Римлянин. Книга третья (СИ) - RedDetonator

В итоге, после томительных многолетних испытаний и заходов в тупик, шлезвигский учёный Владимир Берёзин разработал свою версию казны для орудия, названную «Б-1», в честь создателя. Суть механизма заключалась в винтовом запирании казённика, но, в отличие от предыдущих попыток, Берёзин сделал расширительную камеру в основании, что позволяло распределить давление расширяющихся газов на большую площадь. И если снаряду уже всё равно, что будет дальше, он летит в один конец, то вот снижение нагрузки на казённую часть позволило увеличить ресурс казнозарядных орудий на 30%, сравняв его с дульнозарядными, которые тоже страдают от мощного метательного заряда. Затем Зозим лично подписала указ начинать производство и вот на вооружении их войск есть две тысячи казнозарядных пушек, семьсот пятьдесят которых находятся на этом заснеженном поле.

Пушки официально способны достать противника на дистанции до трёх километров, но это было в прошлую войну. Сейчас Зозим может поразить любой из командных штабов противника, то есть её пушки прицельно бьют на дистанцию до четырёх километров. Противники тоже умеют считать, но не знают о возросшей дальности. Впрочем, Вебер приберёг уничтожение командования на середину битвы. К тому же, есть мнение, что противник допускает такую возможность. Поэтому никаких командиров там, скорее всего, нет. Так или иначе, но снарядов они сегодня жалеть не будут.

Любопытным также было изменение военной мысли. Датчане использовали тактику рассыпного строя и атакующих колонн, естественным образом выработанную в Европе в ходе столкновений с легионами Шлезвига. Это позволяет сократить потери в ходе сближения и навязать противнику жестокий ближний бой, в котором атакующие колонны имеют максимальное преимущество.

Вебер же использовал тактику стрелковых цепей с использованием лёгкой артиллерии. Эта артиллерия не учитывается в общих реестрах в качестве артиллерийских орудий, в основном ввиду маломощности. Но это не значит, что эти орудия, установленные в штате по тридцать единиц на когорту, не вносят весомый вклад в огневую мощь.

Легкая артиллерия представлена в виде пушки калибром 60 миллиметров, весящей сто пятьдесят килограмм, оснащённой колесами и стреляющей картечью. Тащить их не очень тяжело, поэтому они почти не снижают мобильности, при этом давая ошеломительную мощность огня.

Император в своих инструкциях подчёркивал, что эти орудия являются временным решением до разработки скорострельных образцов вооружения.

«Началось», — увидела Зозим начало перестрелки.

Стрелковые цепи легионеров остановились и открыли интенсивный огонь.

Штокмар модель.4 действительно меняют ход военной мысли: легионеры стреляют быстро, гораздо быстрее, чем стрелки датчан, это буквально бросается в глаза.

При этом точность их сохраняется на высоком уровне.

Вот прошло полчаса перестрелки, а датских штуцерников уже практически нет.

Артиллерия ведёт свою дуэль, потому что датчане имеют на вооружении дульнозарядную артиллерию дальнобойностью не хуже, но у неё совершенно нет времени на какую-то там пехоту. Они ведут войну со шлезвигскими артиллерийскими позициями и времени совсем нет.

Но этого нельзя сказать про гаубицы, расположенные за высокими редутами, надёжно защищающими их от артиллерийского огня. Двое суток легионеры копали и готовили эти позиции, поэтому можно было не опасаться, что гаубицы слишком быстро выйдут из строя.

Бомбы взрывались в атакующих колоннах датчан, их выкашивали меткие легионерские пули. Всем было понятно, что датчане готовились, но явно недостаточно.

Эквиты поскакали встречать вражескую кавалерию, двинувшуюся по левому флангу. У них тоже своя война. Смертность среди всадников всегда была высока, поэтому их оснастили тяжёлой бронёй, что хоть и не сильно, но повышает их шансы на выживание.

Среди легионеров ходит молва, что быть эквитом — это верная смерть. Зозим считала, что молва не ошибается.

Карл Фридрих стоит на башенке и испуганно смотрит на происходящее. Ему отчётливо видно, как тысячи людей умирают в грохоте взрывов и под свистом пуль. Ужасная картина, но он должен через это пройти, потому что уже завтра стартует пропагандистская кампания о военных успехах брата покойного императора.

Никаких неожиданностей на поле боя не видится: датчан встретили, как полагается, по современной военной науке.

Зозим стояла и смотрела на происходящее со смешанными чувствами. С одной стороны она очень давно хотела увидеть такое, ведь она неоднократно слышала восторженные возгласы общества о победах императора, но с другой стороны, она думала, что это будет выглядеть как-то… иначе.

Ауры героизма не чувствуется вообще. Она видит цепочку раненых и мёртвых легионеров на носилках, их уносят в госпиталь или на площадку для убитых, причём маршрут носильщиков иногда меняется по ходу движения. Из госпиталя доносятся крики, а площадка уже имеет четыре ряда из трупов. Где здесь героизм?

Датчане же оставляют раненых и мёртвых на поле, лишь изредка кого-то уносят в тыл. Самое дикое, что видит Зозим в подзорную трубу — это безногие или безрукие окровавленные солдаты, пытающиеся ползти куда-то. Их не спрашивали, когда набирали в датскую армию, они по большому счёту не виноваты в том, что оказались на поле боя. Убивать их — это тоже не героизм.

Легионеры все до одного являются существами непричастными. Зозим точно знала, что легионеров при вербовке вообще никто не спрашивал. Их похищали и обманывали. Не оставляли выбора.

И пусть император дал им отличные условия для существования, достойную оплату и право на безбедную старость по увольнению в запас, но изначальная их вербовка была вещью нечестной. Они тоже не виноваты в том, что оказались здесь.

Карлица осознала для себя, что убивать непричастных людей на поле боя очень негероично. Весь этот кровавый ад — это будто чья-то ошибка. В войне, особенно с хорошей наблюдательной позиции, не видится ничего позитивного и хорошего.

«Здесь существа, не предназначенные богом для войны, ожесточённо убивают друг друга», — подумалось Зозим. — «Но остановить это можно только одним способом».

Ещё больше войны, больше жертв. До тех пор, пока враги не закончатся. А дальше уже можно жить в мире, в одном государстве. Священная Римская империя официально установила Вечный земской мир на своих землях. И пусть фактически он время от времени нарушался, но у большей части земель не было веских причин нарушать его по своему желанию. И это при том, что Священная Римская империя до недавних пор не была настоящим государством. А что будет в настоящем государстве?

«Заветная мечта императора… Нет, не мечта, а план», — подумала Зозим. — «Восстановление Римской республики — это отличная альтернатива современному хаосу».

Император никогда не делился с ней своими отдалёнными планами, но исходя из всех его действий, рассмотренных комплексно, было отчётливо видно, к чему он стремился. Швеция больше никогда не будет прежней, как и Шлезвиг. Граждане чувствуют себя именно гражданами, а не подданными. Прогресс не стоит на месте, развивается не только наука, но и социальные отношения. Мир невольно меняется, постепенно приближаясь к точке невозврата.

И если Зозим придётся инициировать уничтожение миллионов вражеских солдат ради светлого будущего, она не будет долго думать и взвешивать все «за» и «против». Потому что ей только сегодня стало кристально понятно, что стоит на кону.

Карл Фридрих на башенке отчего-то резко возбудился и начал активно махать флажками. Зозим поначалу не поняла, что он сигнализирует, но затем «вчиталась» в последовательность и резко развернула подзорную трубу на правый фланг.

А там из леса выбирались странные люди в белых одеждах.

Они ударили в правый фланг стрелковой цепи, чего явно не ждал Вебер.

Карл Фридрих отдал сигналы и две его когорты форсированным маршем помчались на перехват неожиданно появившегося противника.

«Белые одежды плохо видно на снегу», — подумала Зозим. — «Неожиданно».