Дмитрий Бондарь - Другой путь 5 (СИ)
Гвидо Эчеберрия оказался одним из немногих среди двухсот кандидатов, чья возможная связь с какой-либо разведкой не была выявлена. Ни с испанской СЕСИД генерала Манглано, подслушивающей на досуге своего короля и торгующего этими записями и даже предложивши как-то раз их мне, ни с французской DGSE, где директором последний год досиживал бывший директор парижского аэропорта - Стон Марион. Две отдельные проверки, проведенные людьми Луиджи и парнями Тома не дали никаких положительных результатов.
Мы с Пьером доверяли Гвидо текущую техническую работу, но ни к каким секретам пока его не допускали. А ему очень хотелось быть в самой гуще европейских событий. Не знаю зачем - то ли парень желал политической карьеры, то ли рассчитывал обогатиться на мемуарах, думаю, что бывают такие люди, млеющие от одного слова “интрига” и в каждом властьимущем человеке видящие только лишь носителя непубличной информации, будоражащей иные умы не хуже кокаина. Сам он говорил, что ему просто интересно.
Срочный звонок оказался из Лондона - от моего давнего знакомца-покровителя, каким он себя считал - мистера Брауна. Этот вездесущий человек сказал Гвидо, что ему нужен срочный разговор со мной и я не стал отказывать.
— Доброе утро, Дэвид, - поздоровался я первым, - мне сказали, что вы…
— Да-да, - перебил он меня, что было совершенно немыслимым для настоящего англичанина, - Зак, как хорошо, что вы позвонили! Вы слышали, что творится в Москве?
— Дэвид, у меня там едва ли не половина бизнеса, как бы я мог не слышать?
— Что вы об этом думаете?
— Я еще не пришел ни к какому выводу. Мои аналитики готовят справки, но они будут готовы не раньше чем через три дня.
— Вы знаете что-нибудь об этом Баталине? - мистер Браун ощутимо нервничал.
— Один из моих людей был с ним поверхностно знаком, но достоверных сведений крайне мало. Я отправил своих агентов в Москву, чтобы узнать подробности, но…
— В Букингемском дворце недовольны, - вновь перебил меня мистер Браун. - Все должно было идти совсем не так. С русскими всегда происходят какие-то накладки: стоит о чем-то договориться и можно сразу забыть о договоренностях!
Даже по телефону чувствовалось, что доверенное лицо Королевы немного не в себе.
— Были какие-то договоренности? - спросил я.
— Были! Что теперь о них говорить! Послушайте, Зак, еще не все потеряно и если мы согласованно надавим на русских, они могут отступить, понимаете?
Я не ожидал такого приглашения и не знал, что мне нужно ответить, поэтому поступил так, как не полагалось бы поступать в обществе приличных людей - ответил вопросом на вопрос:
— Что вы предлагаете, Дэвид?
— Завтра утром к вам прилетит один интересный человек. Он представляет очень высокие деловые круги и мы ему полностью доверяем. Он американец. Но в последние годы перебрался в Лондон. Князь Никита Лобанов-Ростовский. Я очень прошу вас - выслушайте его и договоритесь о согласованных действиях. Это будет полезно нам всем. Большевиков нельзя оставлять безнаказанными.
Фамилия посланца в сочетании с княжеским титулом, американским гражданством и выполняемой функцией звучала интригующе.
— Он точно американец? Фамилия звучит так, будто он русский. Или поляк, - усомнился я в предложенной мне легенде.
— Зак, просто поверьте этому человеку и постарайтесь договориться. Я на вас очень надеюсь, - Браун положил трубку, не дожидаясь моего согласия.
Я повернулся к секретарю и попросил:
— Гвидо, в моем завтрашнем расписании найдите окно в первой половине дня. Это очень важно.
Мне и самому стало интересно, что это за князь с русским именем, облеченный доверием самого мистера Брауна, который, кажется, и собственной маме не доверил бы ничего.
— И вот еще что: найдите Тома, скажите, что мне срочно нужна информация на некоего князя Никиту Лобанова-Ростовского. Срочно. Это, кстати, не поляк?
— Нет, монсеньор, - покачал головой секретарь. - Судя по фамилии и имени, он русский.
— Хорошо, Гвидо, хорошо, - пробормотал я, - созвонитесь с Томом. Информация мне нужна до завтрашнего утра.
Удивляясь тому, как странно переплетаются судьбы соотечественников - один сейчас собирается лететь над Атлантикой, чтобы убедить другого навредить Родине - я пошел обратно, но по дороге вдруг понял, что совсем не желаю разговора с Оссией, который обязательно состоится, стоит мне появиться на пороге спальни.
Я развернулся на пятках, вернулся в приемную и сказал:
— Гвидо, я поеду к Пьеру на совещание, буду к утру, подготовьте с Томом все, о чем я просил. И вызовите дежурных с машиной, до Пьера пешком далековато.
Спустя полчаса я сидел в плетеном кресле на балконе Пьера и расспрашивал его о том, каково это - быть отцом?
Пьер долго загадочно закатывал глаза под лоб, цокал языком, острил, но не спешил приобщить меня к таинству. А потом, когда я уже не выдержал и попросил его не морочить мне голову, он виновато улыбнулся и произнес длинную фразу, в которой было столько горечи, что сразу стало понятно, почему он не хотел об этом говорить прямо.
— Зак, - сказал мой премьер-министр и банкир, - я бы с удовольствием поведал вам обо всех тайнах, но штука в том, что я сам не был хорошим отцом. Вы же помните историю о Жюстин? Возможно, не уедь она тогда в Швецию, все сложилось бы иначе… У меня было два сына, но ни с одним из них я не был близок. Первый - от малышки Мари, остался где-то в Париже и я даже ни разу его не видел. Я отправлял им деньги, но съездить не решился, ведь мне нечего им сказать. Второй, здоровяк Жан, родился в браке и теперь служит первый пятилетний контракт где-то в Иностранном Легионе. Мне нечего вам посоветовать, Зак. Это у каждого происходит по-своему. Но я точно знаю одно - не обижайте мать своего ребенка и не дайте ей почувствовать себя брошенной. Это чертовски важно!
Мы пили какое-то вино, а потом я, немножко пьяный, вернулся к себе и предложил растерянной Оссии выйти за меня замуж - чтобы все было как надо. По дороге домой я успел проститься с мечтой войти в европейской аристократии на правах равного, женившись однажды на какой-нибудь княжне из славного, но обедневшего рода - вечная проблема Журденов всех времен и народов. Впрочем, мисс О’Лири я говорить об этом не стал, хотя и хотелось сказать что-то такое, чтобы она поняла, чем я жертвую. Я сразу лег спать, сделав вид, что устал и не имею больше сил развивать тему скорого замужества.
Князь Лобанов-Ростовский оказался очень представительным мужчиной около пятидесяти лет с жесткой хваткой сильных рук и умным открытым лицом, в котором за внешней доброжелательностью пряталась железная воля, появляющаяся иногда в стальном блеске внимательных глаз. И не мудрено - в молодости князю пришлось несладко, в ней нашлось место всему, что делает жизнь насыщенной: уголовной тюрьме в Болгарии, спорту, побегу за границу, геологическим командировкам и головокружительной карьере. Впрочем все эти приключения пошли на пользу и лишь выработали в нем очень нужное умение нравиться людям с первого взгляда.
Том переслал мне собранные на князя материалы и никаких двусмысленностей у меня не осталось: передо мной сейчас сидел человек, верой и правдой служивший игрокам высшей бизнес-лиги.
Одет он был в легкий шерстяной костюм, весьма франтоватого вида, темный с редкой бежевой полоской, идеально сидевший на подтянутой фигуре князя. В кармашке, как у заправского денди, виднелся искусно сложенный платок. Вокруг ворота белоснежной сорочки вился модный шелковый галстук, манжеты были украшены запонками белого золота с блестящими зеленоватыми камешками. Он выглядел так, словно пришел фотографироваться на обложку The Time.
За его плечами был Оксфорд, куда несчастного юношу, беженца из социалистической Болгарии, пристроил добрый дядя, затем был геологический факультет Колумбийского университета - того самого, где образовывалась идеологическая команда Горбачева - Яковлев, Калугин. Получив между делом степень магистра в банкинге и американское гражданство, несчастный сирота уже через год, который он провел в поездках по всему миру с какими-то мутными геологическими партиями, женился на дочери французского представителя при ООН и плотно связался с банками из числа самых-самых. Chemical Bank - третий по величине в США, Bache & Co - известный инвестиционный банк с интересами повсюду, Wells Fargo - об этих и говорить не стоит, они известны даже папуасам в Гвинее, лондонский IRF Bank - Лобанов-Ростовский работал во всех - где-то вице-президентом, где-то главой филиала, - и устанавливал стандарты американского банкинга по всему миру: от Палестины до России, где еще в середине семидесятых открывал представительства американских корпораций. В последние годы он прибился под крыло к Оппенгеймерам и работал на “Де Бирс”, и снова летал в Москву и Якутск, наводя мосты с обновившейся советской алмазной номенклатурой и вырабатывал новые правила торговли бриллиантами для всего мира. Весь путь к успеху занял у князя чуть больше двадцати лет. Неплохая карьера для отпрыска знатной фамилии, вырвавшегося из социалистической Болгарии лишь с чемоданчиком для белья?
