уставов, технических справочников и подшивок газет того времени. Все документы давным-давно оцифровали, фотографии и фильмы – перевели в голоформат. Наиболее важную информацию загружали в память при помощи гипнообучения, называемого в среде слушателей академии «и захочешь – не забудешь», или в виде информационных пакетов, «разархивирующихся» в нужный момент.
Входил туда и курс по истории, концепции и тактике информационно-психологических войн как одной из составляющих гибридной войны. Включал он изучение литературы и видео, как «документального», так и художественного, с говорящими за себя пометками к файлам «информационная война против СССР и СНГ», «прямое и опосредованное психологическое воздействие на массовое сознание», «целевое использование подконтрольных противнику СМИ», «ложь, передергивание исторических фактов» и так далее. Кобрин не пропустил ни одной лекции или семинара: сначала было просто любопытно, затем осознал, насколько подобное важно.
На занятиях подробно разбирали опусы псевдоисториков конца двадцатого – начала двадцать первого столетия, переворачивающих реальную историю Великой Отечественной с ног на голову. Полный, так сказать, набор «развенчивающих» официальную версию «фактов»: тут тебе и тотальная неготовность Советского Союза к войне, и напрочь обезглавленная репрессиями конца тридцатых годов армия. А те, кого не успели расстрелять и сгноить в ГУЛАГе, – бухали в три горла, вместо того чтобы немца останавливать. И «устаревшие, слабовооруженные, картонные» танки, неспособные дать отпор «самым передовым в мире» бронемашинам вермахта. И паршивые самолеты, над которыми до икоты хохотали блестящие асы люфтваффе. И поголовная тупость, недальновидность и пьянство командиров всех уровней, усугубленные поголовной же трусостью бойцов. И горячее желание народа при помощи германской военной машины поскорее «скинуть власть кровавых палачей-коммуняк». Дополнением к последнему пункту, как правило, шли картавые идиоты-комиссары, поголовно мешающие командирам нормально воевать. И принимающий ванны из парного молока после охоты на московских улицах на школьниц-девственниц кровавый палач Берия до кучи. Которому, судя по всему, всяких там артисток уже не хватало.
Самое смешное, одновременно с этим другие «исследователи» (получавшие зарплату из рук тех же самых кураторов-грантодарителей) убеждали, что СССР к войне как раз таки готовился, собираясь опередить Гитлера и самостоятельно захватить всю Европу. А то и не только ее. Да вот только не вышло, совсем чуть-чуть не успели, поскольку разгадал гениальный Гитлер при помощи своей лучшей в мире разведки коварный замысел кремлевского упыря и ударил первым. Превентивно. Ударил, понятное дело, вынужденно. Нехотя. Вот не хотел же, зуб даем, но был вынужден. Просто чтобы защитить от азиатских варваров и разжигателей пожара мировой революции честно захваченные земли старушки Европы. Обстоятельства так сложились, звезды сошлись.
Одним словом, те самые классические «пятьсот миллионов невинно репрессированных» – где именно Сергей наткнулся на эту ерническую фразу, он не помнил, но в память отчего-то запала намертво.
