Иван Байбаков - 1941-Работа над ошибками
Через 15 минут после начала боя полный артиллерийский дивизион моторизованной дивизии вермахта лишился всех своих артиллерийских расчетов. Настала очередь техники. У Сергея сердце кровью обливалось - уничтожать эти надежные и простые в обслуживании немецкие гаубицы, имевшие к тому же высокую живучесть ствола (8-10 тыс. выстрелов). Утащить их с собой, да еще с полным боекомплектом - это был бы "просто праздник какой-то". Но все тягачи избиваемой артиллерийской колонны при атаке были настолько сильно повреждены, что без серьезного ремонта ходовой части, а то и двигателей, никуда ехать и ничего тащить не могли. Здесь Сергей в очередной раз - и очень сильно - пожалел об отсутствии радиосвязи - тогда можно было бы организовать расстрел артиллерийской колонны так, чтобы сохранить хотя бы несколько тягачей. Но делать нечего, сейчас имеем то, что имеем. Единственное, что смог придумать Сергей в этой ситуации - прицепить одну, самую новую, гаубицу к бронетранспортеру, в него же загрузить боезапас осколочно-фугасных, бронебойных и зажигательных снарядов и зарядов к ней - сколько поместится. У бронетранспортера мощность двигателя, конечно, слегка поменьше, чем у артиллерийского тягача, но на малой скорости должен дотянуть, да тут и недалеко, меньше десяти километров.
Для гарантированного уничтожения остальных вражеских гаубиц Сергей решил применить способ необратимого повреждения ствола орудия при попытке выстрела заранее заклиненным в стволе снарядом. Чтобы не попасть под взрыв и осколки, к орудиям цепляли длинный трос, дергая за который, производили выстрел. Трос, как и материалы для заклинивания снарядов в стволах, нашли в прицепе с инженерным имуществом, а сам прицеп Сергей дал команду прицепить к броневику БА-10 - инженерное оборудование в хозяйстве всегда пригодится.
Полное уничтожение артиллерийских тягачей вообще не представляло проблемы - двигатели у них бензиновые, бак пробил, бензином хорошенько полил, горящую ветошь бросил - и все дела. После хорошего пожара отремонтировать эти машины уже не получится, даже на запчасти они не пойдут - только на переплавку. Жалко, конечно, эти надежные, тяговитые машины с отличной проходимостью уничтожать, но делать нечего. С собой их забрать не получится, а немцам оставлять, чтобы отремонтировать смогли - да ни в коем случае. Поэтому Сергей приказал собрать с тягачей запасные канистры с бензином, и залить бак бронетранспортера под пробку, а тягачи перед отходом сжечь.
Бойцов скорость уничтожения колонны, а также простота и эффективность показанного Сергеем способа превращения орудий в металлолом весьма впечатлила, во взглядах читалось восхищение командиром и азарт продолжения боя. Танкисты даже стали просить Сергея задержаться и уничтожить еще немного следующих фашистов. Но Сергей понимал, что везение сегодняшнего дня не может продолжаться вечно, поэтому дал команду поджечь тягачи и оставляемые танки, которые так помогли, а потом отходить. И отходить побыстрее - сейчас боеприпасы рваться начнут. Весело обсуждающие прошедший бой танкисты погрузились в бронетранспортер, броневики пристроились впереди и сзади, и маленькая колонна, под грохот начинающих рваться в горящих тягачах артиллерийских боеприпасов, на средней скорости потащила честно добытую в бою гаубицу в сторону Сокулки.
Начальник особого отдела 33 танковой дивизии бригадный комиссар Трофимов только что вернулся в свой кабинет с совещания, проведенного командиром дивизии после возвращения его с уцелевшими частями дивизии в Сокулку. Вернулся раздраженный и злой.
Оперативная обстановка была неутешительной. Да что там - она была пугающей. И в точности такой, как предсказывал этот странный "оракул" - лейтенант Иванов. Танковые клинья вермахта все сильнее вгрызались в советскую территорию, охватывая Белостокский выступ. Его 33 танковая дивизия под командованием полковника Панова действительно 23-24 июня вела тяжелые бои под Гродно в составе 11 мехкорпуса, в разгар боев осталась практически без запасов горючего и боеприпасов, командир дивизии хотел отводить ее на Новогрудок, где дивизия и погибла бы вся. Благодаря информации Иванова, Трофимов успел вмешаться, послал шифрограмму, что там уже немцы, и вчера Панов смог вернуть сильно потрепанные части дивизии на базу дислокации в Сокулку. Здесь, имея хорошую ремонтную базу и запчасти, часть поврежденных танков и бронемашин за день-два удастся полностью восстановить. А остальным залить топливо и загрузить боекомплект из запасов дивизионных складов. То есть снова привести дивизию, пусть и потерявшую за два дня боев почти треть состава, в боевую готовность.
Трофимову бы радоваться - дивизию удалось спасти от разгрома - но вчера же, 25 июня, уже поздней ночью - пришел приказ по 3-й и 10 армиям об отступлении советских войск с полным оставлением Белостокского выступа. И бригадный комиссар до утра продумывал, как убедить командира и руководство дивизии в том, что отступление - смерти подобно. Потом напряженный день, руководство организацией передовых оборонительных рубежей дивизии по новым принципам, с применением инженерных сооружений и бронетехники для усиления пехотных подразделений.
А вечером 26 июня, на совещании, командир дивизии полковник Панов зачитал этот приказ штаба Западного фронта об организации отступления и предложил штабу готовить план оставления Сокулки и движения в сторону Минска.
Начальник особого отдела дивизии взял слово. Он попытался указать на бесперспективность и пагубность отступления, предупреждал о том, что, по якобы имеющейся секретной информации по линии особого отдела (а на самом деле информация лейтенанта Иванова) немецкие войска уже глубоко прорвали оборону на флангах Белостокского выступа, и готовят окружения отступающих войск. Говорил о том, что на отступление не хватит горючего, боеприпасов и ресурса техники, а очень много ценного, нужного имущества, снаряжения, и вспомогательной техники, придется бросить. Пытался доказать целесообразность организации узла обороны на основе ресурсов Белостока и Сокулки. Приводил данные о соотношении немецких и наших потерь при организации оборонительных порядков по новым принципам, с использованием высокой огневой мощи бронетанковой техники, установленной в качестве неподвижных огневых точек, на защищенных полузакрытых позициях. Ну, или подвижных огневых точек - если для них готовить несколько позиций. Ссылался на опыт подразделения лейтенанта Ковалева, который вторые сутки успешно перемалывал отборную немецкую моторизованную пехоту при минимуме своих потерь. Да еще в промежутках между атаками и трофеями прирастал. Даже намекал на возможную ответственность перед Родиной и соответствующими "органами" за поспешное выполнение приказа, который может оказаться ошибочным. Ошибочным потому, что даже на уровне их дивизии оперативная обстановка недостаточно изучена и быстро меняется, вовремя отследить эти изменения трудно и не всегда получается. А что тогда можно сказать о полноте и своевременности данных, поступающих в штаб фронта!
Но его никто не услышал. А может, не захотели услышать. Все остальные участники совещания, упрямо ссылаясь на приказ штаба фронта, активно поддержали идею отступления. Поэтому Трофимов вернулся с совещания раздраженный и злой. И подумал о том, что, похоже, интенсивные атаки немецких войск в соединении с постоянными бомбежками, да еще в условиях отсутствия эффективной ПВО, могут надломить боевой дух не только рядовых бойцов, но и командиров весьма высокого уровня. И что лейтенант Иванов может снова оказаться прав, говоря о том, что командование выйдет из окружения, а бойцы и техника останутся в нем.
Единственная хорошая новость этого дня в том, что его старый друг и боевой товарищ, начальник особого отдела 6-го мехкорпуса, дивизионный комиссар Титов, прислал ответное сообщение, что смог убедить своего комкора. И тот отводит потрепанный в боях под Гродно корпус не по направлению Крынки - Волковыск - Слоним, а под Белосток через Сокулку. И совсем скоро Титов с командиром корпуса будут здесь, в Сокулке. Чтобы Трофимов объяснил свою странную просьбу. Но что им сказать, Трофимов не знал. Это знал лейтенант Иванов, который должен был вернуться еще утром. Но не вернулся. А сейчас уже вечер. И где его черти носят?
От этого не спавший и разочарованный итогами совещания Трофимов еще больше злился. Поэтому, когда дежурный по особому отделу доложил, что к Трофимову просится командир прибывшей час назад в Сокулку "сборной солянки" из отступающих частей старший лейтенант Микульченко, тот встретил старшего этого самого Микульченко очень неласково.
- Кто такой?! - Чего надо?!
- Товарищ бригадный комиссар, разрешите доложить! Старший лейтенант Микульченко, командир стрелковой роты 345-го стрелкового полка 27 стрелковой дивизии, дислоцировались у границы в районе Августова. С первого дня войны полк отступал от границы без связи со штабом дивизии, ведя тяжелые оборонительные бои с превосходящими силами немцев. По пути отступления в состав полка вливались отступающие и разбитые части различных родов войск. Я, как старший по званию, принял командование над остатками полка вчера вечером, после смерти от ран командира батальона капитана Никифорова. По состоянию на утро сегодняшнего дня под моей командой были сосредоточены 4 легких танка Т-26, один Т-34, 2 средних пушечных и 2 легких пулеметных бронеавтомобиля из отступающих частей 29 танковой дивизии 11 мехкорпуса. Кроме того, до роты пехоты с 2 пулеметами ДП и примкнувшие по дороге специалисты военно-технического состава (танкисты, артиллеристы и т.п.) общей численностью до взвода. Пехота передвигалась на полуторке и на броне танков.
![Лана Тихомирова - Работа над ошибками, или Грустная грустная сказка [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
