Петр Заспа - Волчий камень
Но, всегда осторожный, дон Диего на всякий случай послал на утес наблюдателя смотреть за побережьем. Эмилио тоже что-то говорил о появившемся из-под воды корабле. Но он, дон Диего, не такой наивный, как окружающий его сброд, и прекрасно понимает, что такого просто быть не может. И скорее всего он знает, в чем разгадка — черный корабль стоял узким носом к берегу, и Эмилио его не видел, затем развернулся бортом, и Эмилио показалось, что он возник из-под воды. Еще раз, бросив скептический взгляд на темный горбатый силуэт, дон Диего пришел к выводу, что наверняка корабль приводится в движение веслами. И уже не первый раз пожалел, что Просперо, капитан «Черного паука», очень спешил. Сейчас бы с пушками его каравеллы они быстро отвадили бы непрошеных гостей.
Гюнтер с интересом посмотрел на задумчивое лицо губернатора и, повернувшись к своим морякам, продолжавшим сидеть в спасательной лодке, ткнул пальцем на двоих и приказал:
— Вы останетесь с нами, остальные возвращайтесь на лодку и передайте обер-лейтенанту Фишеру мой приказ! Пусть определит половину экипажа, которая сейчас ему не нужна, и отправит на берег. Лейтенанту Вагнеру даю добро тоже сойти, но артиллерийский расчет пусть дежурит у орудия. Мой разговор с губернатором вы слышали, перескажете его главному механику. Те, кто сойдет на берег, пусть вооружатся, но так, чтобы в глаза не бросалось. И пусть используют оставшиеся спасательные плоты.
Гюнтер замолчал. Он увидел, что дон Диего внимательно его слушает.
«Уж не знает ли он немецкий язык? — мелькнула мысль. — Нет, это невозможно. Просто по интонации пытается понять, о чем речь».
И, чтобы окончательно развеять сомнения, Гюнтер шепнул доминиканцу:
— Удо, молчите. — Затем, глядя в глаза дону Диего, громко крикнул: — Губернатор, сзади змея!
Нет, дон Диего не обернулся. Он удивленно посмотрел на Кюхельмана, затем на Герреро, ожидая перевода, и, не дождавшись, спросил:
— Что сказал сеньор главный подводник? Он чем-то недоволен?
— Все хорошо, дон Диего. Я сказал, что рад вашему гостеприимству. А своим людям я приказал передать экипажу, что на берегу их ждет радушный прием, — произнес, улыбнувшись, Гюнтер.
Дон Диего остался доволен ответом и, осклабившись, сказал:
— Прошу вас, сеньоры. Наверное, ваши дворцы не сравнить с моим скромным жилищем, но все же дорогие гости могут считать мой дом своим домом.
— Наш дом — это океан, — многозначительно произнес Гюнтер, решив, что не помешает лишний раз напомнить губернатору, кто они такие.
Затем он с грустью подумал, что его фраза не так уж далека от истины. Эти средневековые испанцы темны, неграмотны и похожи на опустившихся бродяг, но они дома. А вот увидят ли великие сеньоры подводники когда-нибудь свои дома — это еще вопрос.
Губернатор по-своему истолковал пробежавшую по лицу Кюхельмана тень:
— Вы не переживайте, места всем хватит! А какую донна Дебора готовит паэлью! Сеньоры, поверьте, можно прожить долгую жизнь, а потом понять, что ты выбросил ее дикобразу под хвост. Потому что никогда не ел паэлью донны Деборы!
Засуетившись, как и полагается разволновавшемуся хозяину при встрече дорогих гостей, дон Диего повел подводников вверх по вытоптанной тропе к белому особняку.
Обернувшись, Гюнтер увидел, как охранники с хмурыми лицами подобрали с земли свое оружие. Один из них прошелся по причалу и поднял шпагу дона Диего.
«Два преданных пса, — подумал Кюхельман, — за своего хозяина готовы загрызть кого угодно и даже не обратят внимания, будет ли над головой противника светящийся нимб или рога дьявола». Один из них был таким же рослым и широкоплечим, как губернатор, только моложе. Гюнтера поразил второй охранник. До безобразия непропорциональный, невысокого роста — почти на две головы ниже своего хозяина, но невероятной ширины. Не той, которую дает избыточный вес, — под серой льняной рубахой не было и намека на круглый живот. Почти квадратный, будто приплюснутый сверху огромной кувалдой, охранник был широк за счет неимоверно растянутого в стороны скелета. Две массивные колонны-ноги не вмещались в сапоги, и голенища были распороты вдоль и стянуты шнуровкой.
Удивленный Кюхельман замедлил шаг, а затем и вовсе остановился, разглядывая безобразную фигуру охранника.
Губернатор тоже остановился, довольный произведенным на гостей впечатлением.
— Говорят, что солнце дало всем людям по одной тени, а у меня их две. — Он захохотал, обрадовавшись получившемуся каламбуру. — Вы тоже обратили внимание на Томаса? Все на него смотрят с удивлением. А силы он неимоверной! Я даже простил ему его голландскую породу, так он мне понравился! И предан, как иезуитский фанатик. Но что же мы остановились, сеньоры? Идемте, идемте ко мне скорее, я угощу вас прекрасным молодым вином, пока будут готовить обед.
И дон Диего широким шагом проследовал в свой особняк, будто перспектива отведать вина с гостями для него стала важнее всего на свете.
У входа, перед колоннами, расположенными в виде округлой арки, Кюхельман вновь остановился, рассматривая испанский флаг. Некогда желтое, теперь выгоревшее полотнище свисало с вбитого в стену медного кольца. Добрую половину знамени занимал вышитый красной нитью орел, расправивший крылья.
— Я представлял себе испанский флаг немного иначе, — произнес Гюнтер.
— О… сеньоры! — вздохнул дон Диего. — Это вымпел с галеона «Нуэстра сеньора де ля Беатриз», на котором я прибыл в эти края еще сопливым юнгой. Это скорее грусть по молодости, чем символ принадлежности к испанской короне. — Губернатор опять вздохнул.
— Галеон утонул? — спросил Гюнтер.
— Нет-нет! — Дон Диего возмущенно затряс бородой. — Сейчас он принадлежит моему сыну Карлосу. Скоро он будет дома, и вы своими глазами сможете увидеть, как прекрасна «Сеньора Беатриз». Хотя Карлос и переименовал корабль, для меня это не имеет значения. Но что же я держу вас на пороге?
И он шагнул в темный и прохладный коридор, взмахом руки зазывая за собой гостей.
После яркого солнца Гюнтер на миг ослеп, не представляя, куда идти. Затем он различил в проеме раскрытой двери хрупкую, невысокую девичью фигуру, с любопытством разглядывающую незнакомцев.
Темное платье обтягивало и без того тонкую талию и расширялось книзу объемным колоколом. Длинные волосы ниспадали на грудь. В глазах не было и намека на страх или смущение. На вид ей было лет пятнадцать-шестнадцать. Он уже хотел обратиться к девушке, но дон Диего не очень любезно прошипел несколько слов, и она, обиженно поджав губы, исчезла, хлопнув дверью.
— Проходите за мной, сеньоры, — произнес губернатор, направляясь к лестнице в конце коридора.
Они поднялись на террасу, расположенную на втором этаже. Площадка была с двух сторон открыта для тропического солнца: с одной стороны ее подпирала стена дома, другая, с арочными окнами, обращенная к бухте, вся заросла виноградной лозой. В одном из оконных проемов Гюнтер увидел подвешенный на железной цепи колокол, по ободу которого шла выдавленная готической вязью надпись. Гюнтер скорее догадался, чем прочитал — «Нуэстра сеньора де ля Беатриз». У каменных перил, украшенных похожими на кувшины балясинами, стояли несколько громоздких столов с резными стульями.
— Присаживайтесь, сеньоры подводники, — сказал дон Диего и, показывая пример, первым уселся на заскрипевший стул.
Гюнтер невольно залюбовался открывшимся видом. С террасы губернаторского дома поселок был как на ладони. Рядом с особняком работали с десяток плотников. Постукивая деревянными молотками, они прилаживали струганые доски, на глазах превращая их в длинные столы. Поодаль возле церкви собралась толпа любопытных, стараясь заглянуть на террасу, чтобы рассмотреть, чем заняты гости губернатора.
С правой стороны зеленой стеной тянулись джунгли. Вдалеке возвышалась единственная гора острова.
Зацепившись за ее вершину, темнея и набирая силу, стояло одинокое облако. Где-то на краю поселка визжали перепуганные свиньи. Вслед за ними вперемешку с кудахтаньем кур доносился мощный женский голос, кого-то ругающий на мелодичном испанском языке.
Они сидели за столом, наслаждаясь солнцем и легким морским бризом.
Гюнтер разомлел в удобном стуле, так здорово было чувствовать под ногами твердую землю вместо постоянно уходящей из-под ног палубы, подставить нежному утреннему солнцу лицо после сырости отсеков. Он взглянул на сидевших напротив Отто и Удо и понял, что они чувствуют что-то подобное.
Появился один из охранников губернатора, неся в руках огромный кувшин с вином.
Кюхельман удивленно округлил глаза: объем кувшина был не менее десяти литров. Если это дон Диего считает разминкой перед обедом, то каков же будет обед?
Он строго взглянул на заулыбавшихся торпедистов, предвкушающих возможность выпивки. Матросы, поймав его взгляд, потупились и положили руки на лежавшие на коленях автоматы.
