Империя (СИ) - Чинцов Вадим Владимирович
Муммий, презрительно относившийся к рабам и не считавший их достойным противником, собрал всех высших офицеров на совет — Красс слишком переоценивает возможности Спартака! Солдаты, не вступая в бой, от безделья совсем расслабились. Я считаю, что двенадцати тысяч вполне хватит, чтобы надрать рабам задницу! После последнего разгрома одного из отрядов Спартака прошло уже много времени, пора дать рабам еще один урок! Выучка римлян не идет ни в какое сравнение с рабами, среди которых огромное количество тех, кто оружие взял в первый раз в своей жизни! Если Красс разобьет Спартака, то ему гарантирован триумф в Риме. А если это сделаем мы всего лишь двумя легионами, то и высшая награда триумф достанется только нам!
Легаты переглянулись — У нас нет информации о количестве рабов и их дислокации. Нас Красс и послал для проведения полноценной разведки.
Муммий отмахнулся — Это же обычные рабы, их количество неважно: мы всех развешаем на крестах! Готовьте легионы к выступлению! Рабы давно ведут за нами наблюдение, видя наше бездействие, они наверняка не ждут нашего нападения. Первый легион должен обойти лагерь рабов и ударить им в тыл после того, как они побегут от нашего натиска.
Публий, узнав о выступлении, поспешил к младшему брату, который как всегда фанатично тренировался со своими рабами — Марк! Наш легион направляется атаковать лагерь рабов, переоденься, ты должен быть готов к преследованию разбитых нами рабов. Нас ждет триумф в Риме после нашей сегодняшней победы.
— Наш отец запретил вступать нам в бой! — удивленно протянул Марк, нас всех накажут за невыполнение приказа.
Публий отвел глаза в сторону — Я как и все лишь выполняю приказ своего непосредственного командира! Ему виднее как поступить, за провал отвечать только ему. Но в случае победы триумф коснется и меня!
Когда Публий удалился, я посоветовал — Господин! На всякий случай предлагаю взять нам коней. Я сомневаюсь, что двумя легионами можно разбить Спартака. Вы же в курсе, что ранее такая попытка уже была и Спартак наголову разбил оба легиона!
Марк нахмурился и закусил губу. Впервые ему захотелось наказать своего раба за дерзость, но, остыв, Марк счел совет разумным: погибать в двенадцать лет ему не хотелось. Поэтому Марк поспешил к брату, упросив того распорядиться передать своему брату и его рабам оседланных лошадей, которые использовались под перевозку припасов. Сам Публий также оседлал коня, который полагался ему по статусу.
Выждав, пока второй легион выдвинется в тыл, первый легион построился в боевые порядки.
Основной ударной силой римской армии на протяжении веков оставалась тяжелая пехота. По мере расширения границ республики полководцы, сталкиваясь с новым врагом, шлифовали технику ведения боя и изобретали всё новые приемы. Наиболее эффективной базовой тактикой размещения солдат на поле боя стало трехлинейное построение.
Изначально построение римского войска в сражениях мало отличалось от построений других армий того времени и представляло собой некое подобие однорядной фаланги. Начиная с IV века до нашей эры, для удобства управления большими массами воинов, войско стало делиться на отдельные манипулы.
На три класса подразделялись и солдаты, набранные из разных слоев населения: римский легион состоял из гастатов, принципов и триариев. Первоначально, эти бойцы отличались вооружением, доспехами и даже подбирались по возрасту, однако уже в I веке до нашей эры, в результате реформ Гая Мария, экипировка легионеров была унифицирована, размеры тактических подразделений увеличены до когорты, но принцип трехлинейности сохранился.
Обычно во время движения римские войска выстраивались в одну или несколько колонн, а добравшись до места сражения, начинали перестроение. Пехота образовывала три ряда. Первыми (ближайшими к врагу) становились гастаты (молодые неопытные воины), вторыми шли принципы, а замыкали построение опытные ветераны — триарии, представляющие собой своего рода стратегический резерв.
Смысл разделения по рядам был достаточно прост. При столкновении больших масс пехоты в рукопашном бою, побеждала, как правило, сторона, способная не только выдержать удары противника, но и, постоянно усиливая натиск, наступать на врага. Благодаря трехлинейному построению римская пехота «давила» лучше всех.
Почувствовавшие усталость или раненые бойцы из первой линии могли отступить назад, и их места тут же занимали солдаты второй линии. Таким образом, легионеры, подменяя друг друга, могли очень долго изматывать менее организованного врага.
Если неприятель был силен, первая и вторая линии (гастаты и принципы) отступали за триариев, чтобы собраться с силами, а затем контратаковали противника, либо, в случае, когда дела были совсем плохи, упорядоченно отходили.
Поскольку отступление под прикрытием триариев было крайней мерой, то выражение «дело дошло до триариев» («ad triarios rediisse») стало для римлян синонимом отчаянной и безвыходной ситуации.
Как только показался лагерь рабов, тут же колонны перестроились и мерным шагом весь легион как один живой организм стал надвигаться на лагерь. Как всегда первыми в бой вступили быстрые велиты. Легкие воины выстраились перед тяжелой пехотой и провоцировали врага, кидая в него дротики. Стоило противнику двинуться вперед, и велиты стремительно ушли бы сквозь линию гастатов в тылы римской армии. Тяжелая пехота в этом случае смыкала ряды и встречала неприятеля.
Однако лагерь оказался пуст, хотя горели костры, у которых рабы соорудили чучела, накинув на них плащи. Муммий недоумевал, но приказал идти вперед на соединение с легионом, отправленным в обход.
Неожиданно в левый фланг ударили рабы, которые успели разгромить один легион еще на марше, а теперь напали на второй. Манипулы начали разворачиваться навстречу противнику, но не всем это удалось и рабы врубились внутрь нескольких манипул.
Гастаты первыми начали бросать в приближающегося противника пилумы. Эти небольшие метательные копья были изготовлены из стального прута, оканчивающегося зубчатым острием. Римляне не ставили цель поразить противника, достаточно было того, что пилум застрянет во вражеском щите. Стальное оружие было сложно вытащить или обрубить, а легионер мог придавить древко пилума к земле ногой, лишив врага и щита, и, следовательно, защиты.
Получив таким образом преимущество, римская пехота вступала в рукопашный бой. Сомкнув щиты, солдаты буквально наваливались на противника, сковывали движения врага и поражали неприятеля резкими и короткими ударами обоюдоострых коротких мечей — гладиусов.
В большинстве случаев этого было вполне достаточно. Гастаты из первой линии и принципы из второй при необходимости подменяли друг друга и планомерно давили выдыхающегося врага. Трехлинейное построение отлично работало — легионы царили на полях сражений древнего мира, завоевывая Риму всё новые и новые земли. Но еще один отряд рабов ударил в тыл и левый фланг был уничтожен в течении получаса.
К нам подскакал Публий — Марк, уходи со своими рабами, они тебя прикроют!
Марк процедил — Я не уйду без тебя, брат! Мы уйдем вместе!
— Я не могу! Мое место быть со своим легионом, беги пока не поздно.
Я направил коня поближе к Марку и негромко сказал — Господин, если не хотите похоронить брата, прикажите нам его оглушить. Положим его тело поперек седла и увезем к отцу.
Марк кивнул и я подал знак Федору, находившемуся за спиной Публия. Тот не думая ударил своим мечом плашмя по шлему старшего брата Крассов и тот потерял сознание. Стянув ему руки и ноги ремешком, его уложили на седло. Федор перехватил штандарт легиона с изображением орла из рук убитого стрелой легионера и передал его Марку — Держи, господин, надеюсь спасение штандарта тебе зачтется!
С трудом мы проложили себе путь сквозь манипулы. Только мы удалились метров на сто, на нас нацелилась конная группа рабов из сотни человек. Бросив поводья и, управляя лошадьми коленями, мы выхватили луки и стали осыпать напавших стрелами, с каждым выстрелом выбивая очередного раба из седла. Когда мы уполовинили отряд конных рабов, те решили не искушать судьбу и прекратили преследование. Марк оглянулся и в восторге крикнул — Я никогда не забуду, что вы спасли мне и брату жизнь! Возможно когда-нибудь я упрошу отца отпустить вас на волю. — затем добавил — Что же будет, когда отец узнает о разгроме наших легионов?
