Кэрол Мортимер - Прекрасна и опасна
– Так поступают все друзья.
Элизабет ласково возразила:
– Не совсем. Роган, люди так не заботятся о других. Все заботятся прежде всего о себе… А ты заботишься о Рики.
– Он не раз прикрывал мою спину.
– А теперь ты прикрываешь его?
– Переходи к пятому номеру, Элизабет.
– Женщина, которая несколько дней назад пыталась связаться с тобой через Гранта…
Элизабет не стала развивать тему Рики, раз Роган этого не хочет. Очевидно, ему неудобно, что его поймали на заботе о человеке, с которым он работает. Но уж следующую тему она разовьет…
– Я подумала, что она была… Ну-у… Я предположила, что это та женщина, с которой ты связан в Нью-Йорке… То есть был связан, когда жил в Нью-Йорке.
Роган покачал головой:
– Ты уже что-то такое говорила. Мэг Бейли – пиранья. Она не столько поможет тебе выплыть, сколько, вцепившись в спину, постарается понадежнее утопить. Я скорее пустил бы крокодила в свою постель, чем ее!
Элизабет с облегчением рассмеялась:
– Понятно. А кто она, если не твоя подружка?
– Она работает на Лэнгли, то есть ЦРУ. Ее компания обеспечивала нашу командировку.
– Это они подвели вас пять лет назад?
– Она, – мрачно уточнил Роган.
– И сейчас эта «пиранья» пытается с тобой связаться?!
– Мы еще исполняем для них кое-какую работу. Так, по мелочи. Может быть, год или два. Когда пришло твое письмо, меня в стране не было. Я, как только смог, сразу приехал сюда. Что тут скажешь? Парням нравится поупражняться, – попытался оправдаться Роган, поскольку Элизабет не спускала с него ехидного взгляда.
Она подняла брови:
– Парням нравится?
– Ладно, и мне тоже. Но теперь мы это делаем только в удобное для нас время, на наших условиях, и сейчас у нас собственная разведка, – сухо объяснил он.
Элизабет провела языком по губам:
– А какого рода работа?
– Обычно похищения и разные ситуации с заложниками, с которыми не может справиться даже Лэнгли. Ну, теперь довольна?
Вовсе не довольна. Душа Элизабет уже трепетала от страха за Рогана и его людей, подвергавших себя такой опасности.
С другой стороны…
Ее мать пыталась изменить, подогнать под себя человека, за которого вышла замуж, вместо того чтобы принимать таким, каков он есть. Можно было бы, например, постараться вникнуть в его дело, ездить с ним в командировки… А она старалась превратить мужа в покорного домоседа. Перевоспитать же такого человека, как Леонард Браун, не стоило и надеяться. Особенно в то время, когда он был молодым…
Это еще один урок для Элизабет: человек может измениться, если сам того захочет, но никто другой изменить его не сумеет. И не должен этого делать.
Роган есть Роган, ему нравится опасность.
Но она все равно его любит!
Роган наблюдал, как меняется лицо Элизабет. Сначала, когда она узнала, чем он занимается, был шок. Потом смущение. Потом беспокойство. Он внимательно следил, не появится ли отвращение.
– Все еще считаешь меня крутым? – поддразнил он, отодвигая тарелку с недоеденной лапшой.
И о чем он только думал, черт бы его побрал, когда вознамерился заняться любовью с Элизабет Браун?! Вовлекать в грубый и опасный мир, в котором он иногда вынужден вращаться, такую умную, достойную и хрупкую женщину, леди до кончиков ногтей! Одно слово – тупица!
Он встал из-за стола.
– Куда ты собрался? – серьезно поинтересовалась Элизабет и тоже поднялась.
– Видишь ли, отправившись с тобой в Суррей, я не подумал, что мне как-то надо будет добираться обратно в Корнуолл. На поезд я уже опоздал, значит, на ночь придется поискать отель.
– Ты можешь остаться здесь.
Он невесело улыбнулся:
– Не думаю, Элизабет, что это хорошая идея.
– Это почему же?
Почему? Да потому, что, останься он здесь, Элизабет непременно попытается отправить его спать на диван, на котором некуда ноги протянуть. Конечно, у нее ничего не выйдет, но и на одной кровати с ней он лечь не мог…
Он стиснул зубы:
– Кстати, насчет того, чтобы дать Леонарду денег…
Элизабет перебила:
– Я полностью с тобой согласна. Если я это сделаю, то внесу дисбаланс в их с Черил совместную жизнь.
Роган поразился:
– Как ты узнала, что я собирался сказать именно это?
– Так же, как и то, что ты боишься – через несколько минут нам придется делить одну постель на двоих, – будничным тоном ответила Элизабет. Роган помрачнел как грозовая туча. А Элизабет продолжала: – Вот, например, сейчас я точно знаю, что ты мечтаешь поскорее сбежать отсюда, чтобы оказаться как можно дальше от меня и от искушения опять оказаться в постели со мной.
Он сложил руки на широченной груди:
– Такого высокого мнения о себе?
Элизабет неуверенно возразила:
– Нет. Совсем нет. И еще я знаю, что хочу тебя. Однако понятия не имею, что ты ко мне чувствуешь. Или совсем ничего не чувствуешь. Но это не важно. – Она сокрушенно покачала головой и подступила к Рогану ближе. – Достаточно и того, что я тебя хочу. – И тихо добавила: – А я тебя хочу.
Боже милостивый! Роган чуть не застонал. Больше ни у одной женщины нет таких глубоких, гипнотизирующих аквамариновых глаз! Таких пухлых и соблазнительных губ, которые так и просят поцелуя… И уж конечно, не надо бы ей обладать таким точеным телом, за обладание которым мужчина и убить может.
А он готов убить, только чтобы овладеть им еще раз!
Роган в один шаг одолел разделявшее их пространство, сильными руками, будто обручем, обхватил ее талию и притянул Элизабет к себе.
Он хотел ее. Желал. Жаждал. Она нужна ему, как наркоману – его доза.
Он целовал Элизабет и прижимал к себе так, что она даже изогнулась. Ему нравилось, как точно эта женщина ему подходит, словно скроена по его меркам. Он гладил ее спину, грудь, бедра…
А потом, оторвавшись от нее, простонал:
– Знаешь, что я хочу с тобой сделать, Элизабет?
– А что ты хочешь со мной сделать? – прерывающимся от страсти голосом спросила она.
Он резко выдохнул:
– Хочу украсть тебя и увезти в Америку. Хочу запереться с тобой в своей квартире и стать твоим сексуальным рабом. Пока ты от меня не устанешь!
Она была потрясена:
– И?..
Он жестко рассмеялся и отпустил ее:
– И ты надорвалась бы от крика или изошла бы слезами, как только я попытался бы тебя увезти.
– А ты попробуй…
– Элизабет…
– Попробуй… Роуг.
Она нарочно назвала его так, как ему нравилось. Она всеми силами боролась за то, чего хотела, и готова была на все, лишь бы это получить. Хотя бы на месяц. На неделю. Зато что это была бы за неделя!
Он проглотил комок в горле и спросил:
– А если существует условие, чтобы забрать тебя в Америку?
Элизабет насторожилась:
– Какое условие?
– Тебе оно не очень понравится, – предупредил он.
– Что за условие, Роуг? Заранее говорю, что соглашусь на любые условия.
– Такой хороший был секс, а? – поддразнил он.
– По мне – так фантастический! – согласилась она.
– По мне – тоже, – севшим голосом признал он.
Она улыбнулась:
– Спасибо. Но я чувствую нечто большее, Роган.
Он прикрыл веки:
– Насколько большее?
– Много большее.
– Достаточное, чтобы выйти за меня замуж?
Элизабет распахнула глаза и уставилась на него. Судя по потемневшим глазам и затвердевшим скулам, на этот раз он не дразнился, а был вполне серьезен.
– Для чего достаточное? Ты не обязан на мне жениться, Роган.
– Я знаю, что не обязан! – воскликнул он. – Я ни на ком не обязан жениться. И меньше всего – на наследнице Бриттена!
– Я отдам эти проклятые деньги! – поклялась она.
– Не моя забота, Элизабет, что ты будешь делать со своими деньгами: отдашь, не отдашь, доверишь нашим детям…
– Нашим детям? – недоверчиво пискнула Элизабет, вне себя от восторга, что он хочет иметь детей. Их детей.
Роган решительно кивнул:
– Детям, детям. Я уверен, что мы оба лучше справимся с родительскими обязанностями, чем наши отцы и матери.
Элизабет тоже была совершенно уверена в этом:
– Мне это нравится, Роган!
Он коварно ухмыльнулся:
– А что больше – иметь детей или добиваться их появления?
– И то и другое.
Роган хохотнул:
– Мне тоже. А деньги, Элизабет… Перед смертью отец оставил мне больше, чем я заработал за последние пять лет. Так что нам до конца жизни хватит – и на себя, и на того, кто еще появится.
Элизабет недоумевала:
– Тогда почему же ты так рассердился, когда узнал, кто я такая?
Он смущенно пожал плечами:
– Я не сердился. Просто это… мужские дела, что ли… Ты ведь не только красива и успешна в своем деле. Ты – женщина без недостатков. И к тому же богата как Крез. А что я могу тебе предложить?
