Алексей Кулаков - Промышленникъ
— В Гатчине, во время конкурсных стрельб в присутствии Его Императорского величества. Это? Дай бог памяти!.. Тоже Гатчина, только охотничий заповедник. Видите, битое зверье позади?
— А это что за мальчик рядом с вами и Сашей?
— Позвольте? Великий князь и член августейшей семьи, Михаил Александрович. А слева от него другой великий князь, Сергей Михайлович. Ну и мастеровые — тогда, почитай, чуть ли не вся фабрика сбежалась, фотографироваться с такими гостями. Михаил Александрович потом еще раз пять приезжал, с другими свитскими — видимо понравилось ему у нас, в Сестрорецке.
Все, гроза миновала. После таких впечатляющих доказательств жизненной успешности любимого, хотя и немного непутевого (врунишка!) племянника, тетя в очередной раз его простила. А заодно сделала мысленную пометочку — Саша должен ей многое рассказать. Очень многое! Нет, это ж надо, лгать о таких вещах, глядя ей прямо в глаза?
— Татьяна Львовна, не изволите ли осмотреть фабрику? Или поселок при ней? У нас там церковь недавно отстроили, клуб открыли. Есть свои больница, аптека, книжная лавка… Небольшие, правда. Или, быть может, посетим фабричное училище? Выбирайте, я буду чрезвычайно рад оказаться вам полезным.
Долгин всеми силами старался загладить допущенную оплошность. Все это понимали, и поэтому никто даже и не подумал обижаться на Григория Дмитриевича за то, что он обращался с таким предложением только к старшей гостье — святое дело, задобрить и развлечь тетушку своего непосредственного начальника. Виктор Данилович даже понимающе, и самую малость одобрительно улыбнулся, поддерживая тем самым своего почти что коллегу. Всего-то и разницы, что один проводит свои дни на государевой службе, а другой на частной — и неизвестно еще, кому тяжелее. Начальники, они ведь разные бывают, да-с.
— Фабрику я смотреть не буду — все одно я в ваших железках ничего не понимаю. Помолиться зайдем обязательно. А что за клуб? Впрочем, это можно узнать и по дороге в церковь. Не так ли?
Возражений не последовало, да и собрались все с удивительной быстротой — какая-то четверть часа, и хозяйские гости уже заходили в храм святых Кирилла и Мефодия. Красивый алтарь, украшенный мастерски вырезанными из сандала и кипариса виноградными гроздьями, сочные краски фресок под куполом и на стенах, не успевшие еще потемнеть лики икон — и тонкий-тонкий запах ладана и миро. Светло-желтые столбики восковых свечей с мерцающими язычками пламени на конце, тихие шаги полудюжины прихожан, слова молитвы, раздающиеся словно бы из пустоты над головой. И удивительно сильное ощущение, общее для всех — чувство общности с чем-то невыразимо большим. Могучим, всепроникающим, возвышающим и очищающим душу от шелухи повседневных забот. Приносящим в нее спокойствие и уверенность в том, что все будет хорошо. Руки словно бы сами собой сжимались в троеперстие и начинали привычное движение. Лоб и живот, правое плечо и левое…
— Так что вы там говорили про клуб, Григорий Дмитриевич?
Посетив фабричную церковь, грозная госпожа Лыкова преисполнилась умиротворения и благодушия. А вместе с ними проснулось и природное женское любопытство, так что дальнейший путь по фабричному поселку она продолжила пешком — благо что за тротуарами следили, своевременно убирая снег, а местами так даже и посыпая образовавшийся гололед песком. Приезжих интересовало все: похожие друг на друга как две капли воды, высоченные четырехэтажные дома; еще более высокая водонапорная башня, возвышавшаяся над поселком на добрые пятнадцать саженей; люди, чьи лица и одежда несли на себе отпечаток несомненного достатка. Последнее само по себе было достойно особого внимания и отдельных расспросов: Виктор Данилович даже поначалу и не поверил в то, что им навстречу попадались исключительно мастеровые. Весь его предыдущий опыт говорил, что обычный рабочий империи по своему внешнему виду и достатку совсем недалеко ушел от обычного же крестьянина — схожая одежда, схожие проблемы с пропитанием, и вечная нужда напополам со страхом голода. В глазах же тех, на кого и он, и его теща обращали свое внимание, светилась лишь спокойная уверенность в завтрашнем дне. Нет, была там и усталость после долгой смены, и торопливость, и семейные ссоры — но все это относилось к неурядицам мелким, почти что ничтожным. Которые и наступают, и проходят почти незаметно, не оставляя после себя никаких воспоминаний.
— А вот и наша гордость!
Вообще, до сего дня, слово клуб у рязанской помещицы ассоциировалось с чем-то вроде уездного Дворянского собрания. То есть относительно небольшое здание, в котором каждую субботу и воскресенье собирались хорошо знакомые друг с другом люди. Обсудить последние новости, пропустить рюмочку-другую чаю, сыграть в карты или бильярд — одним словом, приятно и с пользой провести свободное время. Поэтому известие о том, что клуб предназначен в основном для мастерового люда, привел хоть и нетитулованную, но все же потомственную дворянку в состояние легкого ступора. Потом появились мысли, что ее попросту разыгрывают, то бишь, наглым образом врут. Последней же умерла надежда увидеть неказистый домик, что-то вроде обычной избы-читальни, совмещенной с пивной. Увы! Представшая взору Татьяны Львовны двухэтажая светло-желтая громадина, опоясанная высокой колоннадой, более всего подходила под другое определение — дворец обыкновенный. Дополненный пристройками и небольшой площадью напротив парадного входа. Правда, в данный момент площадь полностью занимал снежный городок вообще, и большая ледяная горка в частности — но общего вида это не портило. Радостный визг малышни, задорная перекличка ребятни постарше, обеспокоенные возгласы молодых мамаш — все это сплеталось в легкий и совсем не раздражающий гомон, становившийся тем громче, чем ближе они подходили к крыльцу.
— Ох!
— Осторожнее, дорогая. Все хорошо?
Разрумянившаяся на свежем воздухе Анна Петровна засмотрелась на десяток подростков обоего пола, одновременно свалившихся на крутой спуск "взрослой" горки и поехавших вниз одной большой кучей. Так засмотрелась, так заулыбалась, что и не заметила небольшой ледяной оградки, и успешно об нее споткнулась. Слава богу, что супруг был достаточно бдителен, и вовремя подхватил свое сокровище — в противном случае синяк, а то и не один, на весьма привлекательном заднем месте у молодой жены был бы просто-таки гарантирован. Оглядевшись по сторонам в поисках насмешливых улыбок, Виктор Данилович ничего такого не заметил. Нет, на них конечно посматривали, не без того. Можно даже сказать — откровеннейшим образом пялились, особенно на невысокую помещицу Лыкову и сопровождающего ее господина главного инспектора. Но зубоскалить по поводу увиденного никто и не подумал — тем более что на горке мальчишки стали шутейно подталкивать своих малолетних барышень в сторону спуска, и в очередной раз поднялся многоголосый радостно-возмущенный визг и крик. Семейная пара ускорила шаг, догоняя, и услышала обрывок фразы. Не сказать, чтобы сильно понятный, но они уже ничему и не удивлялись.
— А вон там у нас Липовая аллея будет. В прошлую весну Александр Яковлевич самолично три первых деревца посадил, да и потом захаживал.
— Недурно. А все же, Григорий Дмитрич, почему вы ЭТО поименовали клубом?
— Вы знаете, когда все только строилось, Александр Яковлевич все никак не мог подобрать приличествующее название для своей затеи. Он при мне как-то вслух размышлял, так чего я только не услышал! И Дворец культуры, и Досуговый центр, а пару раз так даже про какую-то ночную дисатеку для молодежи упоминал. Знать бы еще, что это?.. Кончилось же все это тем, что в бухгалтерских и прочих документах значится дворец культуры, а неофициально прижилось название — клуб.
Большой холл культурного дворца встретил их тишиной и приветливым взглядом женщины-гардеробщицы. Но тишина долго не продержалась — первым раздался звук множества шагов и приглушенных разговоров, а уже через несколько мгновений откуда-то слева выплеснулся настоящий людской поток, почти моментально и до отказа затопивший все свободное место. При виде господина Долгина мастеровые ненадолго притормаживали, неизменно почтительно здоровались и тут же уступали место другим — не забывая при этом оглядеть и тех, кто стоял с ним рядом.
— Это, изволите ли видеть, слушатели фабричных курсов повышения мастерства. Можно сказать — золотой фонд фабрики, станочники и слесаря пятых разрядов. Так-с, ну что же, откуда начнем осмотр?
Татьяна Львовна из пояснений почти ничего и не поняла, но виду, разумеется, не показала. Вместо этого она без малейшей задержки величаво махнула своей изящной ручкой куда-то в сторону выхода, и ее экскурсовод моментально согласился с таким выбором.
— Хорошо, начнем с механических мастерских.
Разнообразные по виду и размеру железяки, в том числе и непонятного назначения станки, тетушку фабриканта совершенно не впечатлили. В отличие от безусых юнцов, что довольно ловко с ними управлялись — разумеется, под присмотром нескольких взрослых. Прямо на глазах у "экскурсантов" три мальчика двенадцати-тринадцати лет уверенно собирали непонятную конструкцию, смахивающую на велосипед без колес, а чуть дальше еще один подросток увлеченно шаркал напильником, обтачивая что-то, подозрительно похожее на коньки. Остальные тоже не сидели без дела: сверлили, строгали, пилили, склепывали и тому подобное — причем занимались всем этим весьма усердно и с явным удовольствием. Кстати, пока пришельцы разглядывали открывшийся им вид, все та же троица ребят прикрутила к своему "нечто" два колеса с пневматическими шинами, и оно приняло вполне завершенный вид обычнейшего велосипеда. Который тут же укатили куда-то вглубь мехмастерских, а на освободившееся место все так же деловито начали выкладывать части нового.
