Андрей Саликов - Жандарм
– Господин прапорщик, – обратился ко мне подошедший дежурный. – Вас господин капитан завет.
– Проходи, садись, – устало говорит мне Михайлов. – Что, выгляжу неважно?
– Так точно, господин капитан, – четко отрапортовал я. Не то у него настроение, чтобы по имени-отчеству обращаться.
– Ладно. Хреновые у нас дела, Сергей. Нас придали ярославцам. Вот так.
– Б… – Вот это называется песец. Похоже, все, отгуляли мы свое, живым мало кто уйдет. Пехота воюет так, что волосы дыбом встают. И теперь и мы хлебнем полную ложку, гадство.
– Что приуныл? Это еще не все. Нас влили в 12-ю линейную роту 3-го батальона. Вопросы?
– Кто командует ротой?
– Я. Но командиры остальных рот попробуют проверить нас на зуб.
– Вышибем зубы. Подавятся.
– Не перебивай, завтра поедем принимать роту. И вот там, – он показал пальцем наверх, – решили не объявлять, траур все-таки. Тебе присвоен чин подпоручика. Поздравляю, Сергей.
– Спасибо, Алексей Иванович. Извините, придется подождать, когда можно будет отметить это.
– Подожду. Все, можешь идти.
Глава 16
На следующий день Михайлов и я отправились представляться новому начальству. Без сомнения, мы произвели должное впечатление на попадавшихся на нашем пути офицеров: в чистейшей форме (пара саперов целый день приводила ее в порядок), с надраенными до блеска сапогами, мы, без сомнения, были воплощением хрустальной мечты самого требовательного строевика. Пословицу про одежку придумали не вчера. Вот только наград было немного. У меня их не было вовсе, а вот у капитана была кроме «клюквы» еще медаль «За усмирение польского мятежа», причем из светлой бронзы.[31] Дойдя до места квартирования полковника Хитрово, Михайлов еще раз окинул меня придирчивым взглядом и, не найдя огрехов, решительно направился к штабной палатке. Нет, естественно, полковник имел и дом в городе, но постоянно там находиться он не мог.
Зайдя в нее, мы увидели, что кроме полковника там находятся еще три офицера.
– Господа, прошу вас, – радушно произнес он.
– Господин полковник, капитан Михайлов. Прибыл для прохождения службы.
– Господин полковник, подпоручик Дроздов. Прибыл для дальнейшего прохождения службы.
– Присаживайтесь, господа, – указал он на свободные стулья. – Знакомьтесь: капитан Блинов, командир 1-го батальона, майор Засухин, командир 2-го батальона, майор Стеблов, командир 3-го батальона и ваш непосредственный начальник.
Глядя на представляемых офицеров, я пытался понять, что нам ждать от них. Если на первых двух я не заострял внимания, то Стеблова запомнил хорошо.
– Федор Архипович,[32] – обратился он к полковнику, – я переговорю с господами позднее. Если у вас нет вопросов, то можете принимать роту, – приказным тоном сказал он нам.
– Есть, – козырнул в ответ Михайлов и повернулся к выходу. Проделав те же манипуляции, я последовал за ним.
Вопросов, естественно, не было. Похоже, если они появятся, то задавать их в присутствии полковника и офицеров не следовало. Поэтому спустя десять минут мы наблюдали построение своей 12-й роты. Да, зрелище не для слабонервных: перед нами стояла жиденькая шеренга солдат (числом тридцать семь) при двух офицерах. Причем, как мы и опасались, личный состав был далеко не бравым. Если честно, то я ожидал худший результат.[33] Кстати, от этих ребят я узнал, как дражайший Ник-Ник откинул копыта. Подвела его, как ни странно, привычка. Из Богота, своей главной квартиры, он ехал в Радишево в штаб 4-го корпуса, доставал всех своей «ученостью» и разносами. Затем с передовых позиций со своей свитой, с умным и героическим видом осмотрев турецкие позиции, уезжал. Все бы ничего, но подвело его пренебрежение к противнику и вера с собственную непогрешимость. Во-первых, он выбрал неудачное место, напротив турецкого редута, а во-вторых, в его сиятельных мозгах не возникало мысли, что необходимо постоянно менять место наблюдения за противником. На этом он и погорел: турки провели операцию по уничтожению Ник-Ника отлично. Место, которое он обычно выбирал в качестве НП, было пристреляно. Но противник умудрился это сделать так, что никто в нашей армии не обратил на это внимания. А про стальные нервы я промолчу. Похоже, никто из офицеров не знал, зачем производились работы по обустройству орудий. Взятый накануне пленный рассказал много интересного, но об этом просто не догадывался. Еще один плюс туркам. И закономерный итог: при очередном посещении Ник-Ником позиций его со свитой перемешали с землей восемнадцать орудий.
Естественно, после этого последовала команда Саши отомстить проклятым басурманам за гибель родного братца. Хотя армия, узнав о его гибели, очень скорбела. Как говорится, хоронили тещу – порвали три баяна. Просто достал он всех своим воровством. Мы этого почти не чувствовали, а вот простая пехота хлебнула этого дерьма полной ложкой. Вот заново готовится четвертая Плевна. Пикантность была в том, что теперь все делалось всерьез, поскольку каждый понимал: если он провалит дело, то о карьере можно забыть, и это в лучшем случае. А в худшем… Конкретного виновника пока не нашли, и становиться им никто не желал. Поэтому все работали хоть и за страх, но и на совесть.
Наконец, командование добралось и до нашего полка. Командование олицетворял собой князь Имеретинский, поэтому ни я, ни Михайлов не удивились нашему вызову в штаб полка. В том момент там находилось восемнадцать офицеров, самый младший – капитан. Я был исключением.
– Итак, господа, довожу до вас, что штурм Плевны начнется завтра. Понимаю, что вы не совсем готовы, но медлить нельзя, – устало произнес Имеретинский.
Я, глядя на него, заметил, как он сдал за последнее время.
– Ваш полк, Федор Архипович, атакует редут Омар-бей-табия.
– Но, Александр Константинович, у меня большой некомплект нижних чинов и офицеров. Необходимо подкрепление, иначе полк не сможет выполнить поставленную задачу, – резонно ответил Хитрово. – В прошедшем штурме мы не смогли взять редут, хотя была проведена мощная бомбардировка.
– Успокойтесь, есть у вас подкрепления. Господин капитан, – обратился Имеретинский к Михайлову, – вы сможете обеспечить захват укреплений?
– Так точно, если у меня будет достаточно артиллерии.
– Артиллерия, стрелки и саперы у вас будут. Молодой человек, – глядя на меня, князь усмехнулся, – вы у нас застрельщик, так что проходите и рассказывайте, как будете действовать.
Под изумленными взглядами присутствующих я прошел к висевшей карте.
– Господа, как видно, редут прикрывают траншеи. Но у них есть недостаток: первая является, по сути, боевым охранением, и ее несложно обойти и взять. У второй правый фланг висит в воздухе. Ночью моя группа скрытно выдвигается ко второй траншее и с началом бомбардировки захватывает ее. Таким образом, полк получает возможность практически без потерь сосредоточиться недалеко от редута.
– Господин подпоручик, – скрипучим голосом произнес командир 3-го батальона. – У вас слишком легко все получается. Откуда у вас опыт по взятию вражеских укреплений?
– Смею вас заверить, господин майор, он имеет этот опыт, – неожиданно для всех вмешался Имеретинский. – Подпоручик имеет на своем личном счету редут и укрепление. Траншеи я не считаю. Что еще вам потребуется?
– Пушки и стрелки. Будем брать, пока есть возможность.
– Взвод горных орудий с двойным комплектом снарядов и стрелковая рота прибудут к вам через два часа. Господин капитан?
– Две батареи пеших и батарея конная. Саперная рота, три стрелковые роты.
– Вместо стрелков получите пластунов. Вы ведь с ними отлично воевали.
– Благодарю, ваше превосходительство. Вот это подарок. – Повеселевший от таких новостей Михайлов, как мне показалось, хотел что-то еще спросить, но сдержался. Однако от Имеретинского это не ускользнуло. И похоже, он догадался о невысказанной просьбе.
– А вот скорострелок нет, и были бы, не дал, самому нужны.
Дальше пошли чисто рабочие моменты: решались вопросы взаимодействия с артиллерией, вопросы связи, утрясались сигналы, время и места движения частей, в общем, то, о чем не любят вспоминать в мемуарах. Нудная и тяжелая работа. Кстати, телеграфными батальонами была установлена связь со всеми начальниками участков наступления. Вдобавок теперь главная квартира могла в реальном времени вести сражение на всех направлениях.
После совещания, вернувшись в расположение, мы стали готовить отряд к завтрашнему бою. На сегодняшний день в отряде числилось девяносто три строевых и тридцать два нестроевых. В мою группу вошли двадцать саперов из двадцати шести, три снайпера,[34] четыре разведчика и тридцать штурмовиков. Саперы, как всегда, были вооружены винчестерами плюс гранаты, фугасы и мины. Защита: бронник и шлем – у всех. У штурмовиков только одному отделению я приказал надеть защиту, два оставшихся играли роль легкой пехоты, но гранаты и штурмовые заряды были у каждого.
