Дизель и танк (СИ) - Тыналин Алим

Двинулись дальше. Впереди показался крутой спуск к реке. Размытая дорога петляла между камней, а внизу виднелся деревянный мост, наполовину затопленный талой водой.

— Бережной, только осторожно, — предупредил я, заметив, как ходят под колесами «Форда» трухлявые бревна настила.

Наша машина начала медленный спуск. На середине пути правое заднее колесо вдруг провалилось в промоину, скрытую лужей. Грузовик накренился так, что казалось — еще немного и опрокинется.

— Всем в кузов, на левый борт! — скомандовал я.

Команда быстро перебралась к дальнему борту, уравновешивая машину. Бережной, стиснув зубы, начал потихоньку сдавать назад.

— Температура сто двадцать! — доложила Варвара. — Масло вот-вот закипит!

Но тут из-за поворота показалась телега, груженная сеном. Возница, увидев наше положение, быстро развернул лошадей:

— А ну, залезайте все на сено! Сейчас вытянем!

Общими усилиями машину удалось вызволить из ловушки. Крестьянин, отказавшись от денег, только попросил посмотреть мотор у его соседа:

— У него «Фордзон» который год не заводится. Может, подсобите?

Пришлось задержаться в деревне на час. Зато получили взамен десяток вареных яиц и теплый каравай ржаного хлеба.

До Ростова оставалось еще верст тридцать. Небо постепенно прояснялось, но впереди ждали новые испытания.

Древние стены Ростовского кремля остались позади. Дорога пошла через открытые поля, где весенний ветер гнал поземку по остаткам почерневшего снега. Здесь старый тракт был хорошо укатан, и наша колонна смогла наконец набрать приличную скорость.

— Масло сто градусов, давление стабильное, — докладывала Варвара. — Похоже, двигатель наконец прогрелся как следует.

Впереди показался затяжной подъем. «Форд» уже карабкался по нему, оставляя глубокие колеи. Неожиданно из-за поворота вылетели сани, запряженные тройкой. Американцы резко вильнули в сторону, и их занесло.

— Держитесь правее! — крикнул я, заметив, как «Форд» начал сползать к обочине.

В этот момент что-то громко хлопнуло в нашем двигателе. Звук был такой, словно лопнула пружина.

— Глуши мотор! — Варвара метнулась к приборам. — Давление масла падает!

Бережной успел заглушить двигатель до того, как он успел перегреться. При осмотре выяснилось, что лопнул шток масляного насоса.

— Это все вибрация, — покачал головой Руднев, разбирая насос. — Я давно говорил, что нужно усилить крепление.

К нам подъехали сани. Бородатый ямщик, виновато разводя руками, предложил помощь:

— В версте отсюда кузница есть. Там Михеич — мастер знатный. Все что хошь сделает.

Кузнец действительно оказался умельцем. За два часа он не только изготовил новый шток, но и предложил остроумное решение для усиления крепления насоса.

— У меня тут много всякой техники бывает, — пояснил он, вытирая закопченные руки. — И «Фордзоны», и «Интеры». Всякого насмотрелся.

Когда тронулись дальше, солнце уже клонилось к закату. На горизонте показались купола ярославских церквей. «Форд» впереди прибавил ходу — явно торопились засветло добраться до города.

— Масло девяносто градусов, давление четыре атмосферы, — в голосе Варвары звучало облегчение. — Похоже, насос работает даже лучше прежнего.

Травников, не прекращая писать в блокноте, заметил:

— А знаете, такие поломки тоже полезны. Теперь мы знаем слабые места конструкции.

Последние километры дались особенно тяжело — усталость сказывалась на всех. Варвара, обычно оживленная, лишь молча отмечала показания приборов. Бережной, не отрывая взгляда от темной дороги, всматривался в конус света от фар.

В Ярославль въезжали в сгущающихся сумерках. Древний город встретил нас перезвоном колоколов и огнями первых фонарей. Первый, самый трудный день пробега подходил к концу.

Фонари показались впереди россыпью желтых огней. В свете вечерней зари еще угадывались силуэты древних церквей. Наша потрепанная колонна медленно втягивалась в город по Московскому тракту.

— Хорошо дошли, — негромко произнес Травников, делая последние пометки в журнале. — Три машины своим ходом — это серьезный результат для такой дороги.

За нами, покачиваясь на буксире, плелся многострадальный «Фиат». Его команда выглядела совершенно измотанной. Где-то позади, в темноте, еще тащились остальные.

— Давление масла три и восемь, — в голосе Варвары слышалась усталость. — Температура восемьдесят пять. Мотор отработал отлично.

Нас встречала делегация местного автоклуба. Они организовали ночлег в здании бывшей гостиницы купца Кашина на Власьевской улице — двухэтажном особняке с колоннами. Рядом устроили импровизированные боксы для машин в каретных сараях.

— Завтра с рассветом технический осмотр, — объявил старший наблюдатель Петровский. — Всем командам привести машины в порядок.

В просторной столовой нас ждал горячий ужин. Команды, забыв о соперничестве, делились впечатлениями. Даже итальянцы оживились, когда подали наваристые щи.

— А знаете, — вдруг сказал нам представитель «Форда» Джонсон, — ваша машина сегодня всех удивила. Особенно на подъемах.

Я поблагодарил за комплимент.

В выделенной нам комнате Варвара уже раскладывала на столе карты, готовясь размечать завтрашний маршрут. Звонарев с Рудневым спорили о регулировке клапанов. А Велегжанинов, не говоря ни слова, методично раскладывал инструменты для утреннего осмотра.

За окном накрапывал весенний дождь, смывая грязь с наших усталых машин.

Глава 12

Дальше в путь

Проснулся я еще затемно. За окнами купеческого особняка едва брезжил серый мартовский рассвет. Лепные потолки бывшей гостиницы Кашина тонули в полумраке, но даже в этом неверном свете была заметна их потускневшая роскошь.

Варвара уже не спала. Сидела за массивным дубовым столом, склонившись над картами. Ее тонкие пальцы быстро делали пометки карандашом, размечая предстоящий маршрут.

— До Вологды около двухсот семидесяти верст, — произнесла она, не поднимая головы. — Самый сложный участок начнется после Пречистого — там сплошные болота.

В коридоре послышались тяжелые шаги — это Бережной спускался вниз, в каретный сарай. Его утренний обход машины был таким же неизменным ритуалом, как и вечерние молитвы.

Я спустился следом. В сарае пахло машинным маслом, кожей и прелым сеном. Наш «Полет-Д» стоял в окружении других грузовиков, все еще покрытый грязью вчерашнего перехода.

Велегжанинов уже работал, его длинная фигура склонилась над двигателем. Вместо обычных оперных арий он насвистывал что-то похожее на «Интернационал», что означало крайнюю сосредоточенность.

— Подшипник коленвала слегка греется, — доложил он, выпрямляясь. — Нужно проверить зазоры и добавить смазки.

Звонарев методично проверял топливную систему. После вчерашнего происшествия с водой в фильтре требовалась полная ревизия.

— Леонид Иванович, — окликнул меня Руднев, появляясь из темного угла сарая. — Тут местные механики интересные вещи рассказывают про дорогу до Вологды. Говорят, после Даниловского тракта начинаются такие болота…

Его прервал звук подъезжающего автомобиля. У ворот сарая остановился черный «Паккард» комиссии. Травников, наш наблюдатель, выбрался из машины, на ходу доставая блокнот.

— Доброе утро! Как успехи с ремонтом? — поинтересовался он, подходя к нам.

— Плановый осмотр, — ответил я. — После вчерашнего нужно все тщательно проверить.

За воротами сарая постепенно оживал город. Слышался звон колоколов с колокольни Спасского монастыря, цокот копыт по булыжной мостовой, гудки паровозов с недалекой станции. Ярославль просыпался, встречая еще один морозный мартовский день.

Варвара спустилась к нам, неся термос с горячим чаем и сверток с бутербродами.

— Вот, раздобыла на кухне, — улыбнулась она. — Местный повар, бывший купеческий, такие расстегаи делает…

Команда собралась вокруг импровизированного завтрака. Даже Велегжанинов оторвался от измерений, аккуратно вытирая руки ветошью.