Артем Рыбаков - Игрушки. Выше, дальше, быстрее
- Эй, камрад! — окликнул часового Тотен, — вы сапёров из 173–го ждёте?
- Да, ещё вчера обещали приехать. Настил на мосту ни к чёрту, того и гляди развалится.
- Мы их сопровождаем. Вон они — сзади тащатся. В селе есть, где остановиться? — мы уже в трёх метрах от часового.
- Да, там полно свободных домов, многие русские убежали на восток.
- Спасибо, камрад.
- Постой.
Я напрягаюсь, и опускаю руку к кобуре. Мотоцикл еле ползёт на первой передаче.
- Чего тебе?
- Передай Эрику на том берегу, что он проспорил, и с него пять сигарет.
Выдыхаю. А Тотен интересуется:
- О чём спорили?
- Он сказал, что до шести утра никто здесь не проедет.
- Тогда с тебя — одна сигарета, ведь мы помогли тебе выиграть пари.
Немец рассмеялся:
- Да уж, с вами, ребятами из полевой жандармерии, шутить не стоит. Своего никогда не упустите. Утром заходи за своей долей.
Я добавил газа, и мы медленно покатили по мосту. Настил, раздолбанный гусеницами и колёсами тяжёлых грузовиков поскрипывал. Теперь было понятно, зачем вызывали сапёров — мостик явно не был построен с расчетом на проход пары дивизий за неделю.
Люк тронул меня за плечо:
- А часовой на другой берег сигнал дал — два раза мигнул синим фонарём.
- А ты что хотел, «орднунг». Ну, нам это на руку.
До противоположного берега нашей тройке оставалось метров десять, когда «наши» грузовики остановились перед мостом.
«Интересно, кто и, самое главное, как будет отвлекать часового болтовнёй, пока мы не успокоим немцев на этом берегу?» — подумал я.
Однако времени на рефлексии уже не оставалось — к нам шёл «местный» часовой. Пора было начинать утренний концерт в стиле «хэви метал».
Затормозив буквально в метре от часового, я спрыгнул с мотоцикла.
- Эрик? — спросил из коляски Тотен.
- Да, это я, — ответил часовой.
- Ефрейтор с того берега передаёт тебе, что ты проиграл.
- Да, я по… — нож Люка входит в солнечное сплетение немца. А я вытаскиваю наган из кобуры и два раза стреляю в пулемётчика.
«Хм, а Саня не обманул!» — выстрелы получились как громкие хлопки ладонью.
На секунду замерев, мы прислушиваемся. Вроде всё спокойно. Повернувшись к другому берегу, я один раз мигаю «тактическим» фонариком. Понеслась душа в рай!
С того берега доносится приглушённый вскрик. Если бы я не прислушивался, то, скорее всего и не услышал бы его.
Ночную тишину разорвала очередь из автомата, а вслед за ней грянули несколько винтовочных выстрелов. Дверь «нашей» караулки распахнулась, и наружу выскочил рослый немец. В одной руке у него был карабин, а в другой он держал каску, которую собирался надеть на голову. Проблема была в том, что следом за ним был ещё один. Вскинув наган, я выстрелил во второго, и практически одновременно ударил ногой в колено первому. Задний фриц опрокинулся назад, а передний кубарем покатился по земле. Сверху на него напрыгнул Люк и ударил его ножом. В проёме двери показались стволы двух винтовок.
- Алик давай! — заорал я, бросаясь на землю.
Тотен врубил свой «тактик». Луч белого света мощностью в сто люмен ударил в проём. Немцы замерли, как зайцы, попавшие на лесной дороге в свет фар «уазика». Две короткие очереди ППД опрокинули их на землю.
Положив на землю наган, я вытащил из–под себя автомат и привстал на одно колено. Досчитав до трёх, рыбкой прыгнул на другую сторону от двери. В караулке бахнул «маузер», но я слишком быстро промелькнул в проёме для того, чтобы стрелок мог попасть.
«Слева сидит» — определил я по вспышке положение стрелка.
Однако соваться в проём мне совершенно не хотелось. Заметив, что Люк заходит с другой от двери стороны, я показал ему на свою каску, затем ткнул пальцем в проём. Как приятно работать с людьми, понимающими тебя по движению пальца! Сашка зацепил карабин одного из немцев, и, надев на ствол каску, выставил её в проём. Выстрел! Каска, звеня, покатилась по земле. Рухнув поперёк дверного проёма, я дал короткую очередь. Аллес!
- Люк, помоги Алику до пулемёта добраться! А ты, Тотен фонарь гаси, и из коляски вылезай.
Пока ребята добирались до пулемётного гнезда и разворачивали «машинку», я залез в караулку, где нацепив налобный фонарик, занялся мародёрством. Шесть маузеровских винтовок («странно, убитых только пять, ну да ладно») «парабеллум», ящик гранат, в народе «толкушками» называемых, несколько коробок с продпайком («Ура, ура!»), «сбруи», котелки…
Когда я вытаскивал на улицу очередную порцию «нажитого непосильным трудом», то увидел, как на мосту разворачивается сценка из какого–нибудь боевика категории «Б». «Опель» и «крупп» выехали на мост и остановились каждый над одним из быков моста. Ребята, (по силуэтам я узнал Казачину, Дока и Бродягу, да и сам командир принял в этом участие.) надев альпинистские подвесные системы и зацепив карабинами верёвки за поручни на бортах грузовиков, практически синхронно соскользнули вниз, и сноровисто начали крепить заряды на брёвнах опор. В отличие от тех мостов, к которым я привык в своём времени, опоры этого представляли собой не столбы, торчащие из дна реки, а выглядели как ажурные многоугольные срубы, сложенные из не очень толстых брёвен. Судя по доносившимся командам, наши ветераны тоже давно не сталкивались с подобными конструкциями, поэтому им приходилось вносить матерные корректировки по ходу минирования.
Наши окруженцы бодро мародерствовали на противоположном берегу, переодически подтаскивая добычу к кузову «опеля». Вот двое из них, нагруженные пулемётом и коробками с лентами, двинулись на нашу сторону. «Давно пора!» — подумал я. — «Если в деревне стоит, хотя бы взвод, нам может не поздоровится!».
**Бродяга. Взгляд сбоку.
- Отряд! Стройся! — негромко, но внушительно скомандовал Фермер. Все наше разносортное воинство быстро вытянулось в цепочку около машин.
- Равняйсь! Смирно! — все затихли.
- Вольно! Слушай приказ!
- Грузовик — Казак за рулем, Док в кузов с раненными бойцами. Идет замыкающим.
- Сотников!
- Я!
- Четырех бойцов в кузов, на помощь военврачу. Их задача — прикрыть раненных.
- Есть!
- С остальными — в «ублюдка» (таким нелестным прозвищем Фермер окрестил «передок» Круппа), каски надеть, плащ–палатки немецкие — тоже. Поведу я сам. В случае боя, ваша задача — подавить пулемет. Это главное. Остальным займемся мы. Вопросы?
- Нет?
- Исполнять!
- Капитан! — это уже мне.
- Подойди.
Я подошел.
-Твой часовой у грибка, справишься?
- Не вопрос.
- По возможности — тихо.
- Попробую.
- Возьмешь кого?
- Да, Дымова и возьму, пускай привыкает. Мы в грузовик, пусть Казак стукнет по кабине, когда у поста будем.
- Договорились.
Я подошел к машинам.
- Зельц ! — Тишина. — Дымов, блин!
- Здесь я, товарищ капитан госбезопасности! — Сержант подскочил, сжимая в руках трехлинейку.
- Со мной пойдешь.
- Куда?
- К бабке на блины! Работать будем. Твоя задача — спину мне прикрыть, в случае чего. Идешь сзади, слева, на два шага вбок и на три шага сзади. Контролируешь все, что от меня слева и сзади.
- Так, это, товарищ капитан, мне бы наган мой…
- Ты у нас снайпер? Ночью с полсотни метров в голову немцу из нагана попадешь?
- Нет…
- Так и нахрена тебе наган? Винтовка надежнее будет.
Я критически осмотрел сержанта. Синие галифе, белая фуражка.
- Фуражку — в кузов. На, возьми. — Я протянул ему «балаклаву», показал, как одеть и быстро раскатать шапочку. Достал из трехдневника камуфляжное пончо.
- Сверху оденешь. Винтовку под накидку спрячь, в случае чего сбоку руки повысовываешь и работай. Стрелять только в случае непосредственной угрозы, когда меня начнут явственно и очевидно убивать. Кого на землю свалю — прикладом по чану.
- ?
- По башке.
- Понял.
Мы быстро запрыгнули в кузов. Впереди затарахтел мотоцикл. Двинулись…
Я огляделся. Док, сидя на полу, спиной к кабине, поглаживал руками винтовку, лица не видно — тоже «балаклаву» одел. Кстати, да, пора и мне. Вытащив из кармана черный платок, я привычно намотал на голове чалму и заправил под нее конец платка. Теперь и у меня видны только глаза. Расстегнул клапана и проверил, легко ли выходят из кобур пистолеты. Нож и так под рукой. Дымов сжался у борта, такое впечатление, что и не дышит даже.
Скрип тормозов и стук по кабине! Пора!
Толкаю Дымова и перемахиваю через борт. Слышу, как Дымов тяжело прыгает на землю сзади, а в кузове защелкали затворы винтовок.
Грибок! «Где он, падла?» Вон он, слева.
«Так, а где часовой?» Не видно, но должен быть у шлагбаума. Тихонечко, вприсядочку, в сторонку от машин, теперь вперед…
«Вот он!» Стоит, машет жезлом. «Ублюдка» тормозит?! Так кто ж ему там отвечать будет, Фермер по–немецки, кроме «хенде хох» и «Гитлер капут» вряд ли что скажет!
Как это у римлян? «Фестина ленте»? Торопись медленно? Чтобы неслышно было.
А, медленно и не выходит, он уже около борта! Что–то говорит. Отвечают ему или нет, не слышу. Еще бы пяток метров… Опять говорит, уже тоном выше, недоволен чем–то. Чем, блин?! Отступил на шаг, рука к винтовке ползет… Все! Работаем! Н–н–н–а! «Стрела» рыбкой вылетела из руки. Есть! Не окривел еще… Что–то простонав, часовой валится навзничь. Жив еще! Сверху на него рушится Фермер, ну теперь уж точно кирдык.
