Александр Солженицын - Красное колесо. Узел III Март Семнадцатого – 1
Хотя сердца офицеров рвались именно туда! хотя вчера только цепь неудач помешала им утвердить именно власть Думы!
Не то чтоб это арест был настоящий: сохранилось оружие, и можно было выламывать двери или выскакивать в окна – но разве такое освобождение нужно было им? Слишком была глубока рана, унижение, нанесенное им солдатами. И так несколько часов они провели тут, сами между собой, в нелепом состоянии, и только один телефон оставался им в утешение, но и он как раз в те часы прекращал работу. (А когда возобновился, то уже созрела мысль искать Кутепова, чтоб он их выручил.)
Однако, входя сюда, Кутепов не заметил никаких признаков ареста.
Да, уже после того как Макшеев нашёл полковника в санитарном управлении – внезапно прибыло два автомобиля из Думы, во главе их прапорщик с письменным предписанием – всем офицерам Преображенского батальона в этих автомобилях явиться в Думу. И только по этому предписанию снят был солдатский арест – и так они поехали туда.
А там никакой особенной встречи не было, депутаты уже сбились от встреч, никто из главных не вышел, а второстепенный объяснил им, что весь вызов подстроили для их освобождения, – и спрашивал, как же они оказались в таком отчуждении от солдат? Вот это и было для них самое мучительное и неясное: как это произошло при их передовых взглядах, при том, что они всей душой и всё время были за народ? Они хотели быть с солдатами! – но солдаты не хотели быть с ними.
Теперь вполне открылось Кутепову, что это несчастье было, что его послали с отрядом на Литейный. А был бы он вчера с главными силами преображенцев и павловцев – он вчера же бы всю эту петроградскую заваруху и кончил, и во всяком случае не топтался бы на Дворцовой площади три-четыре часа без смысла. Да просто пошёл бы маршем и забрал Таврический.
(Ещё они не рассказали ему, как вечером звонили в Думу, объявляя о своей поддержке. И как потом ночью к нерасходившимся офицерам приехали из Думы депутаты Шидловский и Энгельгардт, и благодарили преображенцев, зачисляли их в силы Думы, и приказали с утра атаковать Адмиралтейство, – но, выслав разведку, они сочли Адмиралтейство слишком сильно укреплённым. И после этой восхитительной ночи проснулись арестованными…)
Но, вот, офицеры не скрывали: что они в смятении, что они запутались – и опасаются идти в собственные казармы к солдатам. И в незапертом собрании они оставались как в добровольном плену и просили теперь Кутепова помочь им наладить жизнь в батальоне. Как же им теперь жить с солдатами? Какое-то неудобное невероятное положение. А в других полках вчера и убивали.
А чтоб что-нибудь понять – для того и надо было идти прямо в казармы. Кутепов звал их с собой – капитан Приклонский! капитан Холодовский! капитан Скрипицын!
Да, они очень просят его пройтись по казармам, побеседовать с солдатами, внушить им порядок, исполнение долга. Но сами они… сами они предпочли бы… просто, так неудобно получилось, такое вывернутое состояние…
С удивлением смотрел Кутепов, какая пошла образованная рефлектирующая порода гвардейцев: к собственным солдатам в казармы им было идти боязно?
Он же сам – вчера был в бою, только что был гонимой добычей, но вот пронёсся через черту огня и уже по эту сторону естественно чувствовал себя в казармах своего полка. Мгновенная смена положений, такая типовая для фронтовой обстановки: то они крылом заходят, то мы.
Так никто не шёл? Хорошо, Кутепов пошёл сам, свободно и охотно, не испытывая никакого замешательства.
В первую же роту вступил – перед ним появился дежурный и отчётливо к месту докладывал и отвечал на все вопросы полковника, а все смирно стояли, застигнутые командой.
И во втором помещении – то же самое. И в третьем. Всё-таки держалась дисциплина, ничего.
В нескольких местах громко о чём-то спорили, но при появлении полковника прекращали и становились смирно, как все.
Только двух солдат государевой роты обнаружил он выпившими. Но не попытался наказать, как бы не заметил.
И нигде никто не пытался Кутепова оскорбить.
Он просто не ожидал такого хорошего состояния батальона, когда уже во всём Петрограде… Хотя, конечно, чувствовалось напряжённое настроение. Но ничем ему не выдали.
Нет, надо было удивляться, как ещё держится батальон.
Воротясь в собрание, Кутепов передал облепившим его офицерам свои впечатления, подбодрил их (безнадёжно скользнув по уклончивому лицу Скрипицына). Посоветовал: завтра с утра идти в казармы как ни в чём не бывало, – и до обеда побольше занять солдат, увеличить число дневальных, а после обеда отпускать желающих в отпуск в город, но с соблюдением всех правил.
Тем временем был для Кутепова приготовлен автомобиль и пропуск, на котором стояла размашистая подпись председателя мятежной Государственной Думы (преображенцам дали в запас).
Два кадровых унтера, хорошо знающие полковника, сопровождали его в автомобиле на Васильевский – опять черезо всё это красное беснование, уже и на Васильевском острове озверенное.
Спросили:
– Что ж это будет, ваше высокоблагородие?
Что будет? – Кутепов охватить не мог, не знал.
Ответил:
– До конца оставаться преображенцами!
Меньше двух суток отсутствовал он из дома сестёр – а сколько произошло.
214
У члена Государственного Совета Карпова, жившего на Дворцовой набережной, ужинал адмирал в отставке Типольт. Хотя второй день бушевала в Петрограде революция, но квартиры Карпова ещё ничто, слава Богу, не тронуло, и ужин был как ужин, отягощённый только известиями, отчасти мрачными, отчасти поразительными, так что ум не охватывал их. И даже из Государственного Совета был арестован Председатель, впрочем это понятно, он известный реакционер, и даже из членов один – Ширинский-Шихматов, тоже понятно, он известен своими правыми убеждениями. Присутствующим здесь такой ужас не грозил, но не могли же они быть равнодушны к судьбе отечества, и обсуждали разные слухи и сведения относительно событий в Петрограде и возможность прихода с фронта правительственных войск.
И обсуждали, что если вот прервётся электричество, и водопровод, и забьются клозеты – так никто и не поможет.
Вдруг раздался очень резкий дверной звонок, как порядочные люди не звонят. Переглянулись, не без испуга. Однако что ж поделать иное, как не открыть. Все остались сидеть за столом, а горничная пошла открыть.
За дверью она увидела с револьвером маленького невзрачного электротехника, вчера проверявшего у них этот самый звонок. Он без спросу вступил в прихожую, а за ним вваливалась целая толпа распущенных солдат, женщин и каких-то совсем уличных подозрительных типов. Горничная растерялась и вымолвить ничего не могла.
Тем временем маленький электротехник прошёл в столовую, так же с револьвером перед грудью, и объявил хозяину:
– Ваше превосходительство, вы арестованы!
Онемели и тут, жена и дочь не сразу спохватились. Страшные догадки проносились в голове Карпова, почему именно его берут. Адмирал же сообразил, что о его присутствии здесь не знали, арестовывать его не могли, – и он поднялся от стола и позади солдатских спин стал пробираться к двери. Однако электротехник заметил этот манёвр и направил револьвер на адмирала:
– И вы арестованы тоже.
Тогда адмирал со всей важностью и вальяжностью запротестовал. Электротехник и слушать не стал, а скомандовал резко обоим:
– Сдать ордена и патроны!
Адмирал был без револьвера. Но стал отвинчивать ордена. У Карпова же, напротив, имелся револьвер с патронами и, боясь сокрытия, он велел жене принести и отдать.
Тем временем один из солдат с обнажённой шашкой приблизился к столу, лезвием её от большого окорока отрезал толстый розовый ломоть, другой рукою взял и стал есть.
На застольную публику этот приём произвёл ошеломительное впечатление. Да как он шашкой на столе ничего не зацепил!
Другие, обступя стол, тоже стали тянуться и брать пальцами, кому что понравилось.
Электротехник же ничего не брал, но, всё так же поводя револьвером, велел арестованным побыстрей собираться и выходить.
Женщины захлопотали, просили подождать. Принесли Карпову шубу на меху и высокие галоши, адмиралу – его шинель. Тут же, в столовой, они и одевались, прихожая вся забита.
Пошли по лестнице.
Спросил адмирал:
– Куда же вы нас ведёте?
Электрик бойко ответил:
– В Думу, ваше превосходительство!
– Пешком? – ужаснулся адмирал. Никогда он так далеко пешком не ходил, тут было три версты.
– А как иначе?
Сбегавшая с ними дочь Карпова подумала, что и отец не пройдёт столько, и сообразила:
– Подождите! Сегодня тут рядом с нами арестовали министра Штюрмера, а в гараже у него остался прекрасный автомобиль, возьмите до Думы?
Революционерам понравилось:
– А ну, где, ведите!
