Главная роль 5 (СИ) - Смолин Павел
— Я планировал просто посетить Великое Княжество Финляндское с рядовой рабочей поездкой — у меня сложился определенный регламент, состоящий из созидательных проектов, благотворительных вечеров и разговорах о важных делах со стоящими того людьми, — вещал я, пригубляя кофе и глядя на море. — Однако, к огромному моему удивлению, я оказался в центре не до конца понятных для меня процессов. Великое Княжество Финляндское, как вам без сомнения известно, пользуется определенными, установленными моими предками, особенностями в экономической и политической сферах. Насколько я смог разобраться, сейчас княжество погрузилось в политическую борьбу между Ландтагом и Думой. Я спокойно отношусь к демократическим процессам, и мы с командующими флотскими и сухопутными контингентами, в полном соответствии с действующим законодательством, не станем вмешиваться, ограничившись лишь контролем критически важных инфраструктурных объектов и обеспечением сохранности имущества добрых подданных Великого Княжества Финляндского. Пользуясь случаем, хочу обратиться к жителям Княжества с просьбой сохранять здравомыслие, не поддаваться на провокации и не проявлять агрессию в отношении армейских, флотских, полицейских и прочих государственных служащих. Они призваны обеспечивать вашу безопасность и не более. Позволю себе отметить, что пребывание в Княжестве вызывает у меня большое эстетическое удовольствие как от природных пейзажей, так и архитектурой. Хотелось бы поближе пообщаться с жителями Княжества, но я не хочу вмешиваться в его внутренние политические процессы. Надеюсь, в скором времени Ландтаг с Думой смогут договориться ко всеобщей пользе, и я смогу продолжить визит привычным для меня и полезным для всей нашей Империи образом.
Вот так — просто смотрю, ничего не делаю и даже не очень-то стремлюсь разобраться, но обеими руками за свободу и демократию. Сигнал «давай уже разберемся» тоже подан, но услышат его только завтра, когда усталый от подвешенного состояния, замерзший и теряющий соджержимое карманов народ (финны забастовки оплачивать не станут — нет такого закона) захочет уже либо начать кого-нибудь коллективно бить за неправильные взгляды или разойтись по домам и рабочим местам, жить по-старому с учетом новых правил, ежели таковые последуют.
Марку я бы у финнов тоже отобрал — валюта в целом автономная, по отношению к рублю курс может плавать, но какого хрена в конкретном регионе выстроилась своя экономика? Это же тупо — чем больше людей рублями пользуется, тем лучше себя этот самый рубль чувствует. А еще финны охотно берут кредиты на поддержание стабильности своей марки. Берут у кого? Правильно, у клана Ротшильдов. Вот последних моя прогулка по Финляндии должна несколько побеспокоить — у них тут интересы и собственность, так что в скором времени, полагаю, не имеющий национальности капитал надавит на прикормленных финнов, чтобы поскорее наладить жизнь Княжества — доходы теряются, и одна только блокада порта Хельсинки обходится важным шишкам в десятки тысяч ежедневных потерь. Ладно, с маркой и потом можно разобраться — главное начать процесс приготовления лягушки, дальше она и брыкаться не станет.
Хитрый я — о личных привилегиях для местного дворянства (среди которых много шведских подданных) и слова не сказал. Тоже сигнал — можем договориться малой кровью. Ждем реакции, а пока зовем группу владеющих финским товарищей и закапываемся в их компании в учебные материалы, которыми финны пичкают «свое будущее». Что ж, еще пара дней, обязательный протест от шведов — я же их торговцев за то самое взял, не могут не среагировать по дипломатической линии — и «Государственный совет» озаботится вопросом подданства некоторых жителей Княжества.
Глава 13
«Милый братец, вчера я виделась с Сандро — он ненадолго заезжал в Гатчину с докладом батюшке. Мне больно и стыдно это признавать, но я неожиданно осознала, что мы друг другу совсем чужие. Говорят, „сердцу не прикажешь“, но я все равно корю себя за предательство нашей с Сандро любви…».
Ох уж эти девушки-подростки — новый жених прекрасно справился с завоеванием Ксюшиного сердечка. А Сандро, получается, не выдержал и пошел жаловаться на дядю Лешу Императору — я его и не просил, и не отговаривал так делать. В принципе, лояльность правящей персоне хороший навык — я ведь однажды сам стану такой персоной в полном смысле слова. Разумно проявляемое чувство справедливости — это когда не на дуэль зовешь, а тихонько идешь с доказательствами куда следует — тоже качество отличное.
Добросовестно дочитав письмо сестренки, написал короткий ответ о том, что я совсем ее не осуждаю, а сердцу действительно не прикажешь — Сандро (которому она нафиг не уперлась) поймет и простит. Нормально, в колоде прибавилась будущая королева Дании и свободный для выгодного для всех нас брака Романов не из последних.
Раздался звон, и я оторвал взгляд от бумаг, увидев виноватые глаза Арнольда и осколки вазы. Дешевая штамповка, но заплатить придется — это же не мой кабинет и не моя ваза.
— Иди сюда, морда, — скомандовал я щенку-подростку.
В полгода меделян уже в целом достигает положенных размеров, но пользоваться ими нормально еще не умеет — походка становится неуклюжей, потому что собака путается в длинных лапах, на шею приходится повязывать платок — слюни текут — а хвост вообще оружие массового поражения: махнул, и ваза долой.
Почухав Арнольда свободной рукой, я доразобрал бумажки и пошел на улицу, потренировать команду «апорт» — энергии в меделяне неиссякаемое количество, поэтому нужно немного ее вытрясти. Ну а мне все равно делать нечего до поступления свежих сводок или попыток выйти на связь от членов Сейма.
День тем временем шел своим чередом, тусклое солнышко вяло блестело своим отражением в вызывающим озноб одним своим видом море, а я думал о тонкостях морского дела. Не как Петр — я реалист, и прекрасно понимаю, что чертеж никчемного, простенького броненосца я лично смогу начертить только лет через пять упорного изучения кораблестроения. У меня банально времени на это нет, и очень хорошо, что мне и не надо. Думал я о моряках — многие из них и плавать-то не умеют на самом деле, негде было учиться. Думал о пиратах — некторые их «наработки» во время войны пригодятся — и о пиратском капитане. Во работа была у мужиков — ты с полуголодным и нередко охреневающим от жажды, состоящим из отборных маргиналов экипажем месяцами морские просторы колесить должен так, чтобы тебя не зарезали. Дурной, многократно воспетый в литературе характер тут жизненно необходим, а легендарная повязка на одном глазу объясняется вовсе не утратой того самого глаза, а сигналом — входя в трюм, капитан убирал повязку, и неплохо от этого начинал видеть в темноте. Капитан всегда бдителен, и в сумраке корабельных помещений его подло зарезать даже не пытайся!
Вот и у меня так с поправкой на общественный статус, нарядные мундиры и вдолбленные розгами манеры. Мне повязку на глаз надевать не нужно, ибо «темнота» вокруг меня перманентная, и только «коробочка» из преданных людей способна уберечь и меня, и страну. Я сознательно избегаю уже сложившиеся при Дворе «кружки», создавая с нуля собственный. Там, где коллектив уже имеет сложившиеся интересы, вожак попросту вынужден эти самые интересы обслуживать. А я не хочу чужих интересов — у меня своих неисчислимое количество, и все вместе они завязаны на благополучие Империи.
Собственная канцелярия, прикормленные Юсуповы (как собирательный образ), расположение толковых Романовых — все это очень хорошие первые шаги. Теперь нужно идти дальше: завести себе достойных и выполняющих роль «сигналов» друзей. Отсылок к Петру Великому много не бывает, и я, вслед за ним, собираюсь сформировать группу на пару десятков плюс-минус ровесников. В основном — ученых, я же прогрессивный монарх. Разночинцев — эта пестрая братия нуждается в упорядочивании и признании своей значимости на Высочайшем уровне, иначе так и продолжат выступать питательным субстратом для внесистемной оппозиции. Нужна парочка мужиков «из народа», но с достойными положения личного друга достижениями и дарованиями. И никаких актеров — упаси боже, я в прошлой жизни насмотрелся, лучше подальше от «коллег» держаться, за исключением нашего бородатого дьяка-«соловья», он целиком социально одобряемый и православный.
