Симонов Сергей - Цвет сверхдержавы - красный 4 Восхождение. часть 2
— Нам, наверное, стоило ограничиться только своеобразной «работой над ошибками», — задумчиво произнёс Никита Сергеевич. — А мы увлеклись...
— Не думаю, что сам Александр Веденеев, собирая информацию для посылки, хотел бы, чтобы мы ограничились только «работой над ошибками», — заметил Королёв. — Иначе он не отправил бы столько информации по новейшим открытиям и достижениям науки.
— Веденеев, отправляя посылку, поставил нам задачу: не просто сохранить Советский Союз, а сделать его самой передовой и развитой страной в мире, — твёрдо сказал академик Келдыш. — Без этого захватить лидерство и построить коммунистическое общество не получится.
— Ради этого мы и работаем, — проворчал Первый секретарь. — Возвращаясь к нашим ракетам, что думаете делать с этим обстрелом Луны? 11 ракет только по Луне — без результата — это же бардак! Я уже про Марс и Венеру не говорю, там всё значительно труднее, это понятно...
— У нас уже отработаны разгонные блоки «Е» и «И», — ответил Сергей Павлович. — Вместе с разрабатываемым блоком «Л» и двумя ступенями Р-9 получается довольно-таки универсальный «конструктор», из которого можно набирать носители под разную нагрузку.
— Жаль, что мы в «той» истории не могли так сделать, — заметил Хрущёв.
— «Там» отработка Р-9 попала на самое горячее время — старт Гагарина, начало программы пилотируемых полётов, пуски к Луне, отработка «Молнии»... Вот и затянулось, — пояснил Королёв. — Потому я, изучив по документам все варианты, и предложил делать Р-9 раньше, сразу, в 57-м. Потому что знал, на чём споткнёмся, и просчитал, что сможем отработать её до 1961 года. Да ещё и РД-33 подоспеет.
Вот за этот подарок я бы Веденеева расцеловал при всех. Он же не просто схему прислал, он даже чертежи отдельных узлов приложил! Пусть без размеров, но, рассчитав ТНА и сопло на требуемую тягу, остальные размеры по пропорциям можно вычислить. (все сборочные чертежи и схемы здесь http://www.lpre.de/sntk/NK-33/index.htm#flow_schematic) .
— А как товарищ Глушко, не сильно недоволен был, когда ему разработку РД-33 навязали? — поинтересовался Никита Сергеевич.
— Вначале в штыки принял — ведь не его разработка! — засмеялся Королёв. — Я сделал хитро — сначала показал ему только пневмогидравлическую схему — хотел, чтобы он сам до остального дошёл. Ему интересно стало — ведь двигателей закрытой схемы мы ещё не делали. Сначала Валентин упирался, всё-таки загружен он очень сильно. Потом приезжаю к нему, смотрю — прорисовывает закрытую схему. Начали обсуждать — он ругается, что много работы, не успеть. Но скоро он понял, что разработка РД-33 позволит немного отодвинуть разработку двигателя на водороде, поэтому появится время подумать. Начал жаловаться, что не успевает. Тут я и предложил ему подключить в помощь ОКБ-276 Кузнецова, хотя бы, — говорю, — для разработки ТНА. А уже Кузнецову я начал подсовывать присланные чертежи, его же людьми сделанные. Он посмотрел, и говорит: «Надо же, и я бы так же сделал». Показали эти чертежи Глушко. Он сначала раскритиковал, потом посидел пару дней, подумал — нет, говорит, лучше, чем здесь — сделать трудно. Принимаем этот вариант. А тут и постановление вышло. Вот так Валентина и уговорили.
— Так что с лунными АМС будем делать? — напомнил Хрущёв.
— Будем блок «Л» отрабатывать сначала на стендах, а потом — пусками на орбиту на боевых Р-9, — решил Сергей Павлович. — Дешевле получится. Заодно и «девятку» и РД-33 на ней отработаем.
Сами АМС будем тоже отрабатывать сначала на околоземной орбите, опять же закидывая их на боевых Р-9, и только потом посылать к Луне. Все АМС будем делать на общей унифицированной платформе 2МВ, но с резервированием, то есть, с теми доработками, которые только на 3МВ появились. (http://epizodsspace.narod.ru/bibl/energia-50/02.html) Собственно, Максимов уже над ней работает. Марсианские и венерианские станции, как вы и предложили, будем тоже сначала отрабатывать на орбите, потом пошлём станцию к Луне, и если всё пройдёт нормально — тогда уже будем пускать к Марсу и Венере.
— Хорошо, делайте, что считаете нужным, — согласился Хрущёв. — Отрабатывайте на околоземной орбите, крутите на стендах, но такого количества отказов быть не должно. Иначе закрою всю программу АМС к чертовой матери. Я серьёзно. Кстати, предлагаю пуски к Венере перенести на более поздний срок и сосредоточиться на Марсе. Раз уж мы туда собрались. На Венеру мы так или иначе высаживаться в этом столетии не будем.
— Поняли, Никита Сергеич, — мрачно вздохнул Королёв. — Но без АМС не будет Марса.
— Это я тоже понимаю, — проворчал Первый секретарь. — Но стрелять аж 12 ракет по одной только Луне — не позволю. Всё, свободны. И — удачи!
(отрывок подготовлен по материалам сайта http://gagarin.ortox.ru/)
Окончательное решение о формировании отряда космонавтов и организации Центра подготовки космонавтов было утверждено Постановлением Совет Министров СССР № 569—264 от 22 апреля 1959 года (АИ, в реальной истории — от 22 мая) Отряд получил официальное наименование «Группа N1 ВВС», что наглядно демонстрировало, какое значение придаётся освоению космоса на правительственном уровне.
Отбор кандидатов был поручен группе специалистов Центрального военного научно-исследовательского авиационного госпиталя (ЦВНИАГ).
Руководил группой полковник медицинской службы Евгений Анатольевич Карпов. Отбором будущих космонавтов занимались: Евгений Анатольевич Карпов, Владимир Иванович Яздовский, Николай Николаевич Гуровский, Олег Георгиевич Газенко, Абрам Моисеевич Генин. Все они позднее стали крупными медицинскими специалистами в области космической медицины.
В первый набор планировалось отобрать 20 советских космонавтов и 12 кандидатов из 6 стран ВЭС, для формирования международных экипажей. С женским отрядом Королёв убедил Хрущёва немного повременить.
Порядок отбора решением Королёва сразу был изменён. В «той» истории отобранных кандидатов сначала подвергали изнурительной медицинской проверке, и лишь потом проводили «мандатную комиссию» — проверку кандидатов сотрудниками органов безопасности. Сейчас отбор начали с проверки медицинских книжек, после чего сразу проводили проверку благонадёжности. С теми, кто её не прошёл, не проводили даже предварительной беседы. Это помогло сэкономить время — врачи работали с уже с прошедшими политическую проверку кандидатами, и отсева из отобранной группы по политическим причинам можно было не опасаться.
«Планка отбора» с самого начала была поставлена очень высоко. «Требования к кандидатам в космонавты» сформулировал сам Сергей Павлович Королёв: «Безупречное состояние здоровья при высокой психической устойчивости и общей выносливости организма; высокая летная успеваемость при выраженных задатках воли, трудолюбия и любознательности; активное желание освоить полеты на ракетных летательных аппаратах; антропометрические параметры: рост — не более 170 см, вес — 70-72 кг, возраст — не старше 30 лет». Искали кандидатов в первый отряд врачи ЦВНИАГ, разъехавшиеся по авиаполкам, где местные медики, знавшие, что идет отбор «летчиков спецназначения», предложили в общей сложности более трех тысяч кандидатур.
Просмотрев медкнижки и отобрав подходящие, документы предполагаемых кандидатов передали в Комитет Госбезопасности. Сотрудники Ивана Александровича Серова проверяли кандидатов тщательно. Браковали тех, у кого были родственники за рубежом.
Для некоторых, особо выделявшихся, делались исключения из «требований» Королёва. Владимиру Комарову было 33 года, но он имел блестящую инженерную подготовку. Павлу Беляеву было 35, но он был великолепным летчиком. Георгий Шонин был немного выше положенного роста, но он впечатлил всех своим хладнокровием и рассудительностью.
Только после тщательной проверки документов «чекистами» врачи начали беседовать с их владельцами. Беседа с будущим возможным кандидатом в отряд космонавтов начиналась с подписки о неразглашении. Затем интересовались опять-таки здоровьем — важна была оценка самого кандидата, ведь на медкомиссии можно было что-то пропустить, расспрашивали об успехах, настроении, и лишь затем осторожно заводили разговор о том, что есть возможность попробовать полетать на новой технике. Нет, не на самолётах. На ракетах. Точнее сказать, на спутниках.
90 процентов опрашиваемых лётчиков первым делом спрашивали: «А летать на обычных машинах будем?» Это были парни, влюблённые в свою профессию, они гордились званием военного лётчика.
В среднем трое из десяти отказывались сразу. Отказывались не из страха — из-за секретности, мешавшей осознать перспективы. Лётчикам нравилась их служба, они привыкли к сложившемуся коллективу, обзавелись друзьями, хорошо представляли перспективы профессионального и служебного роста, многие уже наладили семейный быт, и жертвовать всем этим ради туманного обещания «полётов на новой технике, на невероятных скоростях и высотах» не хотели. Позже это стало правилом: кандидат в космонавты мог, не объясняя причины, отказаться от работы на любом этапе подготовки.
