Татьяна Зубачева - Аналогичный мир - 3 (СИ)
— Старшой!
— Чего?
— А этот куда?
Медведев сбивает на затылок старую обтрёпанную кепку и рассматривает табличку с врезкой. Чертыхнувшись, вытаскивает из кармана блокнот, листает, сверяя цифры и буквы на табличке со своими записями, и наконец машет рукой.
— Пуская постоит пока. Заткни его куда-нибудь, чтоб не мешал.
— Угу, — кивнул Эркин. — Я его с понедельника взад-вперёд катаю.
— И чего? — Медведев уже смотрел в другую сторону.
Эркин чуть прищурил глаза.
— Дай мне пять минут, старшой.
— Бери, — бросил через плечо Медведев, срываясь с места, и уже на бегу: — Вернёшься, к Генычу.
— Понял, крикнул ему в спину Эркин, берясь за скобу.
Придумал он это ещё во вторник, но не решился, а сегодня остервенел. Риск, конечно, и неохота подставлять Медведева, но сказано: «Заткнуть». Вот он и заткнёт. И… и чего с индейца, тупаря краснорожего взять!
Вернувшись, Эркин сразу подошёл к Генычу, ворочавшему зашитые в мешковину ящики.
— Ага, — прохрипел Геныч. — Ща мы их, сволочей, сделаем.
— Точно, — согласился Эркин, сдёргивая рукавицы: здесь голой ладонью удобнее.
Работая, он прислушивался, но за лязгом, грохотом и прочим рабочим шумом ничего разобрать не мог.
Они управились с ящиками, и Медведев поставил их на бочки с платформы. И всё как обычно. Эркин уже даже решил, что сорвалось, хотя он эту дурынду стальную надёжно закрепил, так просто выкатиться она не могла.
Время было уже к обеду, когда к ним подкатился ряха.
— Эй, вождь, старшой зовёт!
— Куда? — поднял голову Геныч.
— Не тебя, — хихикнул Ряха и заверещал: — Ща вождю отмерят! Во, вишь, знает, куда да зачем не спрашивает.
Эркин и в самом деле уже шёл через двор, даже не оглядываясь на повалившую за ним бригаду.
Шума было даже больше, чем он рассчитывал. У серебристо-серого контейнера, намертво закупорившего дверь заводоуправления стояла целая толпа, а в её центре пятеро мужчин в тёмных костюмах-тройках и белых рубашках с галстуками. Эркин с первого взгляда признал в них начальство и немалое. Рядом потный взлохмаченный Медведев с зажатой в кулаке кепкой.
Эркин вошёл в круг и с бездумной привычностью встал по-рабски: руки за спину, глаза опущены.
— Твоя работа?
Эркин из-под ресниц покосился на спросившего. Та-ак, это что же, он на директора нарвался? Но бежать поздно и некуда.
— Моя.
— И зачем?
Эркин вздохнул и, не поднимая глаз, ответил правду:
— Я его с понедельника по двору катаю. Ну и… раз он не нужен, я сюда и привёз. Пусть скажут, куда его. А то мешается.
И опустил голову, ожидая наказания. Пока он говорил, стало совсем тихо, и вдруг… вдруг смех! Хохот!
Эркин удивлённо вскинул глаза. Да, смеются, всё начальство, и Медведев, и все вокруг. И не выдержал, улыбнулся сам, своей «настоящей» улыбкой.
— Ну, сообразил, — отсмеялся наконец спрашивавший. — Ну, молодец. Давай теперь, выдёргивай его, будем разбираться.
— А он ни с места, — сказал Сеньчин, тоже топтавшийся здесь со всей своей бригадой. — Ты стопор сломал, что ли?
— Нет, закрепил, — ответил Эркин.
Ему пришлось почти лечь, чтобы выдернуть из стопорного паза скатанную в тугой комок рукавицу. Вытащив её, он лёгким щелчком убрал стопор и одним мягким рывком выдернул из дверного контейнер и так же мягко скатил его по ступенькам. Хохот грянул с новой силой. Начальство столпилось вокруг контейнера, засуетилась с бумагами в руках какая-то женщина в белом халате и в очках, несколько молодых бородатых парней тоже в халатах.
— Безобразие!
— Потерять комплектующие!
— Его вместо второго цеха на второй двор отправили, вот же…
— Зачем?
— Как он на первом оказался?
— Ничего не знаю, сопроводилка где?
— Да это же…!
— Разгильдяйство если не хуже…
— А первый отдел куда смотрел?
Медведев крепко хлопнул Эркина по плечу.
— Ну, Мороз, ты отмочил, ну…
— Старшой, — совсем тихо, почти по-камерному спросил Эркин, — а вон тот кто?
Медведев, прикрыв рот кулаком с кепкой, ответил:
— Директор, генеральный, а рядом, седой, главный конструктор. Ну и кашу ты заварил, Мороз.
Эркин, вздохнув, кивнул.
— Так, раз это ваше добро, то сразу и забирайте, — прервал суету у контейнера директор.
И глядя, как бестолково затормошились белохалатные, Эркин снова не выдержал. Шагнул вперёд, раздвинув их, и взялся за скобу.
— И куда его?
— Сюда, сюда, пожалуйста, — засуетилась женщина в очках.
Когда управишься, на обед, слышишь, Мороз? — услышал он за спиной голос Медведева и кивнул, не оборачиваясь.
А сзади уже опять хохотали и что-то кричали. И никто не услышал тихой беседы двух бригадиров.
— Так это ты его мне скинул. Я запомню.
— А ты докажи.
— По мелкой пакостишь.
— Могу и по-крупному.
— Ну, твоё здоровье не моя печаль.
— О своём подумай.
Эркин шёл за очкастой, волоча контейнер, вокруг как конвоем — слова эскорт Эркин не знал — шагали белохалатные парни. И где-то сбоку будто сам по себе и по своим делам немолодой в форме без знаков различия.
Внутри Эркину ещё ни разу не приходилось бывать, и теперь он быстро на ходу поглядывал по сторонам. Но ничего особого. Светлый коридор, белые стены, широкие белые двери…
— Сюда, пожалуйста.
Эркин остановился у очередной двери.
— Спасибо, большое спасибо.
Ага, внутрь его не пускают, ну, так и не надо.
— Пожалуйста, — вежливо ответил Эркин и повернул обратно.
Дорогу он в общем-то запомнил и шёл уверенно. Немногие встречные удивлённо смотрели на него, но ничего не говорили. Ещё когда по дороге сюда дважды проходили посты, Эркин догадался, что это те самые секретные цеха, о которых он уже слышал, и подумал, что ему здесь шляться совсем не положено, и, ещё не беспокоясь, прибавил шагу. И уже когда до выхода по его прикидкам оставалось не больше двух поворотов, он — ну, просто так — п-глядел направо, в другой такой же безлико-белый светлый коридор. И резко, будто налетев на невидимую стену, остановился. Потому что в коридоре стояли двое. Высокий светловолосый мужчина, которого он помнил ещё по Джексонвиллю, и… Женя. Она слушала, что ей говорят, и смеялась.
И увидев Женю, весёлую, смеющуюся, Эркин невольно сам расплылся в улыбке. Почувствовав его взгляд, Женя обернулась.
— Ой, Эркин! — и подбежала к нему. — Что случилось? Почему ты здесь?
— Контейнер привёз, — Эркин озорно улыбнулся. — А то его потеряли у нас на первом рабочем.
— Что? — подошёл к ним Гуго. — Здравствуй, что за контейнер? Какой индекс?
— Здравствуй, — вежливо отвечал по порядку Эркин. — Контейнер обычный. Индекс? Это цифры на врезке? Сейчас вспомню.
И Эркин начал добросовестно перечислять. На четвёртой цифре Гуго закричал:
— Вас?! — и схватил Эркина за куртку на груди. — Майн гот! Где он?!
— Там, — уже не слишком вежливо Эркин оторвал от груди чужие руки.
— Где там?! Куда ты его дел?!
— А куда сказали, туда и отвёз, — начал злиться Эркин.
Гуго кричал по-английски, да ещё с какими-то совсем непонятными словами, и Эркин отвечал тоже по-английски и тоже криком. Из дверей по обеим сторонам коридора начали высовываться любопытные лица.
— Кто сказал? Кто?!
— А очкастая!
— Тихо! — встала между ними Женя. — Гуго, это наверняка в седьмом, Эркин, ты иди, всё в порядке.
Она буквально растолкала их. Гуго умчался по коридору, А Эркин, видя, что становится слишком шумно и людно, да и пообедать он может уже и не успеть, чмокнул Женю в висок и убрался от греха.
Всё произошло очень быстро. Ксюша — чертёжница из пятой кабины — выйдя на шум, спросила:
— Жень, а это кто?
Женя машинально ответила:
— Муж мой, контейнер со двора привёз.
— А-а, — понимающе протянула Ксюша. — А вы тут… Ну, понятно…
— Чего тебе понятно? — удивилась Женя.
Но Ксюша сделала многозначительную мину и нырнула обратно в свою кабинку. Женя недоумевающе посмотрела на закрывшуюся дверь и тут до неё дошло, как всё это могло выглядеть со стороны, когда Эркин и Гуго трясли друг друга за грудки и орали, а она расталкивала их. Ей стало смешно и, закрыв лицо руками, чтобы не захохотать в полный голос, она бросилась в свою кабинку…
В столовую Эркин влетел, когда бригады уже не было, а за столами сидели сл второго рабочего — сеньчинские. Зная, что их обеды не совпадают, Эркин торопливо набрал себе первого попавшегося под руку, расплатился и сел за свободный стол.
— Хей, — сказали над ним.
Эркин кивнул, не отрываясь от еды. Маленький Филин подсел к нему.
— Зачем ты это сделал?
Эркин, быстро жуя, вскинул на него глаза и улыбнулся.
