Новая прошивка императора (СИ) - Бутримовский Николай
— Именно так, поручик. И это огромная проблема — как с ними бороться мы не знаем. Методы гипноза неизвестны, цели преступников неясны. Конечно же, ОКЖ будут продолжать расследование и искать рецепты противодействия. Однако требуется создать внутреннее кольцо охраны. Я нахожусь на боевом посту и готов лично встретить неприятеля, но было бы верхом глупости пустить всё на самотёк. Вы согласны?
— Конечно, ваше императорское величество! — кивнул Ельницкий.
Мне показалось, что он хотел ещё что-то добавить, но не решился. Ну да это не важно — главное, что это я скажу: для дворянской чести предложение попахивает, но деваться некуда.
— Пока что, исходя из наших скудных знаний о противнике, существует лишь один вариант. Я решил создать в ближайшем окружении небольшую личную сеть для наблюдения и предотвращения возможных покушений. Так как основной нашей проблемой является то, что злоумышленники теоретически могут подчинить с помощью гипноза любого человека. При определённых условиях, разумеется, но условия эти нам неясны. Отсюда вывод — члены наблюдательной сети должны быть максимально автономны и неизвестны. Единственное связующее звено — это император, то есть лично я. Никто, кроме меня, не должен знать членов этой организации. К задачам секретного агента такой сети относится наблюдение за нетипичными личными особенностями окружающих меня людей. Должен сразу признать, дело не совсем чистое — агенту придётся негласно следить за личной, интимной стороной моих ближних. Но другого выхода нет. Главная задача — определить странные и необъяснимые изменения в личности или обратить внимание на трагедии с близкими фигурантов. Агенту следует проявлять деликатность, эмпатию, тонкое аналитическое чутьё и порядочность. Такого рода занятие может превратиться в весьма низменный инструмент сведения счётов — а сие недопустимо! Вы согласны стать одним из таких агентов? Моим личным агентом?
Предполагаемый конфидент помолчал, а потом, вдохнув — выдохнув, ответил:
— Я принял присягу, ваше императорское величество… Я согласен, хотя понимаю всю ту моральную тяжесть, о которой вы только что рассказали. Если об этом станет известно, меня ждёт отчуждение…
— Всё верно, но никто не узнает — я клянусь вам в этом. Благодарю за службу, отныне вы тайно от всех, моим личным решением повышаетесь в звании. Поздравляю, штаб-ротмистр!
— Рад стараться, ваше императорское величество!
— Для всех вы по-прежнему поручик, но на самом деле только мы двое знаем правду. Когда операция будет завершена успехом, а в ином я не сомневаюсь, ваше старшинство в звании будет подтверждено с сегодняшнего дня. Также в ближайшее время я решу вопрос со всеми положенными штаб-ротмистру выплатами. Всё это будет из моего личного негласного фонда, разумеется.
— Рад стараться, ваше императорское величество! — повторил секретный штаб-ротмистр Ельницкий.
— Ну что же, приступайте к выполнению высочайшего задания. В случае выявления оговорённых странностей сразу же найдите способ уведомить меня лично. По понятным причинам я не буду вас выделять и давать право прямого доклада. Однако я думаю, что справитесь и так. В случае выявления подозрительных лиц ими крайне деликатно займутся специалисты из ОКЖ.
— Слушаюсь, ваше императорское величество.
— Ну что ж, отменно. Я, пожалуй, пойду. Если кто-то спросит, о чём разговаривали, то что ответите?
— Мы с вами беседовали об охоте и лошадях, ваше императорское величество!
— Да, я люблю иногда об этом поболтать, — кивнув, я направился далее по парковой дорожке…
Во дворце меня уже заждался доктор Гирш, рядом с которым маячил обеспокоенный младший брат Николая Михаил Александрович. Сначала они попытались немного попенять за слишком долгую прогулку, но, видя моё неплохое состояние, успокоились.
— Мама́наказала присматривать за тобой, Никки, — сказал улыбающийся Михаил. — Сегодня я буду твоим дежурным.
— Не волнуйтесь. Я преотлично надышался свежим утренним воздухом и теперь готов стоически лежать на кровати, время от времени принимая очередных гостей.
— Вижу, что вам уже лучше, государь. Но всё же следует поберечься — сотрясение головы коварная вещь, — заметил Гирш.
— Согласен с вами, Густав Иванович! Спасибо, Миша!
Откуда-то в памяти всплыла история, что некто, в моём «прошлом-будущем» времени, каждый раз после сотрясения лежал в постели чуть ли не по две недели. Травмы головы у этого человека почему-то случались часто, но по какой причине — я не помнил.
Далее последовал медосмотр и очередное испытание — встреча с Аликс и вручение ей подарка на день рождения. Пришлось рассыпаться в комплиментах и прочих нежностях — в конце концов, Александра была не виновата в произошедшем с её молодым мужем… Наша беседа перетекла в совместный лёгкий первый завтрак.
Разговор не клеился, скакал с одного на другое. Многие вещи по-прежнему были мне неизвестны или неясны, приходилось юлить, уводить темы… Деваться некуда — учимся везде, где возможно, и обрывки информации текли в моё сознание, раскладываясь по полочкам.
Говорят, у успешных людей есть такой синдром самозванца, в прошлой жизни он был мне не знаком, а вот теперь:
«Кто я ныне? Самозванец и есть…»
Который по-прежнему был в воле стихии, вокруг происходили некие события, управлять которыми у меня не получалось. В частности, абсолютно случайно я узнал, что панихида по Сергею Александровичу состоится послезавтра 27 мая, а ещё на следующий день отпевание и помещение гроба с телом в Алексеевском соборе Чудова монастыря.
Затем Аликс начала жаловаться, что за время моей болезни и более раннего затворничества по церквям и монастырям всеми делами семьи и города стала заправлять властолюбивая Мама́.
Посетовав для вида, внутренне остался равнодушен к этим вопросам и даже где-то позлорадствовал: «пускай тешатся, пока я готовлю свои преобразования»…
Меньше проблем с общением!
А через некоторое время потихоньку стал закруглять разговор:
— Солнышко, мне так жаль, что на твой день рождения выпали подобные испытаний. Уверен, что вскоре мы сможем наверстать упущенное… Я немного устал, голова начинает болеть, полежу, пожалуй, полчаса.
Аликс засуетилась, и через некоторое время оставила меня одного, позвав Гирша. Напоследок ей удалось поцеловать меня, чем привела в дополнительное замешательство:
«Ну как же мне от неё избавиться?.. Грёбаный Экибастуз!»
Отделавшись от Аликс, я немного отдохнул, унимая головокружение и небольшой приступ головной боли…
«Знал был добрый доктор Гирш, от чего меня действительно нужно беречь! Ха-ха-ха!..» — от последней мысли я даже улыбнулся.
Ожидаемый утром визит Лобанова-Ростовского пришлось перенести — голова изрядно разболелась, и я решил не рисковать и отдохнуть:
«Успею, всё царствование впереди… До самой расстрельной стенки в подвале, если раньше не убьют… Кхе-кхе…»
А где-то через час, заглянули Гирш с Михаилом и сообщили, что ко мне пытались прорваться с докладом дворцовый комендант Гессе[6], генерал-майор Ширинкин[7] и командир Конвоя Мейендорф[8].
Из всех названных фамилий мне была известна лишь одна — Ширинкин. Он вроде как был начальником дворцовой полиции, но всё равно следовало уточнить все детали… Ну а о роли остальных догадаться было нетрудно — в общем, я сразу понял, что эти господа руководят силами царской охраны. Встреча с ними была необходимой, но день-другой потерпит, и с одобрения Гирша пришлось отказать.
«В принципе, этого визита следовало ожидать, после случившегося… Странно, что только сейчас пришли…» — хмыкнул я про себя. — «Ничего, пару дней потерпит, пока голова болеть не перестанет… Да и нечего без очереди ломиться с криками, что только спросить хотят. Ха-ха-ха…»
Время шло, немного отлежавшись, я решил навести более подробные справки о главных охранниках, а то даже имён не знаю.
Кряхтя, встал из кресла и добрался до лежащей на другом конце стола толстой подшивки полной росписи дворцовых служащих и прочих свитских, что дал мне на днях Танеев. Документ был выполнена чернилами от руки, каллиграфически красивым почерком и читался так, словно был распечатан на принтере — могли предки!
