Тим Пауэрс - На странных берегах
– Барбадос, – наконец прошептал он хрипло. – Я… владел плантациями сахарного тростника.
– А-а, так вы разорились?
– Ничего подобного, все шло как нельзя лучше, – буркнул он угрюмо. – Я – армейский майор в отставке… рабы, конюшни, все такое… плантации процветали… Я был джентльменом, да.
Бет подавила желание задать вопрос, который так и вертелся на языке: если это все правда, то почему же он тогда стал пиратом. Но вместо этого спросила совсем другое:
– Вы хотели бы вернуться?
Снова Боннет внимательно посмотрел на нее:
– Да. Но я не могу. Меня повесят.
– А если воспользоваться королевской амнистией?
– Я… – Боннет нервно принялся грызть заусеницу на пальце. – Тэтч мне этого никогда не позволит.
Сердце Бет бешено колотилось в груди.
– Мы могли бы тайком ускользнуть сегодня ночью: я и вы. Сейчас все озабочены только тем, что собираются делать там, вверх по реке. – И глянув направо, она уже в который раз подивилась, почему эта болотная топь называется рекой.
Боннет нервно улыбнулся, облизнув сухие губы и снова обдав Бет запахом бренди.
– Вы и я, – сказал он, протягивая пухлую руку.
– Да, – ответила она, делая шаг назад. – Бежать. Сегодня же в ночь. Когда хунзи канцо будет занят на реке.
Упоминание Тэтча мигом протрезвило Боннета. Он скорчил гримасу и опять принялся грызть заусеницу.
Не желая, чтобы он заметил в ее глазах отчаянную надежду, Бет Харвуд отвернулась к болотам. Возможно, подумала она, их потому и называют рекой, что вода в этих маленьких болотцах медленно перетекает из одного в другое. Вся вода здесь текла на запад, но так медленно, что это напоминало пропитку бисквита ромом, вечерние туманы тоже двигались в этом направлении; попав в них, можно было вымокнуть, как в настоящей реке. Она закрыла глаза. Называть эту трясину рекой – как это типично для всего ненавистного Нового Света: все здесь сырое, несформировавшееся, лишь отдаленно напоминает упорядоченное, цивилизованное восточное полушарие.
Она услышала, как за спиной зашевелился Боннет, и перед тем как повернуться к нему, Бет успела подумать: быть может, именно первозданность здешней природы – причина стремления сюда ее отца, причина, заставившая его взять ее с собой.
Боннет наклонился к ней, и в ранних сумерках она различила твердую решимость на его пухлом старческом лице.
– Я так и сделаю, – сказал он полушепотом. – Думаю, я должен. Думаю, если я отправлюсь вверх по реке, меня ждет конец… Хотя, без сомнения, мое тело еще будет дышать, ходить, и говорить, и выполнять приказы Тэтча.
– На борту вашего корабля хватит матросов, чтобы поднять паруса? – спросила Бет, так порывисто поднимаясь на ноги, что хижина зашаталась на своих опорах.
Боннет прищурился:
– «Возмездие»? Нет, нет, воспользоваться им мы не можем. Уж не воображаете ли вы, мисс, что никто ничего не увидит и не услышит, когда мы поднимем якорь, поставим паруса и покинем стоянку?! Нет, мы раздобудем шлюпку, что-нибудь, из чего можно будет соорудить мачту и парус, обернем уключины тряпками и на веслах пойдем вдоль берега, а там положимся на судьбу в открытом море. Господь более милостив, чем Тэтч. – Он внезапно ахнул и схватил ее за запястье. – Черт меня подери! Это ловушка? Тэтч подослал вас, чтобы проверить меня?.. Я же совсем забыл, ваш отец его компаньон…
– Нет, – резко ответила Бет. – Это не ловушка, я действительно хочу бежать отсюда. Давайте же немедленно займемся этой шлюпкой!
Боннет отпустил руку Бет, хотя, казалось, ее слова не слишком убедили его.
– Но ведь, как я слышал, вы с ними уже месяц. Почему же вы до сих пор не бежали? Мне кажется, что это куда легче было сделать на Нью-Провиденс.
Бет вздохнула.
– Это ни при каких обстоятельствах не было бы легко, но…
Еще одна птица захлопала крыльями рядом, и они оба нервно вздрогнули.
– И к тому же, пока мы не прибыли сюда, я не думала, что отец замышляет зло против меня, но теперь… в общем, он не замышляет ничего плохого, но… вот позавчера хотя бы, когда мы высаживались на берег, я порезалась. Мой отец был прямо вне себя от волнения, что моя рана может загноиться и вызвать лихорадку. Он сказал Лео Френду, что защитная магия карибов, – она с отвращением произнесла эти слова, – здесь не очень действенна, и им надо не спускать с меня глаз ни на минуту и оберегать… Только его обеспокоенность была какой-то отстраненной, обезличенной, это было не беспокойство отца о здоровье дочери, а скорее… ну не знаю, как выразить, ну может, беспокойство капитана за судно, от которого зависит его жизнь.
Боннет не слишком внимательно вслушивался в сбивчивую речь Бет. Он поправил букли парика, вновь облизнул губы, затем поднялся и приблизился к ней. На его пухлом лице появилась робкая улыбка, которой он пытался придать игривость. Голос его стал хриплым:
– Скажите мне, у вас есть кто-нибудь?..
Бет, стараясь не смотреть ему в лицо, с печальной улыбкой ответила:
– Да. Глупость, конечно, но… Я сама ничего не понимала до вторника, когда он погиб… он был на борту того шлюпа, «Дженни», и Френд говорит, что никто не мог там выжить после бортового залпа в упор… Я, право, не хотела бежать без… в общем, вы никогда не встречали его. Это человек, который был пассажиром на «Кармайкле»…
Боннет вытянул губы дудочкой и сделал шаг назад, снова расслабив толстый живот.
– Знаете ли, у меня нет никакой необходимости брать вас, – отрезал он.
Бет моргнула удивленно и обернулась:
– Что? Конечно, я вам нужна. Если вы меня не возьмете, то я могу просто поднять тревогу. – Она вдруг вспомнила, что, несмотря на обходительные манеры, перед ней все же пират, и поспешно добавила: – В любом случае ваше дело в глазах официальных лиц только выиграет, если вы не просто раскаетесь, но и сможете представить вдобавок освобожденную вами пленницу Черной Бороды.
– Да, в этом что-то есть, согласен, – буркнул Боннет. – Ну что ж, тогда слушайте: прямо сейчас мы порознь спустимся на берег. Там на песке одна из шлюпок «Возмездия». Вы меня увидите подле нее… Вы заберетесь в нее и спрячетесь, там есть старая парусина… Прилив уже начался, так что мне будет не трудно столкнуть шлюпку в воду. Затем я подгребу к своему кораблю, загружу как можно больше провизии и всего необходимого – сколько смогу, конечно, не вызывая подозрений своего ненадежного экипажа, а затем погребу на юг вдоль берега. Кстати, вы умеете править по звездам?
– Нет, – сказала Бет. – Но вы ведь умеете?
– Да, конечно, – поспешно согласился Боннет. – Я просто… э-э-э… я думал о тех моментах, когда я буду спать. Но в любом случае, если мы отправимся на юг, то довольно скоро окажемся на торговых путях, и тогда, – добавил он, поворачиваясь к выходу, – если я успею убраться подальше, прежде чем он узнает, что я сбежал, может, ему и не удастся вернуть меня назад.
Это не успокоило страхов Бет, но она все же спустилась следом за ним по лестнице и двинулась в противоположную сторону. Она собиралась обогнуть все три костра, а затем спуститься к берегу, скрывшись таким образом от всевидящего ока Лео Френда.
***
Медленно, о чем-то глубоко задумавшись, Стад Боннет двигался навстречу кострам, грузно ступая по рыхлому песку. Выражение грусти почти облагораживало его дряблое лицо. Редкие пучки травы, попадавшиеся под ноги, хрустели и шуршали под толстыми подошвами сапог. Говорить о побеге с дочерью Харвуда… даже позволить себе увлечься ею, глупо и наивно надеяться на взаимность – все это с пугающей ясностью вернуло к воспоминаниям о той жизни, которую он вел еще три месяца назад. Конечно, даже если он и сумеет вырваться из цепкой хватки Тэтча и получит помилование, то едва ли сможет вернуться на Барбадос к жене. И в этом было хоть какие-то утешение.
Быть может, где-нибудь в другой стране, под другим именем, он сможет начать все заново. В конце концов ему исполнилось лишь пятьдесят восемь. Если следить за собой, то еще лет десять можно не беспокоиться о примирении с Богом, и найдется немало молодых женщин, достойных его внимания.
На мгновение улыбка тронула его лицо, руки невольно шевельнулись, оглаживая воображаемые округлости, и он ощутил прилив былой уверенности в себе. Женщина, на которой он женился четыре года назад, лишила его веры в собственные силы, превратила прежде сурового, непреклонного офицера в никчемного, жалкого человечка. И лишь после встреч с девицами из «Рамоны» к нему все вернулось опять. Но эта мысль вызвала воспоминание о том, в каком ужасном состоянии он оставил последнюю из этих девиц, и это воспоминание вернуло его в реальность, в тот кошмар, в котором он жил все эти последние три месяца. Морщинистые руки старика бессильно упали.
На залитой багрянцем заката глади океана, словно черный скелет доисторического чудовища, стояло на якоре судно Тэтча «Возмездие королевы Анны». Боннет отвел глаза, опасаясь, что Тэтч способен прочесть его мысли даже по одному-единственному взгляду.
