Уилбур Смит - Смерть и золото
– Поймают меня с этот груз на борту – большой беда будет, – пояснил Пападопулос. – Нет оружие, нет беды. – И он оглянулся на своих людей, которые крепили канатами огромную белую машину к палубе. – Мы также делаем с рабы, они идут на дно чертовски быстро с ихними цепями.
– Так-так, погодите-ка минутку. Я ж вам целое состояние заплатил за перевозку этого груза.
– И где теперь этот состояний, майор? – отчаянно завопил Пападопулос. – У меня в карман уже ничего нет! А как у вас? – И капитан снова повернулся к своей команде, чтобы ускорить дело.
В башне «Свиньи Присциллы» внезапно открылась амбразура, и оттуда показались голова и плечи Джейка Бартона. Его волосы развевались на ветру, а в руках он держал пулемет «виккерс». Он поплотнее устроился в башне, положив толстый ствол пулемета на локтевой сгиб левой руки, а другой рукой твердо сжал рукоять. Через плечо у него, подобно тяжелому ожерелью, болталась пулеметная лента, набитая патронами.
Он дал короткую очередь, она четко прогремела над палубой, и трассирующие пули засверкали яркими белыми вспышками пламени; очередь прошла в двенадцати дюймах над головой капитана. Грек тут же плашмя растянулся на палубе, завывая от ужаса, а команда разбежалась, словно выводок испуганных куриц. Джейк благожелательно взирал на эту картину с высоты броневика.
– Мне кажется, мы вполне могли бы прийти к полному взаимопониманию, капитан. Машины никто больше не трогает. Единственный способ спасти ваш корабль – это уйти от этого англичанина, – мягко сообщил Джейк.
– Он же тридцать узлов может делать! – запротестовал капитан, все еще лежа на палубе лицом вниз.
– Чем больше вы будете разговаривать, тем меньше времени у вас останется, – сказал ему Джейк. – Через двадцать минут стемнеет. Меняйте курс и гоните во всю мочь, пока не станет темно.
Пападопулос неуверенно поднялся на ноги и встал, быстро моргая единственным глазом и с жалким видом ломая руки.
– Будьте так добры, пошевеливайтесь, – любезно предложил ему Джейк и дал еще одну очередь из пулемета – прямо над его головой.
Капитан опять рухнул на палубу, успев, однако, выкрикнуть приказ поворачивать «Иронделль» на другой курс, прочь от приближающегося британского эсминца.
Когда шхуна закончила поворот и легла на новый курс, Джейк подозвал к себе Гарета и вручил ему пулемет.
– Мне нужно, чтобы ты все время держал эту банду ублюдков на прицеле, пока я разбираюсь с нашим греком. А пока что можете задраить амбразуры в машинах.
– Где ты взял пулемет? – спросил Гарет. – Я полагал, что они все упакованы в ящики.
– Я, знаешь ли, всегда имею привычку слегка подстраховываться. – Джейк улыбнулся, а Гарет вытащил из портсигара парочку своих длинных сигарок, раскурил их и передал одну Джейку.
– Мои поздравления, – сказал он. – Ты весьма успешно разрешил данный конфликт, и я начинаю понимать, почему выбрал тебя в партнеры. – Джейк сунул сигарку в угол рта, глубоко затянулся и выпустил длинный шлейф голубоватого дыма, после чего самодовольно ухмыльнулся.
– Если у тебя есть какой-нибудь блат в королевском флоте, приятель, готовься пустить его в дело.
Джейк поднялся в «воронье гнездо» на салинге грот-мачты, который ритмично раскачивался и описывал широкую дугу вместе с самой мачтой, вызывая спазмы в желудке, и устроился там, стараясь держать быстро приближающийся к ним серый силуэт эсминца в объективе подзорной трубы.
Хотя боевой корабль был сейчас всего в десяти милях от них, его очертания быстро расплывались в сгущающейся тьме, поскольку усиливающийся бриз взволновал все огромное пространство моря и поднимал крупную волну, а солнце позади Джейка уже касалось водного горизонта, отчего восток быстро уходил в таинственную синюю тень.
Внезапно из расплывающегося силуэта корабля яркой иглой вырвался луч света и начал быстро мигать. Джейк перевел остальным запрос, переданный морзянкой:
– Что за корабль? – Он улыбнулся, а сам попытался прикинуть, насколько шхуна со всей своей массой парусов видна с эсминца и когда можно будет пожертвовать скоростью во имя невидимости.
Эсминец продолжал сигналить.
– Лечь в дрейф, иначе открываю огонь, – прочитал Джейк и злобно выругался: – Пираты проклятые! – Потом сложил ладони рупором и крикнул капитану на мостик: – Все паруса – долой! – Он видел внизу, на палубе, лицо грека, бледно отсвечивающее в сумерках. Грек посмотрел на него, затем повторил команду, и Джейк увидел, как разношерстная команда проворно полезла на мачты.
Джейк оглянулся назад, на маленький темный силуэт эсминца, теряющийся в бескрайнем пространстве моря, и заметил злобную красную вспышку – и выстрел бакового орудия громом раскатился во мраке. Он хорошо разглядел эту вспышку, и кожа у него на спине прямо-таки чесалась от страха, словно от множества ползущих по ней насекомых, пока он ждал все эти долгие секунды, в течение которых снаряд забирался высоко в потемневшее небо, а затем стремительно падал в направлении шхуны.
Он услышал его над головой, снаряд приближался с нарастающим свистом и визгом, а потом врезался в воду в полумиле впереди «Иронделль». На месте его падения в последних лучах солнца с грохотом поднялся высокий фонтан воды, цветом напоминающий каррарский мрамор, а потом его быстро снесло в сторону ветром.
Экипаж замер на мачтах, до смерти перепуганный свистом пролетевшего снаряда, а потом, словно от удара электрического тока, все зашевелились, заработали еще быстрее, в лихорадочном темпе, и сияющие белизной паруса быстренько упали и исчезли, так быстро, как молниеносно убирает крылья дикий гусь, севший на поверхность озера.
Джейк оглянулся на эсминец, и ему пришлось несколько секунд напрягать зрение, прежде чем он его отыскал. Интересно, что они теперь предпримут, когда паруса исчезли из виду. Могут, к примеру, решить, что «Иронделль» послушалась отданного ей приказания и легла в дрейф, не имея понятия о том, что шхуна продолжает идти на дизеле. Она, несомненно, им теперь не видна, ее низкий темный корпус больше не обозначен высокой белой пирамидой парусов. Джейк нетерпеливо ждал еще несколько минут, пока боевой корабль и сам исчезнет из виду, даже с топа мачты, после чего прокричал вниз греку новую команду; «Иронделль» резко взяла к ветру и, разрезая волны, легла на новый курс, в открытое море, стороной обходя прямой маршрут преследующего их эсминца.
Джейк велел держаться этого курса, пока тропическая ночь не окутала весь залив своим теплым толстым одеялом, сквозь которое пробивались только холодные белые лучики звездного света. Он до боли напрягал зрение, вглядываясь в непроницаемую тьму и холодея при мысли, что командир эсминца сумел разгадать его уловку и знает, куда они свернули. Он ожидал, что в любой момент из темноты ночи внезапно прямо перед ними возникнет высокий стальной борт эсминца, откуда на шхуну хлынет поток яркого света боевых прожекторов, и они услышат рявкающий предупредительный сигнал его ревуна.
Потом, совершенно внезапно, он с огромным облегчением увидел бледные лучи прожекторов далеко позади, по меньшей мере милях в шести за кормой, в том месте, где с эсминца видели, как они спускают паруса. Командир купился на уловку, решив, что «Иронделль» легла в дрейф и теперь ждет, когда он подойдет ближе.
Джейк откинул голову назад и с облегчением рассмеялся, но тут же взял себя в руки и начал выкрикивать вниз новые приказания, чтобы шхуна, сделав поворот оверштаг, легла на курс, противоположный курсу эсминца. И «Иронделль» вступила в опасное и сложное состязание в умении и искусстве кораблевождения, вернувшись на свой первоначальный курс, в то время как эсминец вслепую рыскал взад-вперед по укрытому темнотой заливу, пытаясь отыскать ее и шаря повсюду лучами своих прожекторов в попытке обнаружить темный и вонючий невольничий корабль. Или, возможно, он, выключив прожектора и задраив все порты, сейчас несется на всех парах им наперерез в надежде застигнуть шхуну врасплох.
Именно так оно и случилось, и командир эсминца даже почти нагнал их, но Джейк вовремя заметил фосфоресцирующую волну, вылетающую из-под носа у судна англичан в какой-то миле от них. Он отчаянно заорал греку, чтобы тот положил шхуну в дрейф, и они в полном молчании болтались, никому не видимые, на одном месте, пока низкий, серый и узкий как борзая эсминец не промчался поперек их курса, грохоча своими машинами, и не исчез, снова проглоченный ночью. От этой нервотрепки Джейк весь вспотел, но мокрую от пота рубашку быстро высушил ледяной ночной ветер, пока капитан медленно и осторожно возвращал «Иронделль» на прежний курс.
Два часа спустя он вновь увидел прожектора эсминца, едва заметное сияние точно за кормой; оно чуть пульсировало, как молния в летнюю грозу, когда лучи перемещались туда и обратно. А потом остался только свет звезд, а через несколько часов появился и первый сероватый отблеск зари, который постепенно расширялся и светлел, освещая все больший сегмент моря перед шхуной.
