Анатолий Ткачук - Лекарство от Апокалипсиса
– Готов, – Алекс пошатываясь встал на ноги, обратив внимание на свою резко проявившуюся худобу.
– Тогда собирайся потихоньку. Мне пришлось извлечь из твоих запасов новый защитный костюм и респиратор. – Макс протянул Алексу прорезиненный зеленый мешок с биркой. – Надеюсь, ты не против? Тебе сейчас они очень нужны.
– Но как ты нашел мой тайник? – подернув плечами, удивленно проговорил Алекс.
– Это было несложно. Снаружи саркофага не так много мест, где можно что-либо укрыть. Так что пришлось лишь пройтись по возможным укрытиям. И судя по тому, как ты маскировал все это, странно, что никто раньше не обнаружил твоих запасов.
– Не думаю, что кому-то, кроме тебя и меня, было интересно лазить по этим норам. Что там снаружи сейчас происходит?
– Точно, – Макс усмехнулся. – А снаружи все очень и очень странно. Точнее не укладывается в рамки моих представлений о том, что должно быть.
– Что это значит?
– Это значит, что с момента войны прошло уже больше четырех месяцев. В последние недели стало интенсивно холодать. Но снаружи слишком темно, чтобы разобрать хоть что-то, а радиационный фон не спадает. Точнее, он постоянно изменяется, скорее всего, под воздействием усиливающихся ветров, перегоняющих с места на место зараженные массы пыли. Правда иногда фон вдруг резко спадает, но ненадолго.
– Арка еще держит?
– Да, и она еще долго простоит. При ее строительстве расчет делался на двести лет. Только через сто лет планировали, что будут разработаны технологии для утилизации оставшегося ядерного топлива. И еще сто лет будет вестись работа по полному захоронению останков бывшего четвертого энергоблока ЧАЭС.
– Это так! – кивнул Алекс.
– По изменяющимся направлениям ветра я смог кое-что определить – Макс продолжил начатую мысль. – Наибольшая радиация приходит с порывами западного и восточного ветра, может быть это одни и те же массы переносятся с места на место, но, скорее всего, это направления, на которые пришлась наибольшая сила ядерных ударов. Немного меньше радиоактивной грязи ветер приносит с юга, вероятнее, потому что страны арабского мира тоже вступили в войну.
– Это вполне возможно. Ведь в последние годы нефтяные регионы увязли в огне и крови. Именно там решалась судьба всего мира. И ведь все давно поняли, что конфликты на Ближнем Востоке перестали быть региональными, а пожар этих войн под контролем внешних сил разгорался все сильнее, захватывая новые территории и страны. Для них даже единственный ядерный заряд мог стать последним доводом в защите своих поруганных земель. Именно это запросто могло вызвать цепную реакцию взаимных ядерных ударов между ведущими мировыми державами.
– И наверняка стал, – отрезал Макс. – Но мы едва ли можем говорить о причинах, дело не в том. Если следовать той же логике, то выходит, что меньше всего радиации ветры приносят с севера, так что там, возможно, есть шанс найти выживших.
Макс вдруг вспомнил изображения с некоторых уцелевших видеокамер, установленных на арке. Ветер снаружи казался видимым, он волочил по земле черную массу пепла и клубящегося дыма, подобно плотному покрывалу, лишь немного рассеивая его. Мощные грозовые всполохи вырывали из темноты редкие несгоревшие деревья, из которых медленно уходила последняя жизнь, превращая их в изуродованные коряги, омываемые кислотным дождем. Видимость не превышала даже двадцати метров. Постоянно падающие маслянистые капли черного дождя, больше похожие на нефтяные – вода, смешанная с продуктами горения и химическими веществами, перестала быть водой. Она замазывала объективы телекамер, и те одна за другой выходили из строя, оставляя лишь редкие окошки в мир за пределами арки.
– А все-таки они были правы, – Алекс нервно рассмеялся.
– Кто они? – не понял Макс.
– Предсказатели, прорицатели… те, кто не были шарлатанами и лжецами. Они предсказывали, что катастрофа случится, а после нее человек сможет выжить лишь в тех местах, которые подготовила сама природа. Именно там, где раньше казалось, что выжить просто невозможно. Странно, но теперь это выглядит намного логичнее, чем лет пять назад… Да что там пять лет назад, даже год назад могло показаться абсурдом. Может быть, чернобыльская зона и есть одно из таких мест.
– Если там хоть кто-то есть, значит, рано или поздно мы сможем с ними связаться.
– Хочется в это верить.
– Некогда об этом сейчас. Собирайся. По моим подсчетам, пространственно-временной тоннель вот-вот откроется. Нужно попробовать, вдруг все же у тебя получится. Помнишь, что нужно делать?
– Да, – кивнул Алекс, – но я не уверен, что это получится.
– Получится! Может, не с первого раза. Нужно пытаться и пробовать, главное – правильно настроиться на предстоящее перемещение. Попробуй сосредоточиться на том самом моменте, когда был осуществлен пуск ракет. Если тебе удастся его остановить, то, возможно, изменится и наша судьба. И судьба всего человечества. Это хотя бы отсрочит неизбежное.
– Ты считаешь, нужно начать именно с этого? Ты же сам знаешь, что это слишком сложный процесс, зависящий от многих предшествующих факторов и действий, одномоментно свершившихся в разных частях планеты.
– Я понимаю, но мне кажется, что программа поля, контролирующая наши путешествия, – если она действительно есть, – должна вывести нас в ключевые точки событий. Правда, если и это не выйдет, значит, у нас останется только один выбор – разработка средства, способного дать человеку шанс выжить в мире после ядерной войны. Примеры некоторых удачных экспериментов у нас с тобой уже есть, – Макс подмигнул Алексу.
– А если ничего не выйдет?
– Если ничего не выйдет… – Макс побарабанил пальцами по стене. – нам придется доживать здесь свои дни и ничего другого не будет. Пошли! У нас мало времени.
После почти месяца, проведенного в лежачем положении, каждый шаг Алексу давался с трудом. В наиболее безопасных местах приходилось делать остановки. Респиратор мешал дышать и говорить, но снимать его он не решался, опасаясь каких-либо последствий, подобных ранее пережитому.
– Я хочу замерить параметры твоего взаимодействия с полем в момент перемещения. В следующий раз тебе придется сделать то же самое при моем путешествии. – Макс взглянул на часы, – до предполагаемого момента открытия прохода оставалось около получаса, значит, если Алекс действительно способен влиять на этот процесс, то они это наверняка увидят.
– Пора? – спросил Алекс немного напряженным голосом, когда они почти подошли к комнате, в которой размещались контролирующие параметры активации поля приборы.
– Подождем немного. Но можем повторить то же, что ты сделал в прошлый раз, и проверить теорию…
– Я вышел из-за угла и медленно двинулся в ту сторону, к надписи на стене «25 рентген», – Алекс показал направление рукой и принялся повторять весь свой маршрут, пытаясь воспроизвести его практически в деталях.
Но ничего не происходило. Коридор по-прежнему оставался пустым и безжизненным, давя на сознание посетителей выцветшими надписями уровней радиации, запечатлевшими историю изменения радиационной обстановки в помещении, будто отмеряя эпохи полураспадов. Макс удалился, опасаясь того, что он мог стать источником помех для тонко настроенной системы. И Алекс снова уже в полном одиночестве повторил все движения. Но ожидаемого эффекта достигнуть не удалось.
– Может быть, ты что-то забыл?
– Нет, я бы запомнил, – приподняв голову и вспоминая все обстоятельства, проговорил Алекс. – Возможно, этот защитный костюм мешает? Или я был напуган или измотан, и именно стрессовое состояние сыграло свою роль.
– Возможно… Но тебе без него лучше сейчас не ходить, а может быть, мы… я… просто ошибся.
В этот момент коридор осветился заревом зарождающегося поля. Его яркий свет, переливаясь различными оттенками, отражался в глазах людей.
– По расписанию? – спросил Алекс, пытаясь придать фразе беспечную легкость, но ему едва ли удалось это сделать.
– Примерно, – вздохнул Макс, взглянув на часы. – Сейчас оно примет фиолетовый цвет.
– Да-да, я помню!
– Давай! – Макс включил частотомер и подошел ближе к точке входа.
Следуя команде Макса, Алекс сделал резкий рывок вперед. В голове он моделировал ту самую ситуацию пуска ракет, представляя себя сидящим за пультом управления ракетной шахты. Но мгновения вдруг растянулись в его сознании, а в голове поднялся рой мыслей, застучавших в висках. И если в первый раз он отправлялся в такое путешествие, движимый лишь чувством любопытства, то теперь в нем поселился еще и мерзкий, растекающийся по телу липкой массой страх.
На этот раз Алекс явно ощутил момент, как его психофизическая сущность отделилась от тела и отправилась в полет по длинному коридору времени…
В глаза бил яркий свет, исходящий от кристалла сложной формы, расположенного под потолком. Алекс медленно приходил в себя в надежде увидеть что-то, способное сразу же натолкнуть на понимание времени и места происходящего.
