Люси Монро - Не обязан жениться
– Максим, я очень недовольна, – произнесла королева после долгого молчания.
– Мне грустно слышать об этом, мама, но я все равно женюсь на Джиллиан.
– Конечно, женишься. Она – мать твоего ребенка.
– Она – sérce moje, – убежденно проговорил он.
– Очень хорошо, что она – твое сердце. Но ты не понимаешь другого: она наполняет твое сердце. Я поняла это по тому, как она реагировала на мое присутствие в самолете.
– Мама, – предостерегающе произнес Макс.
Джиллиан не понимала, к чему клонит королева, страшась лишь того, что Оксана вновь жестоко ранит ее душу.
– Ничего. – Оксана, скрестив руки на груди, упрямо смотрела на них своими темными глазами. – Джиллиан, вы сказали мне, что любите моего сына.
– Да, – выдавила Джиллиан.
Она не скрывала своих чувств, и то, что королева вытащила их на общее обозрение, не должно было по идее задеть ее. И все же, сама не понимая почему, она почувствовала неприятный укол.
Оксана кивнула, будто не ожидая ничего другого.
– Достаточно? – настойчиво спросила она.
– Да. – Джиллиан даже не сочла нужным поинтересоваться, что именно имела в виду королева.
Она любила его достаточно, чтобы не отправиться к нему с новостью о своей беременности, не покушаясь на его свободу. Достаточно, чтобы считать его счастье важнее собственного. Максим не понимал, насколько велика мощь любви. Но Джиллиан прекрасно осознавала, сколь сокрушительной силой наполняет ее это чувство.
– Достаточно для того, чтобы дать ему свободу после того, как родится ребенок и пройдет достаточный с точки зрения приличия срок?
– Да, – не колеблясь, ответила Джиллиан.
– Нет! – в ту же секунду рявкнул Макс.
В его возгласе смешались неколебимая убежденность и отчаяние. На секунду Джиллиан показалось, что он сомневается в ее чувствах.
Макс посмотрел на нее, в его глазах читалось страдание.
– Ты не оставишь меня.
– Джиллиан считает, что, если уж ты не любишь ее, тебе будет лучше без нее, – произнесла Оксана, сочувственно глядя на сына.
– Нет, – хрипло выдохнул Макс.
– Да. – Джиллиан с болью далось это слово. Но сила ее любви была сильнее боли. – Ты заслужил то, чтобы найти любовь и жить, зная, что на земле есть человек, чье счастье для тебя дороже собственного.
– Нет, черт возьми! Ты не оставишь меня! – Он обернулся к матери, яростно сверкая глазами. – Если она уйдет, я тебе этого не прощу!
В его голосе слышалась железная убежденность. Но Оксана не отвела взгляда:
– Почему, Максим? Почему ты готов отвернуться от семьи?
– Она – моя!
– А ты – ее? – неодобрительно переспросила королева.
Джиллиан наконец до конца поняла эту женщину. Король Федир так и не стал ее мужчиной. А ведь она отдала ему всю свою душу и всю жизнь. А он растоптал эти дары и ушел прочь, даже не обернувшись.
– Да, я – ее, – угрожающе ответил Макс, изо всей силы прижимая к себе Джиллиан.
Она вскрикнула, но Макс не разжал объятий.
– С тобой все в порядке? – спросил он.
Она растерянно кивнула. Сказать по правде, она даже не предполагала, что их разговор может зайти так далеко.
«Роллс-ройс» мягко затормозил. Оксана бросила на сына пронзительный взгляд:
– Ты скажешь ей нужные слова. Ты ничего не утаишь от женщины, любовь которой столь велика, что она готова дать тебе свободу, ради твоего счастья пожертвовав собственной душой.
Выйдя из лимузина, королева, не оглядываясь, двинулась во дворец. Макс, все еще напряженный, вышел вслед за ней, а с ним и Джиллиан, которую принц явно не собирался отпускать. Окончательно и бесповоротно.
Джиллиан едва замечала строгую красоту дворцовой архитектуры, роскошь внутренней отделки. Ее глаза были прикованы к мужчине, который вел ее за собой по просторному дворцовому холлу, вверх по мраморной лестнице и дальше по длинному коридору. Наконец они зашли в комнату. Ее строгое, откровенно мужское и вместе с тем роскошное убранство не оставляло сомнений: эти покои могли принадлежать лишь Максу.
– Хочешь принять ванну перед сном? – спросил он.
– Разве у меня не будет своей комнаты?
Макс пожал плечами, словно это не имело никакого значения.
– Я думала, ты стремишься избегать внимания прессы, – произнесла Джиллиан. – А вдруг кто-нибудь заметит, что я сплю у тебя? Тебя это не смущает?
– Я – наследный принц, и мне никто не посмеет задавать вопросы.
– Журналисты не задают вопросов. Они сообщают новости.
– Ну и пусть сообщают.
– Макс! Ты что, совсем ничего не понимаешь?
Он напряженно посмотрел на нее. Такой бури чувств она еще никогда не видела на его лице.
– Я думал, мать попытается уговорить тебя бросить меня.
– Зачем? Ты же говорил, что я, как будущая невестка, ее вполне устраиваю?
Макс явно паниковал, и паника эта не имела ничего общего с реальностью, держась лишь на эмоциях.
А это значило, что ее представления об их отношениях безнадежно устарели. Ведь когда-то он говорил, что, общаясь с ней, он отказывается руководствоваться чувствами и прислушивается к голосу разума.
Значит, он лгал ей? А может, и себе самому?
– Она отправилась туда, чтобы встретиться с тобой, ничего мне не сказав. Подобные хитрости плохо кончаются.
– Она не сделала ничего плохого.
– Она предложила тебе бросить меня. – В его голосе слышалась боль от пережитого предательства.
Сердце Джиллиан преисполнилось сочувствия. И тут же у нее в душе, словно пузырьки в шампанском, заиграл лучик надежды.
– Но только после того, как наш ребенок займет свое место в династии Юрковичей.
– Думаешь, только это меня и волнует? – Он страдальчески посмотрел на нее. – Это все, что тебя волнует?
– Ты знаешь, что это не так.
– Тогда почему ты готова бросить меня?
– Чтобы ты мог найти свою любовь.
– Я уже нашел свою любовь! – вскрикнул Макс. Его била дрожь, казалось, он больше не может сдерживать своего чувства. Чувства, которого, как раньше думала Джиллиан, он не испытывал.
– Но ты же бросил меня.
– Я не должен был этого делать.
– Тебе нужны наследники.
– Мне нужна ты.
– Правда? – тихо переспросила она. Ее душа расцветала, точно роза под ласковыми солнечными лучами.
Макс пристально взглянул на нее:
– Koxána moja! Моя жизнь – для тебя. Мои мысли заняты одной тобой. Когда я был на совещании, я вдруг забыл, где я, и с удивлением обнаружил, что строчу тебе эсэмэску. Присутствовавшие бизнесмены и политики наверняка решили, что я общаюсь с кем-то куда более важным, чем они. И они были правы – но не в том смысле, который они себе вообразили.
По его голосу было понятно, что он сам до конца этого не понимает.
– Когда я думаю, что мы можем опять расстаться, меня охватывает ужас. – От экспрессии и искренности, сквозившей в его словах, на глаза Джиллиан навернулись слезы. – Как ты это назовешь?
– Любовью. Я скажу, что это любовь.
Неужели это правда?
Макс смотрел на нее с испугом, казавшимся скорее забавным:
– Я только что назвал тебя своей любимой.
– Я об этом не знала.
– Я научу тебя этим словам, чтобы ты смогла говорить их нашим детям.
– Хорошо.
Он упал перед ней на колени с болью в глазах:
– Я люблю тебя. Ты для меня важнее долга. Я люблю тебя! Я долго пытался отрицать это. Нет таких слов, которые могли бы описать мое малодушие и выразить, как сильно я в нем раскаиваюсь.
– Ты не малодушен. – Да, он просто был человеком, воспитанным в убеждении, что любовь ему не нужна. – Ты просто не мог представить себе этого.
Ей тоже было нелегко поверить в его слова. Слишком сильным был страх, слишком глубоким убеждение в том, что он не любит ее.
Но Оксана это знала, подумала Джиллиан, невольно качая головой от восхищения прозорливостью материнской любви.
– Не качай головой. Я действительно люблю тебя. Быть может, я не говорил тебе об этом, но то, что я делал, должно было убедить тебя в моих чувствах.
– Я просто удивилась интуиции твоей матери.
– Моей матери! – Его голос вновь наполнился гневом.
– Она лишь хотела, чтобы ты признал свою любовь. Она и не думала, что я действительно тебя покину.
– Ты так уверена в этом?
– Если бы ты мыслил рациональнее, ты бы тоже в этом не сомневался.
– Я всегда мыслю рационально.
– Только не тогда, когда впервые в жизни признаешься в любви.
Макс открыл рот, затем закрыл. Джиллиан улыбнулась ему:
– Я тебя люблю, люблю всем сердцем.
– Ты любишь меня так сильно, что готова была отпустить.
– Да.
Наклонившись, он поцеловал ее в живот:
– Наши дети будут знать лишь силу и радость любви.
– И не будут знать ссор.
Макс с плотоядной улыбкой посмотрел на нее:
– Ну, а нам для примирения лучше всего подойдет секс.
– А мы что, ссорились?
– Конечно. Ты даже грозилась уйти от меня. – Его руки уже шарили по ее телу, расстегивая пуговицы и молнии.
– Больше никогда.
