Александр Солженицын - Красное колесо. Узел III Март Семнадцатого – 3
Так, самодельно и неожиданно, повернул Совет весь вопрос. Но не для того был поставлен ловкий председатель-докладчик, и он загремел, опоминая зал:
– Предыдущие товарищи говорили не по существу. Нам надо – усилить, укрепить Совет рабочих, а не усылать его в провинцию, не подменять всероссийской проблемой. – То есть он хотел им намекнуть, что надо увеличить рабочих за счёт солдат, но об этом никак нельзя сказать прямо вслух, дойдёт до солдат. – Давайте говорить о Малом Совете.
Но не взял их с наскоку сразу к голосованию, теперь забарахталось трудней. За время трёх-четырёх ораторов стали рабочие – опоминаться, в затылках расчёсывать, друг с другом обменялись из ряда в ряд: да нет, тут дело не чисто! это ведь нас разогнать хотят.
И вылез длинный хитрый черноусый дядька со Старого Парвиайнена, обопёрся об трибуну хорошо и повёл так:
– Я – с другими говорившими тут не согласен. Как это: Совет слишком большой – давайте выбирать других? Как это: Совет – уменьшить, а Большой – для торжественного случая? Это не выдерживает критику. Значит – мы годны только для парада? Я не думаю, чтоб свобода была настолько упрочена, – и нам расходиться ещё рано, – как это: выбирать других? Теперь настроение масс опустилось и начинают действовать нежелательные силы, и если новые выборы – то только ухудшат состав Совета. И получится мнение, что мы были – не совсем подходящий елемент? И что ж будет делать дальше Совет? У меня такое предложение: если от какой фабрики двадцать депутатов – ну, можно сократить. Хорошо, выберем 500 человек, но из нашей здешней среды. Но и Исполнительный Комитет – тогда тоже заново. Из этих пятьсот выберем.
– Этого – не допустим! – застучал Богданов кулаком. – Ещё чего? Кто не доверяет нашему Исполнительному Комитету – пусть организуется сам на стороне, как хочет. А наш Исполнительный Комитет – избран этим Советом.
Богданов лишил оратора слова, дядька не хотел уходить.
– Почему говорить не даёте? – загудели.
– Круто загибаешь – оглоблю сломаешь!
Но тут близко сразу несколько с вытянутыми руками совались к трибуне – и как угадать полезного? Богданов отметил одного – опять вида приказчичьего или конторского.
Этот подвижный завертелся на трибуне, поспевая убеждать во все стороны:
– Товарищи! Мы с вами – люди подполья! А наш Совет организовался во время стихии. А если сделать теперь новые выборы – то в Совет придут люди, которые будут звать «воевать до победы».
Застучал над его головой уже недовольный Богданов, и с мест орали с разных, – но и конторский не растерялся, а продолжал виться:
– А сила перейдёт от Большого Совета к Малому? Нет, товарищи, мы явились сюда не для реорганизации, а – организовать разбитую Россию, и для этого нужны строители.
– А сам – кто? – глушил Богданов, сбивая.
– Я сам, товарищи, пожалуйста, фармацевт. Здесь много служащих. Раньше мы, служащие, были отделены от рабочих, а теперь мы слились. И цель Совета Рабочих и Солдатских Депутатов – это контроль над Временным правительством. А между тем министр просвещения остался совсем без контроля, вы обратите ваше внимание! А нам говорят – разойтись? Нет, товарищи, делать государственное дело нужен инструмент – а нам говорят: разойтись? Здесь, в этом здании, была холопская Дума, а у нас новое настроение, мы хотим организоваться, а нам говорят – реорганизоваться?
Наступил общий шум – от богдановского стука и горла и встречно от зала, как и раньше на Советах бывало: ораторов на трибуне оказалось сразу двое, и по ступенькам подпирали двое, а по всему залу ещё вставали и говорили окружающим. Совет расколыхался, окончательно поняв, что его обманывают и хотят разогнать. Кричали, и грозили кулаками Богданову – но и он смело кричал:
– А я вас не боюсь!
Но сам-то уже понял, что не справился, что прения проиграны и надо не голосовать, а откладывать на следующий раз.
Десять-пятнадцать минут покричали, разрядились, угомонились – выбрал Богданов на глаз и дал слово белокурому парню с Трубочного.
– Я высказываю против посылки нас на места. Это значит – распылить силы, а нам надо быть в единении. Такая посылка будет громаднейшим ущербом. Чтобы не был громадный состав – так Малый надо выбирать из нас же, зачем же со стороны ещё набирать? А если уж со стороны – так пусть Малый Совет будет со всей России, ото всех разных городов и губерний. А то ведь нас и так считают Всероссийским – так вот. Не нам туда ехать – а пущай сюда едет провинция. Мы, Петроград, своё дело и сделали – теперь пущай делает провинция!
Пришлось Богданову опять вмешиваться, разгребать свою восьмисотную неразбериху:
– Нет, товарищи, это неправильно! Хотя мы и петроградские, но волею судеб мы и так уже всероссийские. Мы только формально именуемся Петроградским Советом – а сила у нас на всю Россию. И возможно, нас и так признают всероссийским.
А гуща ему – нового оратора вытолкнула, тоже кудрявого, молодого:
– Мы выбраны сюда решать вопрос – а получается, что знакомимся с готовым докладом. Надо раньше оповещать! Совет рабочих депутатов спаялся – и уничтожить его не дадим! Когда девятый вал прошёл – так мы уже и не нужны – и «выбирайте новых»? Мы распустить себя – никак не можем! Мы выбраны совсем не случайно, а вполне разумно. Да к чему нам новые выборы, зачем нам новые? Придут новые – мы должны их знакомить с делами снова. Среди нас тоже-ть нет буржуев! Да, разбирать при трёх тысячах трудно, – а ежели разойтись по комиссиям да по подкомиссиям – так и нет никого. Да вон, пулемётчики из Народного дома уходят – щекатуры обсвежат, да и занимайся! Хотя б и были у нас недостатки, но в такое ответное время распускать нас недопустимо! Выбирать новых членов Совета – это только внесёт путаницу. И зачем нам Москва и другие города? Если мы их пустим сюда – так они начнут нами управлять. Это мы – сбросили иго, мы и должны Россией управлять! А они – пусть присылают людей для связи. А подчинить себя мы никому не позволим! Ежели нужно выбирать Малый Совет – то и выбрать из сидящих здесь, и всё!
Ну, поднялось! – вой. Вставали, кричали, руками махали, выходили, ещё такого Совет не помнил. Сейчас оборвать прения – нельзя, всё проиграно. Сразу не прошло – теперь другой вариант: дать им много часов говорить, сами разбредутся и запутаются. В растянутых прениях толпа всегда запутывается и ослабляет сама себя, мысли расползаются, разделяются – и тут-то снова её можно взять сильной рукой.
– Куда вы уходите, товарищи? – перекрикивал Богданов, приложив раструб к губам. – Вопрос очень важный, продолжаем свободные прения, никто вам ничего не навязывает!
Уселись и опять продолжали.
Теперь – от Розенкранца:
– Да, товарищи, наш Совет выбран стихийно – но и надо издать директивы, чтобы не было заявлений, что мы неправильно избраны и наши решения неправильные. А раз демократическая республика – так сделать пропорционально тысячам. На нас смотрит вся Россия, и авторитетность наша увеличится, если будут представители от других городов. Тут ругали буржуазию – а что? Привлечь и её в Совет рабочих депутатов. – (Загудели, закричали недовольно.) – Её будет немного, но мы ещё больше поднимемся в глазах. Нужно привлечь в Совет и умственные силы. А если возникнет конфликт Большого Совета с Малым – - так кого население будет слушаться? Они будут считаться правильно избранные? Они будут – всё, а мы – ничто? Нет, так не пойдёт.
А следующий повёл ещё загибистей:
– Я предложил бы лучше – удалить Исполнительный Комитет, а вместо него и создать Малый Совет с подкомиссиями. Мы в первый день революции избрали Исполнительный Комитет на три-четыре дня, а он остался постоянным, это нежелательно. Всё захвачено в руки кучки посторонних людей!
– Этого никто вам не разрешит! – бомбил Богданов по кафедре. – Исполнительный Комитет – не посторонние, а состоит из рабочих и солдат! И из политических партий!
– Здесь говорят массу пустых слов! Вопрос тонет в словах! – взывал следующий, подмеченный зорким Богдановым, взятый на поддержку. – При чём тут Исполнительный Комитет? Обсуждается Совет! На нас устремлены взоры всей России! Мы сейчас должны реорганизоваться. Но мы никак не можем сговориться.
Теперь кого своих знал в лицо, так их бы вызывать – но рук не тянули.
– Исполнительный Комитет и так делает всё возможное в интересах революции! Мы только можем ещё расширить Комитет борцами за благо. Конечно, они перегружены работой, и надо их пополнить! Надо согласиться с предложением докладчика. Нас никто не упраздняет. Но Малый Совет будет продукт обдуманного решения. Эти люди не будут лишними, раз они выбраны!
– Так ежели нас уже много – зачем же ещё выбирать?! – волновались с разных мест.
Свои, проверенные, не тянулись, а какого-то глупого кудлатого Богданов выделил – и дал ему слово. И – не ошибся намётанный глаз. Кудлатый завёл, как и не слышал предыдущего, вот это и надо:
