Тиран Золотого острова (СИ) - Чайка Дмитрий

Часа через полтора это случилось. Аргосцы потеряли строй, и некоторые из капитанов и вовсе начали пропускать атаки, сберегая силы гребцов. Они рассыпались бестолково, не понимая, что делать дальше. И тогда я прокричал.

— Красный флаг!!!

Это означает атаку. Кусок алого полотнища вздернули на рею, и вскоре такой же точно я увидел и на других кораблях. Меня услышали и поняли. Мачты сняли и бережно уложили на палубу.

— Вон тот! — показал я Палинуру. — Для начала пугнем их. Бей!

— Бумм! Бумм! Бумм! Бумм! — разнеслось над морем, и понемногу ритм убыстрялся, а мой «Лев» набирал невиданную здесь скорость с каждой секундой.

— Весла с правого борта убрать! — скомандовал я, и боцман засвистел в дудку. Еще одно мое нововведение. Секунд десять для этого нужно, и все стараются на совесть, потому как знают, чем закончится для них промедление. Они же прямо сейчас это в весельные порты наблюдают.

— Лучники! — скомандовал я. — Бей!

Жуткое это зрелище, когда трехметровые весла ломаются с хрустом, а потом всей тяжестью огромного корабля бьют гребцов, ломая им ребра и руки. Те, кому повезло, лежат у своей скамьи мертвые, с разбитой головой. Тем, кого изломало, словно прутик, придется куда хуже. Тут нет лекарей, вообще нет. Здесь вам не Египет и не Вавилония. Тяжелый перелом — это почти гарантированная смерть, долгая и мучительная, или инвалидность, что намного хуже.

— Да-а! — заорали мои гребцы, жадно прилипшие к портам. Они видели все, до мельчайших подробностей. И они радуются как дети, видя чужие страдания. Ливень стрел, полетевших с высокого борта, скосил десяток аргосцев сразу же. Еще пара залпов, и остатки экипажа попрыгали в воду, понимая, что абордажа им просто не выдержать. Хороший трофей, пригодится еще не раз.

Два других корабля, которыми командовали Сфанд и Абарис, рисковать не стали. Они догнали каждый своего и поддели их борта острием тарана. И теперь два корабля заваливались набок, прямо на глазах уходя на встречу с богом Поседао.

— Белый флаг! — крикнул я, и боцман бросился на нос и начал махать как ненормальный куском грязноватого полотна. Хватит пока. Мы должны были показать силу, и мы ее показали. Теперь я буду ждать, когда весь трагизм ситуации дойдет до Диомеда. Он должен догадаться, ведь его люди как раз вылавливают гребцов с утонувших кораблей.

Мы кружим вокруг них, а они снова пытаются огрызаться. Ахейцы так ничего и не поняли. Тут не договариваются в море, здесь дерутся насмерть. Вот и они в припадке отчаяния лезут на нас снова и снова. Пришлось утопить еще один корабль.

— Правь поближе! — сплюнул я, и Палинур укоризненно покачал головой. Он не одобряет подобное мальчишество. Он не понимает, почему я не хочу сотворить подвиг, достойный песни аэда. Он и не догадывается, что после такого мне точно крышка. И тогда Гомер не Илиаду слагать будет, а Сифниаду. В этой поэме все силы Микенской Греции будут долго и бестолково множить меня на ноль. И я знаю точно, что у них это получится. Они просто задавят меня массой.

— Диомед! — заорал я в медный раструб рупора, сделанный специально для этого случая. — Переговоры! Да не стреляйте, олухи! Я все равно в доспехе!

Две стрелы прилетело в бронзу панциря, и еще одна чиркнула по надраенному шлему, который испускал такие блики, что даже морские птицы слепли и сбивались с курса. Я чуть горло не сорвал, но, кажется, до них дошло.

— Чего ты хочешь? — проорал невысокий, плечистый, на редкость хмурый мужик, который подошел почти вплотную и теперь представлял из себя отличную мишень.

— Я ничего не хочу, — ответил я. — Это ты ко мне пришел.

— Это царя Агамемнона острова, — Диомед посмотрел на меня как на дурака.

— Давно? — усмехнулся я.

— Да лет пятнадцать уже, — непонимающе ответил тот.

— Правильно понимаю, что он их мечом взял, а не отца унаследовал? — спросил я.

— Ну да, — кивнул Диомед. — Пригнули мы басилеев тамошних под себя.

— Ну а теперь я их пригнул, — пояснил я. — У меня на эти острова прав не меньше, чем у вас. Ну что, договариваться будем, или мне вас поодиночке перетопить?

— Как ты это делаешь? — не выдержал Диомед. — Что за корабли такие? Ты же дарданец, у вас таких нет. Я это точно знаю!

— Бог Поседао мне шепчет, — с самой серьезной физиономией ответил я. — Я ему жертвы богатые приношу.

— Вон оно чего! — почесал затылок Диомед. — Тогда понятно, почему у тебя удача такая. Мы вроде тоже быка перед походом зарезали, да видно, мало было. Чего ты хочешь?

— В Навплион поплыли, — ответил я. — Поедешь к Агамемнону, скажешь, что я его в порту ждать буду. И если он за три дня не приедет, я Навплион сожгу. И всех купцов, что там стоят, сожгу тоже.

— Тремя кораблями пойдешь? — недоверчиво усмехнулся Диомед.

— Одного хватит, — пояснил я, но мой юмор остался для него недоступен. Басилей смотрел на меня как на умалишенного. — Так что? Плывем? Я еще готов договариваться.

— У меня и выбора нет, — пожал он плечами. — Я уже понял, что против воли морского бога не сдюжу. И так четыре корабля потерял, и людей два десятка. Поплыли! Я всеми богами клянусь, ни одна стрела не вылетит с нашей стороны.

* * *

Проклятье! Как же не хватает компаса! Чтобы попасть в главный порт Микен, нужно плыть примерно на запад, упереться в растопыренный палец Пелопоннеса, а потом поймать какого-нибудь бедолагу и выяснить у него, где ты, собственно, оказался. Здесь нужна некоторая доля удачи, потому как местные прячутся в скалах сразу же, как только видят незнакомые корабли, и даже если удастся поймать какого-нибудь рыбака, то можно удивиться чудовищной убогости его кругозора. Он про Аргос, Микены и Навплион, конечно, слышал, но где они находятся, не имеет ни малейшего представления. Он вообще никогда не покидал своей деревни, и определение собственной локации для такого персонажа может заключаться в словах «тута» и «здеся». Так в нашем случае и оказалось. На востоке Пелопоннеса больше нет крупных портов, а потому мы просто заночевали там, а потом повернули на север и поползли вдоль берега, зная, что рано или поздно непременно уткнемся в искомое. Наши партнеры из Аргоса, разбросав выживших моряков с утопленных кораблей, показали чудеса скорости. Их, по совершенно непонятной мне причине, слегка тяготило наше общество.

* * *

Порт Навплиона застыл в озадаченном молчании. Очень серьезный по местным понятиям флот вернулся с потерями, и то, что рассказали моряки, не вызывало у местных ничего, кроме изумления и насмешек. Из здешних купцов на теперешнем Сифносе бывали немногие, а потому мрачные гребцы, которые несли раненых товарищей, разъяснить ситуацию не смогли. Слишком уж дико выглядело все это.

Мы пришли на пару часов позже, как раз в то время, когда солнышко подкатилось к горизонту и собралось совсем уж спрятаться за край неба. Пришвартовавшись и поймав какого-то приказчика, я послал его к властям города, которые на всякий случай решили закрыть ворота.

— Хлеба на двести человек, чистая вода и десять баранов, — передал я свое требование. — Утром то же самое, а потом еще раз, когда солнце встанет в зенит. Иначе спалю город к эриниям.

Как и следовало ожидать, моя просьба была проигнорирована, а потому на берегу уже суетились воины, которые разжигали огонь в небольших горшочках с дырявыми крышками, которых у меня был приличный запас. Я примерно на такой прием и рассчитывал, а потому прихватил десяток корзин мелкого угля, который забраковали мои кузнецы. Я ведь взял с собой небольшой камнемет, который бросает булыжники размером с кулак. Тренога из жердей, длинный рычаг на веревке и ложка для снаряда. Все! Именно такой артиллерией славяне кошмарили ромеев при осаде Константинополя и Фессалоник. Они их сотнями делали из воды, дерьма и палок. Ну чем я хуже!

— Можно я? — на широкой, словно сковородка, физиономии Абариса была написана такая мольба и наивная надежда, что отказать я просто не смог. Он был похож на ребенка, который пришел на день рождения к товарищу, получившему в подарок от родителей новейшую игровую приставку. Мальчишки в такие моменты забывают и про салаты, и про торт, и даже про девочек. Они обступают счастливца и смотрят на него умоляющим взглядом, который способен расплавить камень. Они ждут, когда он позволит им взять джойстик. Абарис ведет себя точно так же. Эти люди сильны и жестоки, но они не слишком-то отличаются от детей.