Олег Северюхин - Кольцо приключений. Книга 4. Кольцо 2050 года
Сейчас я помогаю тем людям, которые приняли меня, доверились мне и надеются на то, что историк должен все знать и военную науку в особенности. Вообще бы ее не знать.
Дома я стал готовить Ольгу к обороне от нападения. Слабый человек с оружием не должен визжать как поросенок, когда его ударят или схватят руками. Оружие для того и выдается воину, чтобы он им владел и поражал противника, нанося ему ощутимый урон или выводя его из числа активных противников.
Ольга непонимающими глазами смотрела на меня, как я показываю ей приемы обращения с ножом, внутренне ужасаясь тому, что я могу нанести увечье незнакомому человеку и человеку вообще.
– Наш мир очень жесток, Ольга, – сказал я, – если ты не сможешь защищаться, то тебя убьют.
На следующий день я с командой бронепоезда выехал в сторону соседнего и агрессивного района и произвел несколько тренировочных выстрелов из 76-миллиметрового орудия танка. Один снаряд вдребезги разнес сарай на окраине районного центра.
На следующий день мы послали к ним делегацию под руководством заместителя главы администрации по внешним сношениям с извинениями и предложением заключить договор о ненападении. И такой договор был заключен.
Договор с порядочным партнером является важным документом, с непорядочным партнером – простой бумажкой. Кто уверовал в свою исключительность, тот и свою непорядочность считает порядочностью, возводя беззаконие в собственный закон. Пока такой партнер не получает достойный отпор, он постоянно остается источником угрозы. Причем угроза исходит именно от того, кто считает себя грамотным и цивилизованным. Цивилизаторство сродни конкистадорству, а конкистадорство это обыкновенный геноцид.
Кто-то с болью в сердце воспоминает жертвы геноцидов, а кое-кто подстраивается и ищет причины, чтобы и себя признать жертвой геноцида, которого специально не кормили и не поили водой, чтобы всех заморить.
Нормальные люди шарахаются от этих памятников, но нужно же бросить ком грязи в самых близких по духу и крови людей. А что же бросить, как не память людей, которые вместе испытывали лишения и мерли от голода, вызванного безграмотной политикой тогдашнего руководства. Бог их простит, не ведают, что творят.
Глава 30
Вряд ли кто-то без улыбки будет читать о том, что я в 2050 году от Рождества Христова проводил занятия по стрельбе из лука, настраивая каждый лук под стрелка и под его стрелы.
Сначала приходилось тренироваться самому. Когда на расстоянии до ста метров я стал попадать стрелой в подушку, то только тогда я стал преподавать принципы обращения с этим оружием.
Что-то вспомнив из прошлого, из фильмов про мушкетеров и рыцарей, стали учить методике обращения с холодным оружием – с длинными и короткими мечами.
В свое время я мог бы без труда найти любое справочное пособие даже по холодному оружию. Достаточно войти в интернет и в поисковике задать нужный мне вопрос. Но нет интернета у тех людей, кто смотрит сейчас на меня с надеждой. Нужно будет спросить у Ольги, а есть ли интернет в городе-башне? Что-то я сомневаюсь в наличии у них интернета, потому что тогда пользователи со всего мира убедились бы, что никакого потопа нет, а синтетическая жизнь никак не может сравниться с той жизнью, которая протекает без них на планете Земля.
Мне кажется, что глобализация, загнавшая людей в каменные гетто, будет бороться со всеми формами общения между людьми. Древние говорили: разделяй и властвуй. Соединенными людьми трудно управлять, они будут сами управлять через своих выборных представителей, а разъединенным людям можно скармливать любую химическую и идеологическую пищу, если сказать им, что они находятся в окружении врагов.
Армия нашего района была небольшая. Считайте, что в районе живут всего пять тысяч человек. В самом райцентре где-то около двух с половиной тысяч человек, остальные живут по маленьким деревням и хуторам, как фермеры, приезжая периодически в район за чем-то необходимым для хозяйства и для продажи своей продукции. Их можно сбросить с мобилизационных подсчетов, не пойдут в бой. Разве они могут бросить свое хозяйство и свои семьи, а ведь они и будут первыми объектами нападения, беззащитные и неподготовленные к обороне.
Любое вооруженное сопротивление приведет к их уничтожению, что будет невыгодно и самим нападающим. Из двух с половиной тысяч девятьсот человек – женщины, одна тысяча двести детей и всего четыреста человек мужчин. Из них «призывного» возраста не более двухсот пятидесяти людей. Всех под ружье не поставишь, поэтому и армия получилась в составе пяти взводов по тридцать человек. Копейщики, лучники, меченосцы, стрелки с огнестрельным оружием и экипаж бронепоезда. Разведка была на попечении ВОХРа, он же занимался охраной объектов и организовывал наблюдение за соседями.
Нападения долго ждать не пришлось. А оно по-другому и не должно быть, потому что соседи понимали, что время работает против них. С каждым днем наша обороноспособность увеличивалась, и мы превращались в грозного соперника.
Напали, как всегда, ночью. Объекты нападения – бронепоезд и арсенал в центре города. Все-таки есть у меня какая-то интуиция, потому что в последнюю неделю экипаж бронепоезда под вечер уходил по домам, а с наступлением ночи скрытно занимал свои места по боевому расписанию. И арсенал был пуст. Каждый человек спал с мечом под подушкой или с копьем у кровати.
Сигнальный колокол поднял всех сразу после полуночи. Сопротивление получилось неорганизованным, потому что люди были не готовы проливать кровь, к чему были готовы нападающие, попавшие словно волки в овечье стадо, и резавшие направо и налево.
Но когда пролилась первая кровь, когда под ножами стали падать женщины и дети, тогда и особи мужского пола стали мужчинами. С криками «а-а-а-а» они стали нападать на агрессоров, уничтожая их всем, чем только можно.
Пленных не брали, хотя я и пытался остановить кровопролитие. Разве можно удержать людей, потерявших своих близких? Попробуйте сами, тогда и узнаете. Попробуйте остановить отца, у которого на его глазах зарезали его дочь? Или женщину, у которой убили мужа и ее детей? Так называемые правозащитники и в этом случае найдут повод охаять эту женщину и ее общину, чтобы защитить душегуба, который это сделал. Почему? Да потому что нужно как-то выделиться среди всех своей принципиальностью, ради которой они отца, и мать свою не пожалеют.
Двух пленных все-таки захватили. Они показали, что глава той администрации сам в набег не пошел, а должен под утро с остальными силами войти в райцентр за трофеями и для суда над захваченными соседями.
Времени до рассвета было мало, но мы быстро убрали все следы боев и затаились в готовности к нападению.
Наконец, показалась колонна примерно из пятидесяти вооруженных человек и человек ста женщин с повозками для трофеев. В райцентре не было ни души. На платформах бронепоезда в старых тазиках горели промасленные тряпки, создавая картину уничтожения боевого сооружения.
Люди втянулись в поселок и остановились. Что-то зловещее было в этой тишине. Воины пошли осматривать строения и нарушили этим свой строй и систему управления. В этот момент мы ударили со всей мощью. Вся пришедшая ватага стала запрыгивать в повозки и гнать к выходу из поселка, но дорога была перекрыта деревянными «ежами» с колючей проволокой. Они же их видели, когда въезжали, и не подумали, что эти заграждения лежат здесь не зря.
Любой бой – это избиение слабого сильным. Сегодня мы были сильнее. Бросивших оружие и всех женщин связали. В отношении женщин это не лишняя мера, потому что им не удалось пограбить чужое и у большинства убили их мужей и взрослых детей. Я не знаю, что делали бы эти женщины, если бы победа оказалась на их стороне. Но надеяться на милосердие агрессивных женщин глупо.
На центральной площади, куда согнали всех пленных, состоялся общественный суд над ними. Все убитые с нашей стороны были уложены рядком у забора перед зданием администрации, а напротив них стояли связанные пленники, чтобы могли полюбоваться на творения рук своих. Пауза затянулась, усилив зловещую атмосферу на площади. Затем на крыльцо вышел Василий Петрович со своими заместителями.
– Сограждане! – крикнул он. – Сегодня мы с вами с оружием в руках защитили себя, свои семьи, наше имущество и нашу родину от захватчиков, которым не хотелось жить в мире с нами и торговать, как это положено в человеческом обществе. Посмотрите, что они сделали с нами, – и он показал в сторону убитых. Все оглянулись туда, куда он показал. – Что они заслуживают за это, спрашиваю я вас!
– Смерти, – загудели в толпе, – смерть им всем!
Глава администрации поднял руку. Толпа потихоньку успокоилась.
