Денис Чекалов - Кровь дракона
— Зачем мне это? — небрежно осведомился Скорпион. — Я добрые дела творить не нанимался.
Старушка вновь хитро улыбнулась.
— Нимфа просто так от тебя не отстанет. Ты ей нужен, чтобы убить колдуна — а потом и Даждьбога. С каждой новой победой твои силы будут расти. Она просто не сможет оставить тебя в живых — а ты ее. И помни — Оксана гораздо сильнее тебя. Ты победил только одного дракона, а она — тысячи тварей и нетварей. Если решишься убить ее, сделай это сейчас, пока ты ей нужен. После смерти Даждьбога у тебя уже не останется никаких шансов. Так что спеши.
Травница заглянула ему в глаза.
— Не хочешь? Я прожила на свете достаточно долго, чтобы понять, когда между парнем и девушкой что-то происходит. Если не хочешь убивать ее или умирать сам — спаси ее душу, Хорс. А я тебе помогу.
Скорпион не мог согласиться с тем, что удар в пах подходит под определение старушки. Однако он тут же вспомнил глубокие, голубые глаза Оксаны, ее насмешливую улыбку, веселый голос. Да, травница оказалась права — убить такую красотку будет очень непросто.
— Ты можешь вернуть меня в мое время? — отрывисто спросил он.
— А тебе этого хочется?
Скорпион замолчал. Он всегда был одиночкой, ничем не связанный, без дома, и без друзей. Его вполне устраивала такая жизнь. Хорс уже все повидал в собственном мире — а этот, новый, сверкал перед ним все новыми волшебными гранями.
— С чего я должен начать? — спросил он.
Старушка кивнула. Видно, другого ответа она и не ждала.
— Помнишь амулет, который волхв передал боярину? — спросила она. — Особой силы в нем нет, но тебе он службу сослужит. Поможет узнать, светлеет ли душа нимфы.
— Как мне его найти?
— Ты этого делать не должен. У тебя есть другие дела, более важные. Но в городе живет мастеровой, по имени Петр. Он человек честный, и положиться на него можно. Князь, у которого теперь амулет хранится, великий грех совершил недавно. Ребенка невинного убил, сына Петра. К слову, ты этого боярина знаешь — именно его с лошади ссадил.
Старушка задумалась.
— Приходил тут ко мне паренек, подмастерье. Просил хозяину помочь. Я, дура старая, послала его к дракону Порфирию, да тот только слов наговорил пустых, да меня опозорил. Найди Петра, многие его знают. Взгляни в волшебный источник, увидишь, как выглядит он и его помощник, Спирька. Скажи, что от меня пришел. Пусть кожевенник добудет амулет у боярина и отдаст тебе.
— Что дать ему взамен?
Травница покачала головой.
— Не все люди только о своей выгоде думают. Не суди о них по себе.
«И все ж ты правда старая дура», — подумал Хорс, а вслух произнес:
— Подумай. Боярин сына Петра погубил. Кожевенник крови хочет, а я ему скажу — принеси, дружочек, побрякушку, а на этом утрись. Что он мне ответит? Да если мастеровой в дом боярина попадет, просто шею тому свернет, на том и сказке конец.
Старушка метнула на него недовольный взгляд.
— Ладно, правда твоя. Скажи, только с амулетом можно победить злого боярина. Но только если талисман в твоих руках будет. Это небольшая ложь, и невинная. Оксана все равно на Велигора охотится. А как падет колдун — не удержатся и бояре, что ему служат. Только не станешь же ты всего этого Петру объяснять. Слишком долго, да и не поверит он. Скажи, как я придумала, и всем будет хорошо.
Скорпион покачал головой.
— Чем же ты лучше, старушка, тех богов, которые древний закон право и влево выкручивают? — спросил он.
— А тем, что ради благого дела и солгать можно. Главное, чтобы никому вреда от того не было.
Хорс обернулся.
Ему показалось, что в спину ему уперся бешеный, злобный взгляд.
— Чувствуешь? — усмехнулась старушка. — Это сила дракона в тебе проснулась. Нимфа тебя по всему лесу ищет, и скоро найдет. Иди вон по этой тропе. До города много верст идти, а по стежке моей ты за минуту доберешься. И Оксану со следа собьешь. Поторопись.
Скорпион еще раз посмотрел на источник, и зашагал в лес. Вот и обрел он союзника против коварной нимфы, о котором только что мечтал.
Однако желание его исполнилось уж больно быстро. И Хорс чувствовал, что удача эта очень недолго сможет сопутствовать ему.
Глава 16
Правда о Пантелеймоне и его делах, которую Петр узнал на пропавшей мельнице, заставила его по-другому взглянуть на происходящее. Он понял правоту Потапа, предостерегшего от битвы с боярами — содельниками нечистых. Возникли у него опасения и за жену свою, которая видела бояр, направлявшихся к мельнице. Теперь, когда мельника не стало, они, видать, утратили возможность питать и укреплять свои силы. Виновником этого был Петр, и отомстить могли не только ему, но и жене. Вспомнились слова Потапа, что не все ему известно, и решил Петр пойти к соседу, выпытать, что значили речи его.
Изба Потапа, при жизни жены его чистая и уютная, после ее ухода опаршивела, как и сам хозяин. Пол был черен, в комьях грязи, на лавках стояли немытые неделями чугунки. Тараканы хаживали важно, не боясь света лучины, а Потап громко храпел, уронив голову на стол. Сына его, видно, забрала бабушка.
Петр толчком разбудил пьяного, брезгливо присел на лавку с краю. Потап, выпучив безумные глаза, долго вглядывался в бывшего приятеля, как будто видел в нем кого-то другого — внушающего ужас. Наконец до него дошло, кто перед ним.
— Потап, опомнись, можешь ли ты понимать меня? — спросил Петр.
Огромный мужик вдруг неожиданно залился слезами, утирая лицо подолом несвежей рубахи.
— Что ты сидишь, сопли по лицу мажешь, — заорал Петр. — Я к тебе по делу пришел, ты, образина, облик человеческий совсем потерял.
— Не знаешь ты… — начал Потап, но посетитель прервал его:
— Вот и хочу узнать, за тем и пришел. Помнишь, ты сказал уже эти слова, когда стращал меня боярами. Так чего я не знаю?
Хозяин, несколько пришедший в себя, тяжко вглядывался в его лицо.
— Мне уже все равно, только за сына боюсь, но должен я хоть кому-то рассказать правду. Только поклянись, что умрет она вместе с тобой, а если мой сын умрет — распоряжайся ей по своему усмотрению.
— Клянусь тебе именем своего сына, злодейски убитого.
Потап помолчал минуту и стал рассказывать:
— Ты знаешь, как мы жили с Полей. Уже не мальчик был, когда ее встретил, но не мог думать, что любовь такая возможна. Думал, это все сказки, или чувство такое только для людей высоких, благородных. Так нет же, и у нас, человеков низким рождением, бывает это чудо. Оно для всех редкое.
Родился сын, прожили мы вместе уже года два, как стал я замечать у жены тоску. Как вроде отходит она от меня, старается скрыть горе какое-то, да не может. Стал я ее расспрашивать, уговаривать, да она все отнекивалась, пока дня через два после нашего разговора не вбежала вечером в избу, простоволосая, вся в снегу грязном, тогда как раз таяло, и упала перед образами с криками и рыданиями.
Меня как к земле прибило, не мог понять, что случилось, стронуться с места. Наконец подошел к ней, обнял, донес до лавки, раздел, снял мокрые сапожки. И тут она все рассказала: в церкви боярин Воротынский увидел ее, и с той минуты стал преследовать бесчестно, домогаясь любви при живом муже. В тот вечер он подстерегал ее у поворота дороги к дому, но она раньше увидела его и бежала домой путем кружным, по-над берегом реки, падая в грязь и хоронясь изгородями. Страшная вина лежит на мне, не вышел я против боярина за жену свою, струсил, хоть и не знал тогда о черной силе его. А на другой день она исчезла, искал ее два дня, никому не говоря, но душой зная, что произошло с ней.
На исходе второго дня воротился домой, там почти темно, одна лишь лучина тонкая горит, а на лавке она лежит. Радостью сердце обожгло — вернулась! Даже не думая, откуда, бросился к ней, и лишь тогда увидел ее мертвую неподвижность. Увидел и платье богатое, жемчугами расшитое, которое она не то что не носила, но и не видела никогда, волосы длинные, в девичью косу заплетенные, непокрытые, как вроде она и не замужем, браслеты и перстни на руках. Столь велико было мое изумление и ужас нечеловеческий, что я и горя не почувствовал сначала.
Вдруг из тени в углу появилась фигура неясная, медленно, как по воздуху плывя, приблизилась ко мне, заледенив сердце еще сильнее, и тут узнал я боярина, врага нашего, Воротынского. Остановился, посмотрел на меня, потом не улыбнулся, оскалился, лишь губы растянув, и сказал:
«Жена твоя со мной была, утешься, против воли своей. Теперь она мне не нужна, но и болтать ей позволить не мог. И ты помни, слово скажешь — сына потеряешь».
Потом вдруг захохотал, да так весело, искренне, как человек праведный, да и говорит мне:
«А украшения да платья сними, продашь потом, богатым будешь. Новую жену заведешь, сыночке, дитятке своему, погремушек купишь!»
Так с хохотом и вышел из дома. Уже потом услышал я речи про связь его с нечистой силой. Не мог заставить себя пойти против нее. Всем сказал, что жена умерла от болезни, снял с нее одежды и драгоценности нечистые, да в землю за церковной оградой закопал, чтоб святые духи не дали подняться злу, в них заключенному. С той поры я не живу. Знаю, что предал любовь свою, боюсь боярина-упыря, боюсь за сына своего, всего боюсь и от всего в вине спрятался.
