Владимир Коваленко - Против ветра! Андреевские флаги над Америкой. Русские против янки
Интермедия
Тихий океан
Тихий океан больше Атлантического почти в два раза и куда как злей. Но эскадра вице-адмирала Попова подошла к рейду Сан-Франциско почти день в день с явлением Лесовского у Нью-Йорка. Вот только навстречу попался не грозный монитор, а маленькая брандвахта. Для полного счастья, американцы приняли шедший передовым клипер «Абрек» за прославленный южный капер «Алабаму». Похожи. А потому вместо того чтобы постараться уйти под защиту форта Алькатрас, храбро ринулись на перехват (так было и в нашей истории).
Капитан 2-го ранга Константин Павлович Пилкин о войне ничего не знал. Инструкция требовала считать североамериканцев союзниками. А те – стреляют всем бортом и не холостыми. Что ж… Ветер в сторону берега – и врага. А «Абрек» готовился к роли разрушителя торговли. И готовился всю свою службу именно к этому: поворот на противника, абордажные партии – наверх, летят крюки и сети, гремит «Ура!» Какая разница, если противник вовсе не напоминает разоруженного по Парижскому трактату купца? На русском флоте тех времен отлично понимали, что любое соглашение соблюдается Владычицей морей ровно до тех пор, пока способствует защите ее торговли. А потому захват купца с пушками – которым и был американский корабль – тоже отрабатывали.
Дальнейшее напоминало сцену из лучших пиратских времен. Стук деревянных корпусов, крюки и абордажная сеть. Схватка. Сорванный флаг, разметавший по палубе некогда гордые звезды и полосы. Два капитана, у каждого находится вопрос другому:
– Вы что, не «Алабама»?! – у американца.
– Какого хрена?! – у русского.
Недоумение было недолгим. Захваченные газеты быстро разъяснили, какого.
Потом его действия назовут единственно верными. Мелкие пушки брандвахты не слишком опасны, а вот тяжелые орудия форта… Пилкин успел повоевать в Крымскую – под Петропавловском – и прекрасно понимал, насколько трудно выкурить укрепившегося на берегу противника. Но – день пришел, взошла звезда счастливых и наглых. Чужой флаг над обоими кораблями. Семафор в сторону крепости – «Мною захвачена «Алабама». Русские моряки, врывающиеся на батареи неприступной скалы. Распахнутые казематы. Нет, убийц да воров Пилкин освобождать бы не стал, – но в крепости содержались не преступники, а военнопленные. Русский военно-морской гюйс достаточно напоминал флаг Конфедерации, чтобы поднять его на стенах рядом с Андреевским флагом – и так встретить остальные корабли эскадры.
На следующий день вице-адмирал Попов принял капитуляцию безоружного Сан-Франциско и занял город десантом. Сказка закончилась? О нет, только началась.
Первый подарок: федеральное казначейство. И – золото! Город не успел отправить выкупленную за зеленые бумажки добычу на восток[1]. Тридцать миллионов долларов золотом… Златолюбивый и авантюристичный народ Калифорнии и без того колебался – иных чересчур ярых сторонников Конфедерации правительству Линкольна пришлось арестовать и поместить… ну, разумеется, в Алькатрас.
Теперь Попов получил карманное правительство, крохотную, но совершенно настоящую армию Конфедерации из освобожденных пленных и местное население, неотрывно глядящее на полные «желтым дьяволом» пригоршни русских.
Адмирал не подвел. Никаких налогов. Большие военные заказы. И – никакой измены: конфедераты ведь законная воюющая сторона, не так ли?
Казалось, после такого везения непременно должна наступить черная полоса. И она пришла – в дыму и пламени, охватившем город. После первых докладов Андрей Александрович Попов почувствовал себя Наполеоном… ничего приятного! Но у Наполеона не было паровых помп, слаженных экипажей – и местного населения, живо помогающего бороться с огнем. Пламя угасло, над городом взошел налитый кровью от дыма глаз полуденного светила… Над городом, что окончательно превратился из враждебного в союзный. Даже история Москвы двенадцатого года – русский моряк не против потрепать языком за дармовой выпивкой – пошла на пользу: сторонники Севера никак не могут отделаться от обвинений в поджоге…
И за темной полосой вновь пошла солнечная, да такая, что любой романист, измысливший подобное везение для героев, будет заклеймен как любитель размещать в кустах рояли. По счастью, история не боится подобных обвинений! (* Нижеизложенная история полностью правдива…) Примерно через две недели после того, как русская эскадра вошла в город, он получил еще один подарок. Североамериканское правительство прислало.
Когда все тот же удачливый Пилкин доложил, что им спасен терпящий бедствие пароход САСШ «Аквила», который отныне является законным призом, вопрос о грузе ему задали исключительно из бумажного интереса. Как добыча хороший океанский пароход гораздо полезней любого груза: из него можно сделать угольщик или даже вспомогательный крейсер.
– Вспомогательный крейсер, господа, это хорошо… – командир «Абрека» сделал театральную паузу и обрушил на офицеров эскадры сногсшибательную новость: – А монитор не хотите? Вот!
И припечатал адмиральский стол грузовой декларацией.
В которой черным по белому значилось, что груз парохода «Аквила» – не что иное, как монитор САСШ «Команч». Разобранный, но полностью комплектный. Инструкция по сборке прилагается[2]…
Почему корабль не послали своим ходом, Попов, сам кораблестроитель, догадался, как только глянул на чертежи. Противень, на нем горшок башни. Хорошая волна живо на дно загонит. Вот и пришлось американцам разбирать боеготовый корабль в Нью-Джерси, грузить на мореходное судно… Но если собрать чудище – русских из Сан-Франциско сможет выкурить только сильная броненосная эскадра! Значит, у Тихоокеанской эскадры скоро освободятся связанные беспокойным городом руки. Можно думать о дальнейших операциях. Следует выбрать, какая точка на карте будет удостоена следующего визита: Лос-Анджелес или Сиэтл?
Интермедия
Перемышль
Ура живым, и павшим – слава!
За бой победный, страшный бой,
Когда Гурко повел нас лавой
Рвать пополам австрийский строй.
Враги дугой нас охватили,
Гремели залпы, словно гром.
Сверкнули сабли, зарубили —
И понеслись мы напролом.
Сражалась стойко венгров сила,
Но не смогла нас удержать.
Стеной нам путь загородила
Вторая линия мадьяр.
И вновь драгуны не сплошали,
Опять в атаку понеслись,
И снова сабли засверкали,
И снова кровью напились.
Начальство нас не оценило,
Но упрекать лишь в том могло,
Что не боялись мы могилы
И нас три четверти легло.
Места те памятны остались,
Где мы второго ноября
Сказать по правде – лихо дрались
За Веру, Родину, Царя.
Глава 3
Гром над Гаваной
На острове Моррис – суета. Союзники устраиваются. Первый приказ генерала Талиаферро: «Чужих окопов не занимать!» Их-то янки наверняка накроют при следующей бомбардировке – как раз на случай, если защитники города поленились. Не дождутся. Известно: один джонни, одна лопата, один день – стрелковая ячейка. Два дня – или два солдата в сером, на выбор – траншея. Три – траншея с бруствером и деревянной опалубкой. Четыре – крытые блиндажи в несколько накатов с амбразурами… Но все это будет за день, если джонни уверен, что завтра драка.
Больше всего рытья – вокруг пушек. Сперва – окоп, потом – настил с непременным уклоном в три градуса в сторону противника, чтобы пушку после выстрела накатывал не расчет, а собственный вес. А то сдвинь ее, голубушку: орудие Блэйки с лафетом весит, словно небольшой железнодорожный состав, вагонов так из шести-семи. Одно хорошо: рядом Чарлстон, руку протяни, и уж лопат да заступов у солдат в избытке. По уставу же такая роскошь полагается только саперам.
– Вы не жалеете, что не выбили большие пушки для корабля? – генерал весел, что и понятно: победа, да еще новое оружие. – Мы, на берегу, под любой бомбардировкой не утонем. А вам важно сделать в противнике дыру первыми.
Но у русского мичмана нет настроения спорить. Проще сказать, что тринадцатидюймовые чудовища для «Невского» слишком велики. Нет, корабль не утонет, но деревянный набор может попросту разойтись от чудовищной отдачи.
– А как быть с мониторами?
– Обойдемся уэртовскими семидюймовками. Мониторам хватит, а вам не так жаль их нам отдавать: сами льете и сверлите. А таких, английских, до конца войны не будет.
– Точно. И эти еле успели вывезти… Все бумаги остались в лапах Джона Буля[3]. Ну, я к ним приставил толкового офицера. Так что моряки зря суетятся. Видите человека, что орудует шомполом в стволе? Лейтенант флота Ван Зандт. Желает составить полный чертеж орудия. Я разрешил. Почему нет?
