Под напором стали и огня (СИ) - Романов Герман Иванович
— Бери половину, Григорий, всегда такова доля не «определившихся», они выжидают до последнего, пока победитель четко не определился. А вот что треть искренних сторонников это верно — потому и армию держат огромную. И не более двадцати процентов, но скорее пятнадцать, тех, кто действительно ненавидит «новый порядок». Но к чему это ты?
— Я военный, цифрам привык доверять больше, чем словам, хотя с ними и возможны всяческие манипуляции. В Европе триста миллионов, из них немцев с «северными народами» примерно треть. Они и дают наибольшей процент состава армии, от остальных народов контингент слабый, в бою неустойчивый, за редким исключением вроде мадьяр. Но вся штука в том, что все хотят кушать, причем хорошо, а вот ресурсов не очень, особенно когда проводится «тотальная мобилизация» экономики. На «рывке» они ее поднимут, показатели пойдут вверх, вот только все запасы будут «подчищены». Потому Гитлер и расширяет «базис войны», ему очень нужно сырье, а недра Европы скудноваты, а с нашими месторождениями захватчики обломились — шахты Донбасса до сих пор не могут использовать, фронт ведь совсем рядом. Про заводы и говорить не приходится — многое ведь порушили из того, что не успели вывезти. А кое-что уже вернули — крымская соль, эстонские сланцы и так по мелочам. Нам не очень то и нужно, но Гитлер на них рассчитывал. Вот и расширяет «базис», рейх «раздувается», а это несет неприятные последствия — логистические цепочки удлиняются, привозимое сырье дорожает из-за этого. А вот напряжение вермахта растет — дивизии ведь везде требуются, а их не так и много. Были бы значимые резервы, на нас бы давно обрушили, а так все наоборот происходит.
Кулик посмотрел на Верховного главнокомандующего — тот слушал с неподдельным интересом, хотя эти «выкладки», без сомнения, сам хорошо знал. И коротко спросил, со значением:
— Ты считаешь, что скоро эта «натянутая струна» лопнет?
— Не скоро, для нас же лучше будет, если процесс надувания затянется. К этому времени по Британской империи коллапс пойдет, и она будет лишена ближневосточной нефти, став «содержанкой» у американцев. Думаю, у нас сейчас помощи просить будут…
— Уже просят, — улыбнулся Сталин, — а я с увеличением дополнительных поставок по ленд-лизу вопрос «увязываю». Обещают на двадцать процентов сверх соглашения поставить станки, алюминий, рельсы, всякое оборудование. Нам заводы обновлять нужно, свои автомашины выпускать новых типов, да и многое к ним — их ведь по окончанию войны отдавать не придется. Да, авиационную трассу от Аляски до Красноярска уже задействовали, Мазурук пробные перелеты сделал. Так что самолеты теперь получать будем напрямую, очень нужны бомбардировщики и транспортники — у нас с ними прямо беда. А вот от танков решено отказаться в пользу англичан — мне Черчилль специальное послание отправил, чуть ли не плачется, что собственных танков не хватает, требуются ему американские «эмча» — и «тройки», и новые «четверки». Я согласился от ленд-лиза бронетехникой совсем отказаться, у нас своя не хуже выпускается. Даже бронетранспортеры на Ижорском заводе начали производить, пусть маловато пока их. Но на следующий год планы увеличили, компенсируем нехватку от ленд-лиза.
— Все правильно — нам «гранты» и «стюарты» ни к чему, как и «шерманы» впрочем. Не спорю, техника хорошая, но габаритная и высоченная, хорошего бензина много требует и обслуживания. Да и дорогая, лучше эти деньги на закупку более необходимых станков перенаправить, или паровозы закупить с алюминием. Сейчас от безысходности, но если самолеты делать цельнометаллическими, они более надежными выходят, получше…
— Да знаю я, — отмахнулся Сталин, голос затвердел. — Дам Ленинграду алюминий, как обещал. Яковлеву и Лавочкину не дам, твоим выделим, а то каждый раз одно и тоже. Ты мне лучше скажи прямо — нападут ли на нас японцы? Апанасенко шифровки одну за другой шлет — к самой границе войска подходят, уже не скрываются, по лесам не прячутся. Артиллерию выводят, танки, а на аэродромах самолетов заметно прибавилось. Разведку постоянно ведут, и наземную, и морскую. Диверсантов из белогвардейцев постоянно засылают. Мы боевую готовность объявили, но на провокации приказал отвечать оружием. Хватит терпеть, один раз уже не поддавались, а нам устроили. Вот и думаю — нападут, или нет. Что скажешь, Григорий?
— Если нападут, то себе хуже сделают, не сразу, чуть попозже, — после долгой паузы ответил маршал. — Тогда надо будет их сокрушить в первую очередь, у нас есть хорошие танки, у них нет. Но тяжко будет, тут все понятно. Ты знаешь, а ведь японцы после наступления немцев на Ближнем Востоке могут выступить, решат, что вполне нам из Владивостока «второй Порт-Артур» устроят. Сахалин займут, Камчатку — высадят на них десанты, пользуясь слабостью нашего флота. Голова ведь может закружиться от беспрерывных побед, решат, что им все по силам…
— Не совсем так — Рузвельт обещал оборону Камчатки и Чукотки на себя взять, отправит эскадру и самолеты, продовольствием и топливом обеспечивать будет по полным нормам.
— Вот тут как раз все понятно — мы же на себя большую часть японской армии и авиации отвлечем, а это американцам к сплошной выгоде. И помогать сразу будут — для них самих японцы на Камчатке как нож острый. Но самураи надорвутся быстрей, чем немцы — просто у них банально ресурсов намного меньше. И если мы с американцами усилия объединим, то вполне их можем и разбить. Но думаю, сейчас нападать не станут, все же сентябрь начался. Хотя, если моча в голову ударит…
Воздушная война в Ливийской пустыне отличалась крайней ожесточенностью, и пока англичане не собрали вдвое большее количество боевых самолетов и не получили явное превосходство в силах над люфтваффе, победить фельдмаршала Роммеля они не могли, и это при том, что в отличие от противника, ограничений в бензине не имели…
Глава 29
— Твою мать, какая на хрен провокация — это будет самая настоящая война, если захватят сахалинские нефтепромыслы! Обзвонить все корпуса и дивизии, пусть сразу же воюют, как надлежит, как только японцы перейдут нашу границу! Самураи явно собираются напасть!
Командующий Дальневосточным фронтом генерал армии Апанасенко бросил телефонную трубку — ярость клокотала в нем, грозила выплеснуться наружу. Всего полчаса времени, и тягостное ожидание, в котором он жил больше года, разрешилось, когда он увидел в утреннем небе над Хабаровском самолеты с красными кругами на крыльях. Нагло совершив облет, они тут же удрали на сопредельную территорию, благо до нее рукой подать. И вот уже новое, более наглое требование — передать в течение месяца сахалинские нефтепромыслы, или японцы займут их силой. Причем угроза была действительно реальной, японцы никогда не скрывали желания овладеть всем Сахалином, южная часть которого была передана им по Портсмутскому миру, после позорного поражения царизма в войне 1904–1905 годов. И воспользовавшись гражданской войной, до 1922 года оккупировали Приморье, а до 1925 года занимали северный Сахалин. Предлагали не раз «купить» территории, понятно, что платить не собирались, отнять им привычнее, как произошло в случае с КВЖД. Но сейчас запредельно наглый ультиматум был подкреплен угрозой начать войну, и сделать с Советским Союзом то, что им удалось провернуть с царской Россией.
Запредельная наглость, но все закономерно, вполне логично — воюющая в коалиции страна должна воевать со всеми сторонниками враждебного альянса. А потому ситуация на Дальнем востоке выглядела противоестественной — Япония воевала с США, войну Рузвельту объявил и Гитлер, а в то же время как самураи соблюдали нейтралитет по отношению к Советскому Союзу. Да и СССР не объявлял войны Японии, и это было объяснимо — противостояние с Германией и ее многочисленными европейскими союзниками отнимало все силы, страна жила в чрезвычайном напряжении. В прошлом декабре с Дальнего Востока и Забайкалья отправилось на запад полтора десятка кадровых, хорошо укомплектованных и вооруженных дивизий, вместо которых стали развертывать два десятка новых соединений по сокращенному штату. Передали на советско-германский фронт также значительную часть имеющихся самолетов, до семисот, и больше тысячи двухсот танков и бронеавтомобилей — без такого «вливания» контрнаступление под Москвой вряд ли бы прошло так успешно. В результате численность бойцов и командиров упала до семисот тысяч, но теперь благодаря проведенной дополнительно мобилизации по всей Сибири их численность удвоилась, что позволило основательно прикрыть все опасные направления.
