Дэвид Лэйн - БЕЛЫЕ ПОВСТАНЦЫ СКАЛИСТЫХ ГОР
– Давай, я возьму пистолеты, и мы попробуем, – сказал Эрик, надеясь, что деятельность разрядит обстановку.
– Сначала я хочу переодеться в какие-нибудь джинсы, – объявила Дори, идя за ним в спальню. Она быстро выскользнула из платья и сказала: – Пока ты здесь, расстегни мне лифчик. Ты не возражаешь, если я похожу без него, а?
– Рад служить, – ответил Эрик, выполняя просьбу. Бросив взгляд на её прелестную фигуру в одних штанишках, он положил руку на её плечи и, глядя ей в глаза, тихо произнес: «Хочу сказать, Дори, то, что ты делаешь, совсем не нужно. Несомненно, я люблю смотреть на тебя, всю тебя, но то, что вырастет между нами, будет не только страстью и, я не знаю, как выразиться, потому что ты действительно делаешь меня сумасшедшим от желания. Чёрт, я чувствую себя настолько неуклюжим, просто поцелуй меня и одевайся, хорошо?»
Эти нескладные слова тронули Дори. Она шлепнулась на спину на кровать и подозвала Эрика: «Поди сюда на минутку».
Несколько минут они целовались и обнимались, пока она уверяла его, что также чувствовала себя как психически ненормальная. Потом, смягчённая и умиротворённая, она оделась, и они, увешанные разнообразным оружием, вместе отправились на общинное стрельбище.
Дори оказалась способной ученицей и визжала от восторга, попадая в яблочко. Когда они закончили, Дори спросила: – Это значит, что я должна участвовать в набегах?
– Нет, но при необходимости женщины действительно должны уметь защищать свои дома. На самом деле, в природе найдётся немного таких свирепых существ, как женщины, защищающие своих детей.
– Да, я могла бы застрелить любого, кто нападёт на моих детей, – согласилась она.
– А сколько их у нас будет? – спросил Эрик.
– Я не знаю, но, может быть, не будем торопиться? Сначала я хочу привыкнуть к этому месту.
Взявшись за руки, они возвратились в хижину.
Рассматривая пустоватую комнату, Дори сказала: – Когда ты собираешься свозить меня за покупками вон туда? – И она показала в сторону разрушенной деревни.
– Ага, значит Шейла подкинула тебе парочку идей, верно? Наверняка она говорила, что я буду твоим полным рабом, не так ли? Я знаю всё об этой злой и распутной красотке. – Но его усмешка и тон голоса противоречили его резким словам.
– Нет, серьёзно, ты сделаешь всё, что угодно для меня, если я буду хорошей женой, правда? – улыбнулась она.
– Проклятье, может и так, но ты не должна говорить об этом так равнодушно. Это звучит как заключение сделки.
– Возможно, брак и является сделкой, но ты знаешь, я думаю, что мне это понравится. Я считаю, что, возможно, есть худшие мужья, чем ты... Дори, посмотри, видишь тазы, вон там? Они – для стирки, а штука сбоку одного из них называется пресс для отжимания белья. Спорю, что ты никогда раньше не стирала таким образом.
– Что это ты сменил тему? Испугался?
– Подождём, когда тебе будет нужно зарезать, выпотрошить и ощипать цыплёнка. Тогда ты оценишь меня.
Внезапно Дори спросила: – Как ты думаешь, что такое любовь?
– Ты серьёзно? – спросил он, поворачиваясь, чтобы посмотреть ей прямо в глаза. – Ну-у, дружок, это страшно трудный вопрос. Я думаю, ты имеешь в виду любовь между мужчиной и женщиной, а не любовь матери и ребёнка или тому подобное?
– Да, как в старом кино.
– Хорошо, – начал он после раздумья, – Я думаю, это похоже на превращение двух в одно целое, деление всех забот и радостей на двоих и желание делать приятное друг другу. И совместное ведение всех дел, вроде воспитания детей или защиты собственного народа.
– Мне кажется, когда больше одной жены, это не похоже на превращение «двух в одно целое». Я не хочу делить моего мужа ни с кем.
– Ты и не должна, если не хочешь. Некоторые семьи – моногамные. Но в защиту многожёнства я хочу сказать вот что. Если бы у тебя появился второй ребёнок, разве ты стала бы любить первого ребёнка меньше, или твоя любовь выросла, чтобы включить обоих детей?
– Я понимаю тебя, – признала она, – Но если ты хочешь, чтобы я тебя любила, я не буду делить тебя с другой женщиной. Пусть это эгоизм, но, в общем, я ничем не могу помочь.
– Хорошо, давай не будем спорить. Тебе решать, и всё равно ты – всё, что я хочу прямо сейчас.
– Ты думаешь, что мы когда-нибудь сможем сказать, что любим друг друга? – спросила она, немного напряжённым голосом.
– Я уже хочу, но ... проклятье, как я могу сделать это... Я едва тебя знаю. Но я схожу с ума от тебя. Ты понимаешь меня?
– Думаю да, но для меня всё немного по-другому.
– А в чём? Разница, я имею в виду.
– Хорошо, для меня тоже трудно выразить это словами, но, по существу, я уже приняла решение. Я хочу быть тебе хорошей женой и подругой, если ты будешь хорошо относиться ко мне. Могу сказать, что ты отличаешься ото всех, кого я когда-нибудь знала. Ты позволяешь мне чувствовать себя умиротворённой, удовлетворённой и в безопасности. За исключением моментов, когда я сомневаюсь в этом. Теперь ты понимаешь?
Эрик обнял её и очень нежно поцеловал. Крепко обнимая её, он прошептал: «Я думаю, что некоторые вещи просто требуют времени прежде, чем о них можно говорить, но ты можешь сказать, что я чувствую прямо сейчас?»
– Я думаю да, – прошептала она. – Ты чувствуешь то, что я боюсь высказать.
– Я тоже так думаю, – прошептал он в ответ.
Они долго обнимались, крепко прижавшись друг к другу, девочка, которая никогда не знала настоящей любви, и мужчина, держащий в руках свою мечту. И оба заснули с радостным чувством.
На следующее утро во время завтрака они обменивались многозначительными взглядами, прикосновениями, ласками и поцелуями – словом, всем, что любят молодожёны. И из их разговоров, наконец, исчезли защитные остроты и придирки, которыми они обменивались, скрывая свои чувства, в которых оба не были уверены.
После еды, пока Эрик смаковал свою чашку кофе, Дори сказала: – Теперь я знаю, как появляются в Земле Родичей женщины, по крайней мере, некоторые из нас. Но что привело сюда тебя?
– О, дружок, это долгая история. Ты уверена, что хочешь услышать длинный рассказ? Всё действительно не так уж необычно.
– Я хочу знать о тебе всё, – ответила Дори, поставив локти на стол, уперев подбородок в ладони и глядя на него с любящим выражением лица.
– Я вырос на ферме недалеко от Грили. Но, как и большинство фермеров, моего отца разорили банкиры, правительственные распоряжения и управляющие одной крупной фермы, которые сговорились с владельцами зерновых бирж. Так что моему отцу пришлось пойти работать на большой завод мясных консервов в городе.
Школы, в которые я ходил, включая среднюю школу, были в основном заполнены мексиканцами, а остальные были азиаты, чёрные и немного Белых. Понятно, что нас, Белых, как и всюду, терроризировали скрелинги, а учебная программа была полна обычной жвачкой о преступлениях «злого белого человека».
После получения среднего образования я поступил в государственный университет Северного Колорадо, где изучал сельское хозяйство и посещал обязательные курсы социального программирования, которые в наши дни необходимо прослушать, чтобы получить диплом.
Потом я встретил одну девочку, симпатичную, отзывчивую и дружелюбную. Её звали Ширли, и мы встречались несколько раз. А потом появился этот малый по имени Майкл Перельман. Смуглый, с курчавыми чёрными волосами и желтоватыми глазками, похожими на две дырки от мочи в сугробе, мне он казался уродливым. Но у него было много денег, он был говорливым, модно одевался и ездил на новом спортивном автомобиле.
Перельман выпускал в университетском городке информационный бюллетень под названием «Мы – едины», в котором выступал за межрасовую любовь и смешанные браки. Ширли поверила его россказням как наивный ребёнок. В то время я уже прочитал кой-какую литературу в защиту Белых, которую тайно распространял в университетском городке сторонник Земли Родичей.
Так что однажды я принял решение и поехал на своём старом драндулете в горы, где, как считалось, уже начиналась Земля Родичей, спустился по старой проселочной дороге на несколько миль, остановился и сидел там, сигналя каждые несколько минут.
Эрик прервал свой рассказ, чтобы попросить ещё одну чашку кофе. Наливая её, Дори спросила: – И что случилось дальше?
– Через некоторое время появились парни с винтовками и спросили, что я хочу. Я не мог понять, повстанцы это или нет, и поэтому просто сказал, что хочу пойти в горы. Один из них спросил, не слишком ли я глуп, чтобы не знать, что это – Земля Родичей. Так я узнал, что попал, куда и хотел. «Так вы и есть те самые Родичи?» «Да, а в чём дело?» – сказал один из них.
«Я хочу присоединиться к вам, ребята», – сказал я ему. Но это оказалось не так-то просто. Они не доверяли мне, что было естественно. Правительство всё время засылает в Землю Родичей лазутчиков. В общем, меня допрашивали несколько месяцев и наблюдали за мной, а также обучали арийской истории, философии и предназначению. Кроме того, мне преподавали военные искусства, владение различным оружием и физически закаляли, всё это – до выхода на задания. К тому времени я чувствовал себя уже подготовленным к боевым действиям. А из-за того, что меня ещё не приняли в повстанцы, я с нетерпением просил отправить меня на задание в одиночку.
