Константин Мзареулов - Испытатель истории. Войны и миры «попаданцев»
По такому поводу Савчук тоже похвастался. Кроме батальона КВ-85 и дивизиона самоходок СУ-152, его полк получил батальон танков «ИС». Невероятный дизель мощностью в 800 лошадей, толстая броня и 130-мм пушка в полусферической башне делали тяжелый танк почти неуязвимым и непобедимым на поле боя.
— Только вот чего я боюсь, Иван Митрофанович, — озабоченно продолжил внезапно помрачневший подполковник. — Наверняка ведь предстоят совместные действия с пехотой…
— С кавкорпусом Дунаева, — уточнил Ходынцев.
— Хороший мужик, но тем не менее… Ты же знаешь — если танковая часть действует совместно с общевойсковой, то старшим назначают общевойскового командира. И опять растащут твою дивизию и мой полк поротно-побатальонно.
— Не растащут, — успокоил его генерал. — Есть приказ Ставки — танковые части и соединения, оснащенные новой техникой, получают большую самостоятельность. Нам с тобой даже командарм только указывать может. И остатки Дунаевского хозяйства могут оказаться у меня в подчинении.
Он хотел что-то добавить, но вошел адъютант и доложил:
— Товарищ генерал, приехал генерал из Ставки.
Когда они спускались по древним каменным ступеням, Савчук настороженно поинтересовался:
— Что за человек этот однофамилец?
— Чудной он, — сказал Ходынцев, и непонятно было, как относится генерал к однофамильцу. — Седой совсем, лет на десять, если не больше, старше меня. Но при том пару раз назвал меня «дедом». И не могу понять, откуда взялся — никто про него не слышал, не было такого командира в Красной Армии, но в тридцать девятом вдруг появился…
— В тридцать девятом и в конце тридцать восьмого многие вдруг появились, — хмыкнул Савчук.
— Верно говоришь, однако не сидел он, это мы тоже выяснили… Но военную науку отменно знает. Летом исключительно точно угадывал немецкие рывки. Кабы не его интуиция, все могло намного хуже повернуться… В общем, сам увидишь… Здравия желаю, товарищ генерал-полковник.
Эшелоны с тяжелыми танками миновали городскую станцию, не снижая хода. Люфтваффе трижды за ночь бросалось на поезда, но дивизия истребителей «Як-3» неизменно отгоняла врага, добавляя на земле костры сбитых бомбардировщиков. Хозяйство Савчука разгрузилось на полустанке в полусотне километров западнее реки. К рассвету последние танки укрылись в лесу на фланге ставшего в оборону кавкорпуса генерала Дунаева. По соседству ждали своего часа полки Ходынцева. Колонна грузовиков с последними подразделениями мотострелков подтянулась уже утром, немцы побросали бомбы, но без большой пользы.
Командный пункт саперы оборудовали под елями на горбатой высотке, с которой равнина просматривалась на всю дальность огня дивизионной артиллерии. Горизонт на западе затянуло дымом — там отступали части, не сумевшие удержать врага в «бутылке».
— Их авангарды подойдут часа через два, — процедил седой «однофамилец» с четырьмя генеральскими звездочками на петлицах. — Диспозиция вам понятна: подпустить и расстрелять, пользуясь огневым превосходством. Напоминаю — противник прекрасно маневрирует огнем и колесами, даже небольшое превосходство в полевой артиллерии сохранил. Поэтому внимательнейшим образом отслеживайте любую попытку обходов или охватов. Имейте в виду: возможны сюрпризы — по некоторым данным, ставка Гитлера послала на наш участок новые танки «Тигр».
— Читали, — вырвалось у «деда». — Виноват…
— Виноват будешь, если немца к реке пропустишь, — усмехнулся седой генерал.
Первыми, вслед за нестройно отступавшей советской пехотой, к передовой подкатили немецкие мотоциклисты. Опорные пункты врывшихся в грунт кавалеристов встретили врага плотным огнем, и разведка откатилась, оставив убитых. А вот выставленные перед лесом немногочисленные патрули мотострелков мехкорпуса отступили почти без сопротивления, вяло постреливая из винтовок, и укрылись за деревьями. У противника должно было возникнуть впечатление, что на этом участке нет прочной обороны, то есть между лесом и правым флангом кавкорпуса тянется широкая плохо прикрытая полоса. Несколько мотоциклов рванулись через пустое поле, и лишь в трех километрах наткнулись на подразделение, поспешно копавшее траншеи.
Немудреная хитрость удалась: воздушный разведчик донес, что вражеские колонны разворачиваются на марше. Пешие движутся на расположение кавкорпуса, расставляют орудия. В то же время механизированные части, приняв влево, нацеливаются прорваться по незанятой войсками полосе и ударить по голому флангу дунаевского соединения.
— Клюнули? — недоверчиво переспросил Иван Митрофанович. — Должны ведь знать, что Дунаев — опытнейший волчара.
— Ты пойми, дед, что немецкий генерал не умнее нас с тобой, — не отрываясь от стереотрубы, сказал «однофамилец». — Он тоже по шаблону действует. Просто учился лучше, поэтому больше шаблонов зазубрил. Теперь, танкисты, не подведите, не попадитесь на шаблонную немецкую хитрость.
Трехосные бронетранспортеры Горьковского автозавода, отдаленно похожие на полугусеничные немецкие «ханомаги», увезли «деда» и Савчука в их штабы. Вскоре после отбытия танкистов налетели тучей пикировщики «штука», на которых немедленно набросились «яки» и «лавочкины». Бой выдался свирепый, горящие самолеты падали один за другим. Наши воздушные потери были велики, но прицельного бомбометания у немцев не получилось.
Первой в трехкилометровую полосу, не занятую советскими войсками, ворвалась разведка — мотоциклисты, бронетранспортеры, легкие танки. За ними хлынули колонны главных сил — средние танки с длинноствольными пушками, грузовики с пехотой, самоходки. Отдельной колонной двигались конные упряжки тяжелой артиллерии.
Мысленно повторяя: «Держи нервы в кулаке и не бросайся в ближний бой», — комдив Ходынцев ждал, когда же противник втянется в ловушку. Не сорок первый год, не должны упустить нужный момент. Выдержки хватило — генерал-майор не отдавал приказа открыть огонь, пока не получил условный сигнал «Костер». Это означало, что разведка немецких войск приближается к опорному пункту в глубине ловушки. Дальнейшее продвижение перекрывал батальон мотострелкового полка танковой дивизии, усиленный дивизионом противотанковых пушек «ЗиС-З» и батальоном окопанных «тридцатьчетверок».
Всего на уступленной врагу полосе скопилось не меньше сотни танков, столько же бронетранспортеров, вдвое больше грузовиков, несколько батарей 105-мм пушек и 150-мм гаубиц, минометные упряжки. Сзади длинными лентами подтягивались пешие колонны. С востока показались эскадрильи сталинских соколов — построившись в несколько волн, шли средние бомбардировщики, прикрытые немалым числом истребителей. Не обращая внимания на растянувшуюся по равнине дивизию противника, самолеты проследовали дальше на запад — их целью был следующий эшелон немецких войск.
Появление краснозвездной авиации вызвало легкую панику, четкие линии вражеских колонн смешались, но бомбы с неба не посыпались, и немцы успокоились. Передовые подразделения перестраивались из походного порядка в боевой, готовясь атаковать опорные пункты, канониры расчехляли свои орудия. Небольшие подразделения двинулись влево и вправо, некоторые приблизились к лесу — в любой момент засада могла быть обнаружена.
— Красную ракету! — скомандовал генерал.
Разом заговорили сотни замаскированных среди деревьев танков и пушек. Далеко не каждый выстрел достигал цели, но при точном попадании тяжелые снаряды вдребезги разбивали панцеркампфвагены типов IIIJ и IVF, а также штурмовые пушки StuG III и бронетранспортеры. Ближняя к лесу левая колонна была выкошена в первые же минуты канонады, но дым горящих машин затянул обзор, мешая прицелиться.
Такого погрома Ходынцев не видел даже в августе прошлого года, когда сводный отряд его дивизии разгромил ударом во фланг рвавшуюся к Витебску колонну и продвинулся на десяток километров, расстреливая все, что движется и разбегается. Впрочем, тогда у него были только старые «тридцатьчетверки», лишь один батальон успел получить «Т-34-85». Сегодня все поле было усеяно горящими вражескими машинами. До смерти не терпелось бросить в атаку двести своих танков и перемолотить оставшихся немцев залпами в упор. Однако генерал сдержался, лишь обзванивал командиров частей, требуя продолжать огонь с места.
Немцы попытались контратаковать, развернув к лесу полсотни танков, дюжину самоходок и почти тысячу пехотинцев. Волна контратаки приблизилась к стене деревьев на четыреста метров, после чего откатилась, оставив сгоревшими половину машин. Любо-дорого было видеть, как растет гора опаленного железа.
Отступив с тяжелыми потерями, враг открыл по лесу неприцельный огонь из пушек и гаубиц. Снаряды разрывались беспорядочно, однако некоторые падали рядом с машинами. Вдобавок ветер нагнал грозовые тучи, хлынул дождь, испортивший видимость. Огонь с места потерял эффективность. Как бы угадав настроение комдива, «однофамилец» связался по радио, поинтересовавшись:
