Анатолий Матвиенко - Эпоха героев и перегретого пара
— …По трубам ещё куда-то. Спасибо, господин инженер-майор. Остальные подробности пехоте ни к чему. Лучше про оружие расскажите.
Сконфузившийся было мастер оживился и протиснулся в нос. Перебивший его Строганов подумал, что в движеньи проход между раскалённым котлом и броневой наружной стенкой будет опаснее, чем место впереди машины под турецкими пулями: обняв котловое железо — изжаришься заживо.
На передней казематной площадке грозно изготовилось орудие престранной формы.
— Так что винтовальная пушка, господа, об одиннадцати калибрах длины, не бронзовая, а из англицкого железного сплава, у них именуемого «стилл», у нас — сталь.
— Металл ладно, — вклинился Толстой, удивившийся простору позади пушки в изрядно тесном бронеходе. — А банить-то как? Кто за переднюю броню с банником вылезет? Расскажите, ваше высокоблагородие.
Вместо ответа Черепанов повернул длинный рычаг, и обращённая внутрь часть пушки откинулась, открыв канал ствола.
— Очищается и заряжается сие орудие с казённой части, пока наводчик выставляет углы прицеливания с помощью прицельной снасти господина Лобачевского. Оттого столько места позади пушки — на длину банника и откат на лафете. Ствол винтовальный, — повторился инженер, его тёмный от въевшейся смазки палец нырнул вглубь пушечного жерла. — С нарезами. Ядра и гранаты не круглые, а длинные как в винтовках.
— Кстати, про лафет. Господин инженер-майор, — снова вмешался Строганов. — Для вертикальной наводки вижу обычный клин меж станинами. А по горизонту?
— Поворотный лафет соединён с тележкой, — Черепанов показал два цилиндра и какой-то сложный механизм на полу каземата. — Так что крутим штурвальную рукоять, оттого в нужную сторону движутся и ствол, и бронеход, а в цилиндры поступает пар, чтоб вращать легше.
Офицеры поняли, что пехотная техническая премудрость, где ничего нет сложнее ружья со штыком, военному сердцу ближе. Они потрогали железные щиты, поворачивающиеся вместе со станиной и прикрывающие расчёт от пуль, осмотрели большой кованый ящик в полу для хранения картузных зарядов, ряды малых бомбард по бортам — отпугивать вражью пехоту и конницу, коли подберутся ближе двух сотен шагов. Затем Строганов спросил про крышу, закрывающую сверху паровые цилиндры и топку до котла.
— Мирон Ефимович, а крыша бронная? Солдата выдержит?
— Не, без брони. Но выдержит хоть троих. Только жарко, поди, внизу топка с котлом, дымовая труба скрозь крышу выходит.
— Не волнуйтесь, господин инженер-майор, — генерал ободряюще положил руку ему на плечо. — В бою с турками не будет прохладных мест. А наверх мы отправим стрелков да наблюдателей. Словно на корабле в «вороньем гнезде».
Сходство с судном обнаружил и Лев Толстой.
— Однако управление рулём и огнёвой снастью на флоте не соединено. Понимаю, что наши бронеходчики тщились упростить поворотные механизмы, но не выйдет ли это боком в бою?
— Доживём — увидим, штабс-капитан. Всем командирам батальонов — выделить по три храбреца, что в бой поедут на железных крышах.
— Или лентяев, коим жалко ноги бить, — тихонько схохмил кто-то из прапорщиков, но его услышали и засмеялись, отчётливо понимая, что скоро станет не до смеха.
Глава шестая, в которой православный булат встречается с магометанской сталью
Сначала запылала степь.
Дым закрыл южный горизонт, мрачная тёмная полоса пошла в наступление на русские лагеря. Паскевич распорядился окопать бивуаки и пустить красного петуха навстречу, как только ему доложили о прибытии офицера с донесением из пограничного поста. Гонец, полумёртвый от усталости и загнавший обеих лошадей, включая заводную, сообщил о наступлении осман. Наверно, он один остался в живых из гарнизонов.
— Кто степь поджёг?
— Не мо… не могу знать, ваше высокопревосходительство… — юноша закашлялся и ничего более сообщить толком не смог, оставив гадать — трава пылает для устрашения русских войск на этой стороне обширных полей, или её подпалила случайная граната.
Паскевич объявил генералам, что ожидает врага в течение пяти-семи дней, так как противник, развязав наступление, не остановится на пограничных укреплениях, ежели Махмуд II приказал двигать на север. Горелая степь усложнит путь и задержит, но не более. Поэтому лишь дым улёгся, на юг отправлялись казачьи разъезды, взбивая копытами золу и углубляясь до десяти вёрст, там осматривали крымское направление в подзорные трубы: облака пыли, вздымаемые большой армией, видны издалека.
Генерал от инфантерии запретил строить полевые укрепления. Османская армия будет рваться к воде, весь днепровский берег редутами не покрыть. Тактика одна — встречный бой отдохнувшей нашей армии и измотанной переходом вражеской. Посоветовавшись с Черепановым, командующий поверил его обещанию, что до Ор-Капы уцелевшие в первой битве бронеходы доковыляют сами. Выходит — освобождается более сотни подвод. На них теперь поедут бочки с водой, а также уголь для прожорливых железных чудовищ. Возле Перекопа пресной воды не предвидится.
Строганова несколько раздражала привычка Паскевича столь много внимания уделять следующей баталии, пока не выиграна первая. Даже одержав победу, вполне вероятно, что армии не достанет сил штурмовать пограничный вал. Он снесён был при Екатерине, однако татары после высадки османских войск наверняка там что-то построили.
Напряжение нервов в ожидании неприятеля достигло предела. Ежедневные наряды, учения и занятия для солдат превратились из обузы во благо, отгоняя дурные мысли, хоть и не каждый сие осознавал, бегая с ружьём наперевес по выжженной степи. Самые несущественные бытовые мелочи вдруг обрели особое значение, как и совсем пустячные события, как-то: бродячая собака забежала в расположение батальона, захромала офицерская лошадь, в небе кружит хищная птица… Голова ищет спасения, не желая погружаться в раздумья о главном и страшном.
Некоторое оживление принесло прибытие гусарской дивизии под командованием генерал-майора Дениса Васильевича Давыдова. Весёло-пренебрежительное отношение к жизни и смерти этих молодцов, которым позавидовали бы и французские мушкетёры, и шотландские королевские стрелки, было заразительным. Сам Давыдов, постаревший с двенадцатого года, оставался по-прежнему неукротимым, закатил пирушку, зазвав соседей; даже сдержанный Паскевич не препятствовал и сам с благодарностью принял приглашение — командиры дивизий, бригад и полков не должны перегореть до боя.
Звучали лихие тосты, знаменитый партизан горланил «Я люблю кровавый бой, я рождён для службы царской!», а Строганов недоумевал, как Государь решился бросить на турок самый главный резерв — Его Императорского Величества лейб-гвардейскую Бородинскую кавалерийскую дивизию. Не хотел, чтобы отборные молодцы нагуливали жир в тылу?
Сражение, вошедшее в историю как Днепровская битва, Александр Павлович встретил, лёжа в мокром мундире на горячей крыше центрального в линии бронехода. До соседних полсотни саженей, потому бригадный генерал намеревался отдавать приказания через сигнальщика, который флажками покажет команду наездникам на других крышах, а те — дальше по цепи и своей сотне, окружающей машину… Так думалось до боя, а получилось совершенно иначе.
Девлет-Гирей вынужден был с марша развернуться и принять бой, ибо попытка уклонения привела бы к русскому удару во фланг или в тыл. Единственную возможность он увидел в опрокидывании спешно и сумбурно отмобилизованного русского войска, уповая на сей шанс всецело и призвав в помощь Аллаха.
Степь огромна. Армии сошлись же на клочке земли менее чем в десяток вёрст по фронту. На левом русском фланге пролегла изрядная балка, пехоте одолеть её не сложно, а кони могут и ноги поломать. Строганов отогнал лишние мысли. О прикрытии флангов или контр-охвате есть кому озаботиться. Для его бригады всё решится за час-полтора вкруг огнедышащих железных коробок.
В центре, где двинулись бронеходы, Паскевич перемудрил с применением артиллерии. Он счёл, что бронеходные пушки должны приблизиться на полторы версты к месту развёртывания османских орудий и выбить её, пользуясь большей дальнобойностью и защищённостью в броневых коробах. Полевая артиллерия откроет пальбу по налетающей коннице, находясь за линией бронеходов и стреляя поверх голов… Никто и никогда в этом веке не расставлял пушки столь необычно, однако никто не пользовал их совместно с бронеходами. Опыт нарабатывается на русской крови.
Одна ошибка выявилась, когда османские орудия загрохотали первыми. В облаках пыли и дыма, заполнивших турецкие позиции, ни один Финист Ясный Сокол не рассмотрел бы, как их артиллерия снимается с передков и поворачивается дулами вперёд. Просто в один момент донеслось приглушённое бабаханье, среди мутной стены над позициями мелькнули вспышки наподобие зарниц при грозе, а в сторону бронеходов рванулись по воздуху зловещие чёрные точки.
