Константин Мзареулов - Испытатель истории. Войны и миры «попаданцев»
Народ разразился бурными, продолжительными и переходящими в овации аплодисментами. Выступили по два человека от каждой партии, причем все говорили почти одно и то же, пусть немного разными словами: теперь, мол, от нас требуется проследить, чтобы вожди выполняли обещания или скинуть их к чертовой матери и повыбирать новых, которые станут не свои амбиции качать, а пахать на благо страны и народа. С тем и разошлись, очень довольные сделанным за последние дни.
Снаружи поливал дождь, а на остановке собралась внушительная толпа. Хотя троллейбусы, автобусы, маршрутки и трамвайчики подходили один за другим, народу не убавлялось. К тому же в расположившемся поблизости кинотеатре «Космос» почти синхронно закончился сеанс, выплеснув под грозу сотни зрителей. Вадим задумчиво посмотрел на громадный рекламный транспарант — судя по восторгам критиков и успевших посмотреть друзей, римейк «Петра Великого» обещал оказаться шедевром.
Проталкиваться через толпу не хотелось, поэтому Вадим спрятался от дождя под козырьком витрины универмага. Здесь и нашел его Мишка Шенберг, переполненный восторгами по поводу завершившейся митинговой акции.
— Чего стоишь? — возбужденно начал журналист.
— Ты не поверишь, трамвая жду, как ответил удивленному супругу голый мужик из шкафа.
Фыркнув, Мишка поинтересовался планами на вечер. Услыхав про премьеру в «Космосе», он загорелся, но Вадим предложил посмотреть новинку завтра.
— Устал я, — признался доцент. — Вчера митинг и три лекции, сегодня прямо из аудитории на митинг отправился… Сил нет.
— Давай завтра, — согласился Шенберг. — А сейчас возьмем бутылку и закуску, чтобы отпраздновать преодоление коалиционного кризиса.
Прикрыв головы непромокаемыми капюшонами, они пробежали вдоль стены, обогнули здание и оказались на Театральной площади возле универсама.
Отоварились, как положено для неприхотливой мужской компании, не требующей кулинарных излишеств. «Пшеничная» 0.75, литр «Байкала», баночка консервированного балыка, батон особой твердокопченой, полкило сала, шпроты и кило развесных соленых помидоров. Уложенная в большие пластиковые пакеты снедь приятно оттягивала руку, располагая к задушевному общению.
Друзья уже собрались переместиться на три квартала подальше от центра, где легче поймать такси, но внезапно Вадима неумолимо повлекло в Дом книги.
— Чуть не забыл, — проговорил он виноватым голосом. — Сегодня у них был прием товара. Может, чего-нибудь интересного завезли.
— Поторопись, библиофил хренов, — неохотно буркнул Мишка. — Седьмой час, скоро закроют.
Лет десять назад на этом месте находился магазин «Дружба», торговавший книгами социалистических и других дружеских стран. Однако потомственный коммерсант Ефим Мозырский расширил дело, отхватил соседние помещения, так что теперь Дом книги занимал два этажа. Помимо книжных полок здесь имелся небольшой видеосалон, а на прошлой неделе открылся буфет, где подавали чай, кофе, прохладительные напитки, бутерброды и выпечку. Как хвастался Мозырский, после нововведений поток покупателей удвоился.
Оставив покупки в секции хранения, журналист и доцент-историк окунулись в лабиринт стеллажей. После получасовых блужданий, когда до закрытия магазина оставалось минут десять, в корзинке Вадима лежал только «Путь рейхсминистра», итог почти четвертьвековых трудов Риббентропа во Владимирской тюрьме. На прошлой неделе, прочитав в «Книжном обозрении», что книга все-таки издана в серии «Рассекреченные тайны», Вадим не поверил своим глазам, но вот она — источает приятный аромат типографской краски. А с октября согласно темплану издательство «Наука» начнет выпускать многотомный сборник документов о предыстории Второй мировой войны. Первая книга будет называться «Борьба СССР за создание системы коллективной безопасности в Европе (1932–1937 гг.)» и должна включать вагон ранее не публиковавшихся документов дипломатических и тайных ведомств — отечественных и зарубежных.
Предвкушая радость общения с новой книгой — это даже лучше, чем общение со многими женщинами, — Вадим поднялся на второй этаж. Надо же запастись легким чтивом на следующую неделю. Здесь он столкнулся с Мишкой, который деловито укладывал в корзинку свежий альманах «НФ», книгу из серии «Классика зарубежного детектива» и что-то из библиотеки ЖЗЛ.
Фантастику доцент Лаптев не понимал, криминальные детективы не уважал. Поколебавшись, он все-таки взял увесистый «Поцелуй смерти» — из цикла о приключениях советского контрразведчика, созданного в противовес ублюдочному Джеймсу Бонду. Затем он все-таки купил «Генри Портер и кровавые паладины» — девятую книгу про мальчика-волшебника. Конечно, хотелось бы чего-нибудь посерьезнее. Когда стояли в кассу, Вадим так сказал:
— Скорее бы следующий том «Эры титанов» вышел.
— Даже не знаю, — буркнул журналист. — Чувак решил переплюнуть «Войну и мир». Замахнулся на эпопею.
— Первые два тома были прекрасно написаны.
— Непривычная концепция войны, — пожаловался Шенберг.
— Отличается от школьного учебника, но близко к реальности.
— Верю, но мне такая история не нравится, — Мишка поежился. — Между прочим, я на прошлой неделе, когда в Москву ездил, с редактором «Октября» познакомился. Парень заверял, что в сентябрьском номере начнет печатать главы третьего тома.
От такого известия настроение резко поднялось. Вдобавок по трансляции объявили: дескать, в связи с наплывом посетителей дирекция на полчаса продлила время работы Дома книги — до 7.30.
— У нас есть полчаса, предлагаю попить капучино, — провозгласил Вадим, отходя от кассы.
Мишка возражать не стал. Не то чтобы всем нравился импортный рецепт кофе, но пить капучино стало повальной модой. Чужое слово даже начали склонять по законам русского языка: «Меня вчера клевой капучиной отпаивали»…
Направляясь в кафетерий, они столкнулись с поспешно ворвавшимися в магазин озабоченными мужиками, чья одежда выглядела непривычно даже в эпоху либеральной моды. Двое помоложе нарядились в брезентовые плащи, причем один из них — пониже ростом — все время держал руки в карманах и настороженно поглядывал по сторонам. Еще двое, постарше годами, были одеты в костюмы с широченными лацканами, пошитыми из паршивой синтетической ткани. Большой парень толкнул Шенберга, извинился и сказал своим спутникам:
— Быстрее. Десять минут до закрытия.
Вадим замедлил шаг, поджидая отставшего Мишку, и услышал, как друг-журналист у него за спиной говорит, что торговый центр будет работать до половины восьмого. В ответ послышались бурные благодарности за приятную новость.
Усмехаясь азарту припозднившихся книголюбов, Вадим подошел к стойке, заказал два кофе и пирожные. Когда он с подносиком направлялся к свободному столику, какая-то блондинка в джинсовом костюме замахала руками и крикнула:
— Вадим, давай сюда.
Он машинально шагнул навстречу и вдруг понял, что видит Маню Мозырскую.
Подошедший через пару минут Мишка тоже полез целоваться, радостно восклицая:
— Привет! Ты откуда взялась! Мы так переживали, когда самолет врезался в небоскреб, с которого ты репортаж вела.
— Я была на соседнем, — весело сообщила Маня, то есть Мэри. — Там мой бойфренд погиб.
— Сильно переживаешь? — осведомился Мишка.
— Всплакнула. — Она махнула рукой. — Потом села на самолет и сюда рванула. Как вам живется в Совдепии?
— Прекрасно. — Мишка повернулся к Вадиму. — Странные ребята со мной у входа столкнулись. И меня знают, и тебя. Так и сказали: мол, вы тот самый знаменитый журналист, а ваш друг Вадим Лаптев — историк, в госбезопасности работает.
— Ты работаешь в КГБ? — удивилась Маня.
— Нет, с чего бы… Историю в универе преподаю.
После армии ему действительно предлагали поступить в школу КГБ для офицеров запаса, но Вадим предпочел аспирантуру.
— В общем, я им сказал, что мы кофе пить будем, — продолжал Шенберг. — Обещали заглянуть.
Вадим моментально забыл о приятелях Мишки — очень уж хотелось поболтать с Маней, которую не видел два года. К сожалению, за столик подсели ее предки — папаша Ефим Евсеич, он же директор Дома книги, и дедушка Евсей Аронович. Старцу было за восемьдесят, но голова пока работала, угрожая долгими монологами на все мыслимые темы, потому как патриарх рода Мозырских круглосуточно сидел возле телевизора.
Маня тоже заскучала и шепнула одноклассникам: дескать, надо делать ноги. Ей объяснили, что закуска-выпивка уже закуплены, поэтому остается лишь выбрать, куда движемся — в двухкомнатную Вадима или в трехкомнатную Мишки. Поскольку Мишкина супруга Надюха была на четвертом месяце, решили не беспокоить ее и при первой же возможности стартовать в сторону микрорайона.
Они уже приготовились просить прощения и бежать, когда к их столику подошли двое парней, которые откуда-то знали Шенберга. Высокий книголюб в брезентовом плаще, не без труда выдавив улыбку, произнес:
