Иэн Бэнкс - Выбор оружия. Последнее слово техники (сборник)
Распевающие люди, казалось, кружились вокруг его головы; солнце ушло вниз и в сторону. Трое перед ним увеличились в числе, множились, подрагивали и колебались за туманом и клубами пыли.
Куда, черт побери, делась Культура?
В его голове раздался ужасный рев, и неясное мерцание за маревом – солнце – начало пульсировать. Сабля поблескивала с одной стороны, глиняный горшок сверкал с другой. Девушка стояла прямо перед ним. Подняв руку, она вцепилась ему в волосы.
Рев заполнял уши, и он сам не понимал, кричит и визжит он или же нет. Человек справа от него поднял саблю.
Девушка дернула его за волосы, оттягивая голову. Он закричал, заглушая рев, и крик тут же отозвался в сломанных костях. Он уставился на пыль, осевшую на рубчике одеяния девушки.
«Ах вы, уроды», – подумал он, даже сейчас не осознавая, кого в точности имеет в виду.
Ему удалось выдавить из себя один слог:
– Эл!..
И меч вошел в его шею.
Имя умерло. Все кончилось, но это по-прежнему продолжалось.
Боли не было. Рев стал тише. Он смотрел на деревню и на коленопреклоненных людей. Все наклонилось перед его глазами; ощущения остались при нем, и он чувствовал, как корни волос тянут за собой скальп. Его перевернули.
Его безжизненное, безголовое тело истекало кровью, которая стекала на грудь.
«Это был я! – подумал он. – Я».
Его снова перевернули. Человек с саблей стирал тряпкой кровь со своего клинка. Человек с горшком, стараясь не глядеть в его выкаченные глаза, протягивал к нему горшок, держа другой рукой крышку.
«Так вот это для чего», – подумал он, чувствуя себя оглушенным – и потому объятым каким-то жутким спокойствием. Потом рев, казалось, собрался в одну точку и тут же начал ослабевать. Перед глазами все стало краснеть.
«Сколько это еще может продолжаться? – недоумевал он. – Как долго может существовать мозг без кислорода?»
Закрывая глаза, он подумал: «Теперь я действительно стал двумя».
И еще он подумал о своем сердце, которое, как ему стало понятно лишь теперь, остановилось, и захотел заплакать, но не мог, потому что наконец потерял ее. Еще одно имя всплыло в его мозгу: Дар…
Грохот расколол небеса. Хватка девушки ослабла. На лице парня, державшего горшок, нарисовался почти комический испуг. Люди из толпы подняли головы. Рев перешел в крик. Столб пыли с резким звуком взметнулся в воздух. Девушка, державшая его, пошатнулась. Над деревней пронеслась темная тень.
«Припозднились…» – подумал он про себя, уходя в никуда.
Еще секунду или две шум усиливался – может, это были крики, – что-то ударило его по голове, он покатился прочь, пыль забивалась в рот и глаза… но он начал терять интерес к происходящему и был рад погрузиться в темноту. Может быть, позже его подобрали снова.
Но это, казалось, случилось уже с кем-то другим.
Когда раздался страшный шум и громадная резная скала черного цвета приземлилась в центре деревни – сразу после того, как подношение небесам было отделено от его тела и тем самым соединилось с воздухом, – все бросились в рассеивающийся туман, чтобы скрыться от пронзительного света. Жалобно крича, люди сбились в кучу у небольшого пруда.
Спустя всего пятьдесят сердцебиений нечеткий темный силуэт снова появился над деревней, поднимаясь к небесам, где туман был не таким густым. На сей раз грохота не последовало: двигаясь быстро, загадочный предмет исчез с шумом, похожим на вой ветра.
Шаман отправил ученика посмотреть, как обстоят дела. Дрожащий юнец исчез в тумане, а потом вернулся целым и невредимым. Тогда шаман повел селян, все еще охваченных ужасом, назад в деревню.
Тело, от которого взяли подношение небесам, по-прежнему безвольно висело, привязанное к раме на вершине кургана. Голова исчезла.
После долгих ритуальных песнопений, измельчения внутренностей, разглядывания фигур в тумане и троекратного вхождения в транс жрец и его ученик пришли к выводу, что это хороший знак, но в то же время и предупреждение. Они принесли в жертву животное мясной породы, принадлежавшее семейству девушки, которая уронила голову-подношение. Вместо нее они положили в глиняный горшок голову скотины.
Глава пятая
– Диз. Как ты там, черт возьми? – Он взял ее за руку, помог подняться на деревянную пристань с крыши только что всплывшего модуля, обнял женщину и рассмеялся: – Рад тебя видеть!
Сма похлопала его по пояснице, поняв вдруг, что уклоняется от ответных объятий. Он, похоже, ничего не заметил и, отпустив ее, стал смотреть, как из модуля поднимается автономник.
– И Скаффен-Амтискав! Тебя по-прежнему выпускают одного, без охраны?
– Привет, Закалве, – сказал автономник.
Он обвил рукой талию Сма.
– Ну, идем в мою лачугу. Позавтракаем.
– Идем, – согласилась та.
Они пошли по маленькой деревянной пристани к выложенной камнем тропинке среди песка, направляясь в тень деревьев, синих и пурпурных. Громадные распушенные кроны – темные массы на фоне бледно-голубого неба – шевелились от порывов теплого ветерка. От верхней части серебристо-белых стволов исходил тонкий аромат. Несколько раз на тропинке появлялись другие люди, и тогда автономник поднимался к вершинам деревьев.
Мужчина и женщина прошли по залитым солнцем проходам между деревьями и наконец оказались у большого озера, в воде которого отражались с два десятка белых строений; у деревянного причала стоял небольшой обтекаемый гидроплан. Пройдя между зданиями, они поднялись по ступенькам на балкон, выходивший на озеро и узкий канал, который вел в лагуну на дальней стороне острова.
Сквозь кроны деревьев пробивались солнечные лучи. По веранде, маленькому столику и двум гамакам скользили тени.
Он предложил Сма сесть на один из гамаков. Появилась девушка-служанка, и он попросил принести ланч на двоих. Когда служанка ушла, к ним подплыл Скаффен-Амтискав и приземлился на парапете веранды, прямо над озером. Сма устроилась в гамаке поудобнее.
– Это и правда твой остров, Закалве?
– Гмм… – Он оглянулся с неуверенным видом, потом кивнул: – О да, мой.
Скинув сандалии, он плюхнулся на другой гамак и стал слегка покачиваться, потом взял с пола бутылку и с каждым качком гамака принялся разливать вино по двум стаканам, стоявшим на столике. Закончив, он качнулся посильнее, чтобы передать один из стаканов женщине.
– Спасибо.
Отхлебнув вина, он закрыл глаза. Сма разглядывала стакан на его груди, который он придерживал рукой, следя за тем, как вяло покачивается коричневатая жидкость, а потом перевела взгляд на его лицо. Нет, он не изменился. Волосы – чуть более темные, чем ей помнилось, – были убраны с широкого загорелого лба и связаны сзади в конский хвост. Судя по внешнему виду, он, как и всегда, был в форме. И конечно, ничуть не постарел, потому что возраст его оставался неизменным – это являлось частью платы за услуги.
Глаза его медленно открылись; он посмотрел на женщину, медленно растягивая рот в улыбке. Пожалуй, глаза стали старше – так показалось ей. Но это впечатление могло быть ошибочным.
– Ну так что, Закалве, – сказала она, – играем здесь в игрушки?
– О чем ты, Диз?
– Меня прислали за тобой. Они хотят, чтобы ты сделал для них еще кое-что. Ты, видимо, уже догадался, так что скажи, попусту я трачу время или нет. Нет никакого желания тебя уговаривать…
– Диз! – обиженно воскликнул он, сбрасывая ноги с гамака и убедительно улыбаясь. – Не говори так. Конечно, ты не тратишь время попусту. Я уже собрался.
– Тогда к чему вся эта беготня?
– Какая беготня? – невинным голосом произнес он, снова укладываясь в гамак. – Я отправился сюда, чтобы попрощаться с близким другом, только и всего. Но я готов лететь. В чем проблема?
Сма посмотрела на него, открыв рот, потом повернулась к автономнику:
– Ну так что, отправляемся?
– Не имеет смысла, – возразил Скаффен-Амтискав. – Судя по курсу всесистемника, вы можете пробыть еще два часа здесь. Потом мы возвращаемся на «Ксенофоб», а он встретится с кораблем «Каковы последствия» примерно через тридцать часов.
Автономник повернулся и посмотрел на мужчину.
– Но только нам нужно знать наверняка, – добавил он. – Громадный всесистемник с двадцатью миллионами человек на борту меняет направление. Если он будет дожидаться нас, то должен для начала замедлиться, так что он должен быть уверен. Вы летите? Сегодня?
– Автономник, я только что сказал об этом. Я лечу. – Он повернулся к Сма. – Что за работа?
– Воэренхуц. Цолдрин Бейчи.
Он засиял в улыбке, сверкнув зубами.
– Старина Цолдрин все еще жив? Буду рад снова его увидеть.
– Тебе придется уговорить его снова надеть рабочую одежду.
Закалве беззаботно махнул рукой.
– Нет проблем, – сказал он и отхлебнул из стакана.
Сма посмотрела, как он пьет, и покачала головой.
– И ты не хочешь узнать зачем, Чераденин? – спросила она.
Он хотел было сделать жест, равнозначный пожатию плечами, и уже дернул рукой, но потом передумал.
