Крис Кеннеди - Дерзкая
Однажды наследники исчезли, и вслед за этим разразилась буря. Король колошматил кулаками по столу, потом стал хватать стаканы и чаши и швырять через всю комнату, и они, одна за другой ударяясь о дальнюю стену, со звоном разбивались.
Сиг едва успел уклониться от пролетавшей тарелки, которая оставляла за собой на тростнике след жирного чесночного соуса. Собака выбралась было из-под стола, чтобы полакомиться деликатесом, но быстро ретировалась, получив ощутимый пинок. Сокол, сидевший на подставке позади сидений, вцепился когтями в свой насест и беспокойно перебирал лапками и крутил головой в колпаке.
Положив трясущиеся ладони на стол, Иоанн так крепко сжал его края, что костяшки пальцев побелели.
– Доставьте мне Джейми, – выдавил он сквозь стиснутые зубы.
– Он еще не вернулся, сир, – доложил Джон Рассел.
Эти слова неожиданно подействовали успокоительно.
– Еще не вернулся? – Король, казалось, пребывал в растерянности, новость его почти ошеломила. – Не вернулся? Как такое может быть?
Сиг счел вопрос риторическим и не стал отвечать, а король пробормотал:
– Ни Джейми, ни священника. А теперь еще Малден взялся за свои дела. – Наступил момент тревожной тишины, а затем Иоанн поднял голову. – У меня есть для вас поручение, Сиг.
– Ваше величество. – Сигонье склонил голову.
– Отправляйтесь в Грейшес-Хилл и доставьте мне Питера Лондонского. Возьмите достаточно денег, чтобы заплатить выкуп, если возникнет необходимость, но заполучите священника, пока этого не сделали мятежники. Малдена убейте.
– Да, сир.
– И священника.
– Священника, милорд? – Конечно же, он ослышался, но предчувствие беды легким холодком просочилось в кровь Сига.
– И доставьте мне Джейми! – распорядился король, глядя на него в упор.
Смутное предчувствие превратилось в холодную напряженность.
– Сир, в каком смысле?…
– В том смысле, что, если Джейми проявит хотя бы малейший намек на измену, вы и с ним тоже разделаетесь.
Теперь Сиг почувствовал страх – это был холод в глубине груди, который не появлялся с тех пор, как он впервые побывал на поле боя.
– Сир…
Единственное слово, произнесенное низким голосом, так явно выражало неповиновение и неодобрение, что король застыл.
– У вас есть возражения?
Сиг ничего не ответил, но Иоанна это не устраивало, и тоном, полным ледяного презрения, он потребовал:
– Соизвольте поделиться. Возможно, вы вспоминаете свою прошлую совместную работу с Джейми, возможно, восхищаетесь им. Не отрицайте, им многие восхищаются. Именно поэтому, Сигонье, далеко не каждому я могу доверить такую миссию. – После короткой паузы монарх продолжил: – Я доверял вашему отцу, а теперь доверяю вам. Что-то затевается, мы в опасности. Зреет заговор, направленный на уничтожение нашего величества и ближайшего окружения.
Сиг молча кивнул, а король продолжил:
– Джейми способен проследить, куда упала капля дождя во время грозы, а священника упустил? Никогда не поверю. Что-то затевается, и вы должны выяснить, что, и предотвратить. Так я могу на вас положиться, или мне следует подыскать кого-то другого, более преданного? Такого, у кого нет поместий и кому нечего терять?
– Я ваш верноподданный, милорд, – отрывисто кивнул Сиг, глядя поверх плеча короля. – Через неделю оба будут у ваших ног – живыми либо мертвыми.
Когда Сигонье выходил из зала, позади него что-то тяжело опустилось на пол, но он не оглянулся.
Дождавшись, когда подчиненный покинет зал аудиенций, Иоанн устремил взгляд в дальний темный угол и тихо приказал отделившейся от стены темной фигуре:
– Следуйте за ним, и не спускайте глаз.
Глава 23
– Вы доставили послание? И рисунки?
Питер Лондонский посмотрел на разжалованного королевского капитана, который, стоя по другую сторону костра, расспрашивал своего недавно возвратившегося подручного, и покачал головой.
Малден, казалось, видел каждое малейшее движение, даже среди темных теней деревьев, скрывавших место их стоянки.
– У вас есть чем посодействовать, отец? – слегка повернувшись, спросил он скрипучим голосом, наполненным фальшивой заботливостью, которая была сродни высокомерию.
Когда-то Малден считался красивым, и священник помнил те дни, когда его квадратное робкое лицо озарялось улыбкой, если король отдавал ему в руки очередного заложника или наследника.
– Едва ли рисунок может кого-то в чем-то убедить, – ответил отец Питер кротко. – И тем более в том, что я у вас. Возможно, вы пытаетесь продать им деда-лавочника, как знать.
Малден кивнул своему сержанту, и тот присоединился к остальным, которые сидя дремали, сменившись после караула.
– Вы чересчур скромны, святой отец. – Малден подошел ближе. – Ваши зарисовки особенные, никто не обладает таким талантом. И хоть вы отсутствовали десять лет, все хорошо помнят их.
– Не льстите – не поможет. Я все еще намерен поддержать ваше отлучение от церкви.
– Это не лесть, преподобный, а чистая правда. – Скрестив руки на груди, Малден едва заметно улыбнулся.
Питер оперся спиной о ствол дерева – давненько ему не приходилось спать под открытым небом, на твердой земле. Без костра было холодно и ветрено, а лунный свет, пробивавшийся между ветвями, тепла не давал – только призрачное серебряное сияние.
– Какое удовольствие послушать в темном лесу историю, рассказанную талантливым человеком. У вас ведь есть какая-нибудь история?
– Не все одарены таким множеством талантов, как вы, святой отец, – снова рассмеялся Малден: священник бесконечно его забавлял.
– Вы могли бы попытаться.
– Увы, я хорош на другом поприще, – с мерзкой улыбочкой заявил Малден.
– В торговле рабами.
Взгляд Малдена стал жестким, а улыбка превратилась в злобный оскал.
– Или священниками. Советую быть осторожнее с высказываниями, святой отец.
– Вот куда завела меня осторожность. – Отец Питер взмахнул рукой. – В холодный лес с работорговцем.
– Тому виной не ваша осторожность, а пренебрежение ею. – Малден отошел от дерева и, сев на бревно напротив священника, уперся локтями в колени. – Господи, зачем вы вообще вернулись в Англию? За вами много лет охотились по всей Франции: даже я пару раз специально ездил туда, – но никогда не находили и не нашли бы, если бы вы сами не вернулись.
– Меня пригласили.
– Вас заманили, – покачал головой Малден. – Повстанцы предложили вызвать вас в Англию, чтобы помочь в переговорах, а потом наняли меня, чтобы похитить вас.
– Вы не будете знать покоя в ином мире, Гийом Малден. – Отец Питер смерил его спокойным взглядом. – Охотник расхохотался. – Вы прямо-таки весельчак, – заметил священник и закашлялся. – Не думали заняться пантомимой или, возможно, акробатикой? Вы могли бы навсегда бросить торговлю человеческими душами.
– Никто не платит за души, святой отец. Позаботьтесь о своей. – Малден достал из сумки накидку и, как ни странно, протянул священнику.
– И все же вы будете гореть в аду, – констатировал тот, но тем не менее потянулся за накидкой. Это была волчья шкура, очень теплая.
Малден, глядя, как он укутывает плечи, а потом устраивается поудобнее, поинтересовался:
– Вы не настолько глупы, чтобы верить в благородство их целей, преподобный. Почему вы вернулись?
– Лангтон мой друг, – пожал плечами отец Питер.
– Вы не ответили на вопрос, – холодно произнес Малден, у которого нюх был, как у крысы.
– Всех почему-то интересуют мои намерения. – Священник снисходительно покачал головой. – Думаю, я буду придерживаться собственных соображений. – Его снова начал бить кашель, и на этот раз приступ продолжался дольше и становился все сильнее.
Питер не знал, сколько ему отпущено времени, потому и приехал. Приглашение от архиепископа Лангтона было… знаком: пора. Еще оставалось одно дело, и это не давало покоя его душе. Если бы он мог оказаться полезным в переговорах, это, несомненно, было бы хорошо, но у его души имелись и личные долги. По легкомыслию он когда-то пустил все на самотек, и вот теперь пришла пора это исправить.
Малден наблюдал за ним с той невозмутимой самоуверенностью, которая всегда отличала Охотника, хотя это было несколько чересчур для изгнанника.
– Я, конечно, сомневаюсь, что вы добьетесь успеха в своих стремлениях, – убежденно сказал отец Питер.
– Стремлениях? – Малден, казалось, был сбит с толку.
Священник удовлетворенно кивнул: иногда полезно вывести оппонента из себя – в молодые годы он часто занимался именно этим, снискав тем самым себе врагов среди королей, графов и принцев. По правде сказать, он, пожалуй, скучал по тем эмоциям, которые испытывал при этом, и, возможно, отчасти это подтолкнуло его вернуться обратно.
Мысленно улыбнувшись, он вздохнул. Будучи слишком упрямым, слишком несговорчивым, он мало годился для жизни священнослужителя, но Малден этого, по-видимому, не понимал. Осознание, что он завоевал уважение торговца рабами, не было для отца Питера лестным, поскольку бросало тень на весь его жизненный путь.
