Господин следователь. Книга седьмая (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич
Два дня в пути, ночевка на каком-то постоялом дворе в компании с дружелюбными тараканами, мне не понравилась.
Теперь другая гостиница, уже городская, отчего-то носившая название «Монастырская», хотя к обители преподобного Кирилла Белозерского не имела никакого отношения тоже не произвела впечатления. Визуально наличия клопов я не обнаружил, но кто знает, не совершат ли они нападения ночью? Номера, вроде, и ничего, но тесноваты. А нумер мне пришлось снять двойной — для себя, и для своего камердинера, в роли которого выступал городовой, унтер-офицер Савушкин.
Накануне отъезда мой друг и главный начальник Череповецкого уезда Василий Абрютин, которого я ознакомил с сутью дела, только вздохнул:
— Иван, я бы тебе городовых с собой дал, но сам понимаешь — не имею права. Уезд чужой, поэтому не моя юрисдикция. Но и одного тебя не хочется отпускать.
— Василий, так я же в соседний уезд еду, а не во вражеский тыл? — удивился я.
— Так-то оно так, но в каждом уезде собственные порядки, — сказал исправник, выразительно посмотрев на меня. — Наслышан я о тамошнем исправнике. Самодур, каких мало. Лучше, если при тебе надежный человек будет. Да и тебе может помощник понадобится.
Теоретически, в больших городах следователю по особо важным делам полагается иметь помощника, в ранге канцеляриста — кандидата на судебную должность, но это в больших.
Спорить не стал. С помощником веселее, к тому же, Савушкина я знал, человек он очень толковый и надежный (но у нас все парни в полиции такие, иных не держат) и уже успел сделать кое-какую карьеру — перешел из младших городовых в старшие, стал унтер-офицером. Абрютин уже подумывает — а не стоит ли ему рекомендовать своему сменщику выдвинуть Савушкина в помощники пристава, с перспективой занять и сам пост пристава? С фельдфебелем Егорушкиным опять случился скандал. Нет, наш штатный дон Жуан не взялся за старое, а его супруга вернулась в свою деревню, к брошенному жениху. А тот, что удивительно, ее и принял и простил. Как они станут жить дальше — не понимаю. Все-таки, девушка с Фролом в церкви венчались. Да, а я ей сережки на свадьбу дарил — Леночка выбирала. Получается, зря и дарил? И Фрола жалко, ходит потерянный, о службе не думает. Какой уж ему экзамен на классный чин, если он теперь порывается вообще уволиться и уехать куда-нибудь?
Анна Игнатьевна намекала — мол, а не поехать ли ей вместе со мной, но я ответил, что нет, а в дальнейшие дебаты вступать не стал. Анька, девчонка умная, понимает, что если я иной раз говорю — нет, значит — нет. Работы ей пока хватит — нужно набело переписать последние главы «Принцессы Марса», а еще придумать красивые имена и фамилии двух главных героев нашей будущей повести. Про повесть — это я так, будет серия рассказов, объединенных главными персонажами — талантливым сыщиком и его другом, доктором. Как-никак, сам государь приказал, а его приказы не обсуждают.
Так что, отправился я со Спиридоном Савушкиным, переодетым в «гражданку». С одеждой тоже не все ладно — пришлось собирать с бору по сосенке. Откуда у парня возьмется гражданская одежда, если он, отслужив свои семь лет в армии, сразу же пришел в полицию?
То, что в Кириллове все не совсем так, как в Череповце, я осознал, высиживая в приемной тутошнего исправника — коллежского советника Сулимова. Жду его уже минут сорок, хотя он должен быть у себя в кабинете ровно с восьми часов, как и полагается в империи, а на мой вопрос- будет ли господин исправник, коллежский регистратор, сидевший здесь за секретаря, лишь пожимал плечами:
— Его высокоблагородие нам не докладывает, где он может быть. У него дела важные. Уезд большой, а его высокоблагородие один. Ждите.
Коллежский регистратор и сам не слишком-то уработался. Все время, пока он сидел, внимательно изучал какую-то бумагу, похожую на министерский циркуляр. И что там изучать-то?
— А у меня вообще имеется шанс сегодня застать исправника?
Регистратор оторвался от чтения и с недоумением уставился на меня.
— Господин коллежский асессор, о ком это вы?
— А в Кирилловском уезде уже два исправника? Или три? — хмыкнул я. — Меня интересует — дождусь ли я коллежского советника Сулимова? В крайнем случае подойдет и его помощник — господин Головин.
— Господина исправника следует называть — его высокоблагородие, — назидательно сказал коллежский регистратор. — Именовать его просто исправником неприлично. Я уже вам сказал, что его высокоблагородие отсутствует, а сообщать — когда прибудет, он никому не обязан. Сидите и ждите. Если не дождетесь сегодня — придете завтра. В крайнем случае — послезавтра. А господин помощник его высокоблагородия, на выезде.
И тут я начал терять терпение.
— Послушайте, молодой человек, — сказал я регистратору, хотя тот и был старше меня лет на семь, а то и на десять. — Если вы сидите на месте канцеляриста, то ваша прямая обязанность знать, где находится ваш начальник. Вы за это жалованье получаете. А начальнику положено сообщать канцеляристу — когда он бывает в служебном кабинете. Поэтому, сделаем так…
С этими словами я поднялся. Посмотрев на коллежского регистратора, хмыкнул:
— Вы сейчас оторвете от стула задницу и отправитесь искать хоть какое-то начальство — исправника ли, его помощника. Согласно инструкции, один их них обязан находиться в полицейском управлении все служебное время. В крайнем случае — информировать, где искать. Он не удельный князь, а государственный служащий, да и я тоже. Я вам не бедный родственник, не проситель, а следователь по особо важным делам и прибыл для расследования уголовного дела. О моем прибытии полицейское управление Кирилловского уезда оповещено еще три дня назад. Если отсутствует сам исправник, нет его помощника, то должен наличествовать хотя бы пристав. Поэтому — сейчас я отправлюсь осматривать монастырь, а через час — ладно, час на осмотр достопримечательностей маловато, пусть через два, я жду в гостинице «Монастырская» либо вас, либо курьера, который мне скажет — во сколько господин Сулимов будет в собственном управлении и когда он соизволит меня принять.
— Простите, а почему я должен беспокоить его высокоблагородие ради вас? — сделал недовольный вид коллежский регистратор.
— Потому что вы обязаны выполнять свои должностные обязанности. Да и ваш начальник тоже. Игнорировать следователя Окружного суда — это уже не просто нехорошо, это нарушение закона.
— Да, но… — вякнул что-то канцелярская крыса, но я пресек:
— Если через два часа я не услышу вразумительного ответа, то немедленно даю телеграмму губернатору о том, что исправник Кирилловского уезда саботирует расследование убийства. Еще я имею право информировать департамент полиции МВД о том, что руководство Кирилловского уезда не исполняет должностные инструкции. И у меня возникнут подозрения — а не причастно ли полицейское руководство уезда к убийству? Возможно — двойному убийству. А вы, молодой человек, станете у меня первым на подозрении…
Дело, из-за которого я оказался в Кириллове, было, вроде бы и простым, и сложным. Разумеется — это было убийство, причем, убийца был полицией установлен, а еще он одновременно стал и самоубийцей. Застрелил женщину — некую госпожу Никитскую, а потом застрелился сам. Такую версию выдвинул мой коллега — судебный следователь Череповецкого окружного суда по Кирилловскому уезду титулярный советник Зайцев, а окружному прокурору только и оставалось, что на основании материалов следствия вынести заключение и все закрыть, а потом сдать бумаги в архив.
Сам следователь прибыть не соизволил, прислав нам дело с курьером, присовокупив к нему записку со своими рассуждениями. Книсница не было, с делом пришлось знакомиться мне, как «исправляющему некоторые обязанности помощника прокурора», а почитав материалы, тихонько выматерился и пошел на доклад к Лентовскому — придется ехать в Кириллов самому. Служба у меня такая.
Я прошел по Гостинодворской улице, вышел на Торговую площадь, за которой возвышалась громада Кирилло-Белозерского монастыря. Прошелся по тропке, идущей вдоль стен. Пока шел, невольно сравнивал монастырь из своего времени, и этот. А ведь сравнение было не в пользу нынешнего. Красно-серые, давно не беленые стены, облупившаяся краска. Кое-где уже и башни начали осыпаться, стены порушились, а на крышах росли кусты. Понимаю — государство на ремонт обители деньги не выделяет, Кириллов город не слишком богатый, а монахам их тоже взять негде.
